– Вообще-то, Колхаун специально для нас не закрывает «Воробья». Сегодня утром эль за счет Бесперчаточников, братишки.
Снова восторженные крики. Уит спрыгнул на пол и, пробираясь сквозь толпу, подошел к Дьяволу. Тот, салютуя, прикоснулся к голове и сказал:
– Ты со своими вдохновляющими речами ничуть не хуже Веллингтона.
– Грядущая попойка очень тому способствует. Идешь с нами?
Дьявол покачал головой.
– Нет.
– Как знаешь. – Уит хлопнул брата по плечу, и тот зашипел от боли. Уит испуганно отдернул руку. – Скоро у тебя все разболится. Ты же насквозь пропотел! Чудо, что еще на ногах стоишь. Отправляйся домой, и пусть тебе приготовят горячую ванну.
Дьявол покачал головой.
– Чуть позже. Я должен закончить последнюю стену и запереть хранилище. А парни заслужили угощение.
– Ты проработал там весь день. Работал больше, чем любой из нас. Ты заслуживаешь отдых. – Дьявол ничего не ответил, и Уит добавил: – Я пошлю весточку домой. Пусть приготовят тебе ванну через час. Чтобы к этому времени пришел!
Дьявол кивнул. Он не хотел, чтобы Уит понял правду – не хочет он возвращаться домой, туда, где полно воспоминаний о том, как жестоко он ее обидел.
– Иди. Я тут закончу и отправлюсь спать.
– Вряд ли твою постель согреет Фелисити Фэрклот?
От этой мысли стало больно.
– Лучше придержи язык.
– Когда в следующий раз потащишь девушку на крышу, Дев, отзови дозорных.
Дьявол грубо выругался.
– Дозорные никогда ни слова не скажут про Фелисити Фэрклот!
– Конечно, нет. Кроме того, когда они услышат, что девчонка врезала Марвику на глазах у герцогини Нортумберленд, то полюбят ее еще больше.
– Еще больше?
Глаза Уита потемнели.
– Ходят слухи, что она делает тебя счастливым, братишка.
«Делает». Господи боже, Фелисити сделала его счастливым – если быть до конца честным, таким счастливым он никогда не был. Он не из тех людей, кто может позволить себе роскошь быть счастливым. Только в ее объятиях. И в ее глазах.
– Я не хочу говорить о Фелисити Фэрклот. И уволю каждого, кто попробует. Она не для Гардена.
Брат долго молча смотрел на него, не шелохнувшись, затем кивнул и ушел.
Рабочие быстро разошлись, на крышу поднялась первая группа часовых. Никто не войдет в здание, не получив пулю в лоб. Только по особому разрешению самих Бесперчаточников. Так что Дьявол в полном одиночестве спускался из темного склада в темное хранилище, где светил единственный фонарь.
Он в полном одиночестве взял крюк, чтобы создать последний ряд из ледяных глыб, он поднимал и перетаскивал, пока лед не сложился в безупречную стену семи футов высотой. После целого дня работы такое напряжение оказалось почти непосильным, и дышал он хрипло и тяжело. Дьявол медленно подошел к двери, прихватив фонарь, вышел из хранилища, поставил фонарь на землю и собрался запереть внутреннюю стальную дверь, очень желая скорее разобраться с замками и выйти из темноты на свет.
«Как будто теперь я хоть когда-нибудь смогу избавиться от темноты».
Прежде, чем он успел прикоснуться к первому замку, из темноты послышался голос:
– Где она?
Дьявол круто повернулся и увидел в тени Эвана.
– Как ты сюда попал?
Брат подошел ближе, войдя в круг тусклого света от фонаря – светловолосый, высокий, широкоплечий, слишком широкоплечий для аристократа. Просто чудо, что никто не заметил отсутствия утонченности, приметы плебейки-матери. Впрочем, Дьявол предполагал, что аристократы видят только то, что хотят увидеть.
Эван вопрос проигнорировал. Повторил свой собственный.
– Где она?
– Я тебя выпотрошу, если ты ранил еще кого-нибудь из моих людей.
– Еще кого-нибудь? – с невинным видом переспросил герцог.
– Это же ты, верно? Грабил наши грузы?
– С чего ты так решил?
– Франт в доках, наблюдавший за нашими кораблями. Время! Грабежи начались как раз перед тем, как ты объявил о своем возвращении. А теперь… явился сюда. Что, тебе недостаточно того, что ты угрожал нашим жизням? Решил лишить нас источника дохода?
Эван прислонился к стене темного туннеля.
– Я никогда не покушался на ваши жизни.
– Чушь собачья. Даже если бы я не помнил ту последнюю ночь в особняке, когда ты накинулся на нас с острым клинком, которым запросто мог нас прикончить, я знаю, что ты искал возможность прикончить нас все эти годы. Мы встречали твоих шпионов, Эван. Натыкались на них. И вырастили в трущобах целое поколение на одном-единственном правиле. Никто и никогда не говорит о Бесперчаточниках.
Блеснуло серебро, и взгляд Дьявола метнулся к руке брата, в которой тот держал его трость. Сердце его заколотилось, и он выдавил смешок.
– Хочешь заставить меня замолчать? Думаешь, ты все еще главный убийца среди нас? Я двадцать лет прожил в трущобах, аристократишка.
Эван плотно сжал губы.
Дьявол настойчиво продолжал:
– Но даже если бы у тебя имелся шанс меня одолеть, ты им не воспользуешься.
– Это почему же?
– По той же причине, по какой ты позволил нам тогда бежать, – если ты меня убьешь, ты никогда не узнаешь, что случилось с Грейс.
В герцоге ничего не изменилось – ни частота дыхания, ни осанка, но Дьяволу не требовались доказательства того, что он попал в цель. Когда-то он знал Эвана так же хорошо, как самого себя. И все еще знает. Они сплетены вместе, все трое. Все четверо.
– Я нашел тебя, – наконец произнес Эван.
От этих слов Дьявола пробрал холод, который мог посоперничать с холодом в ледовом хранилище.
– Да. Но не ее.
– Ты совершил ошибку, Дев. – Он совершил их не меньше дюжины, и эта абсолютно ерундовая по сравнению с остальными. – Следовало быть осторожнее с Фелисити Фэрклот.
«Скажи мне что-нибудь правдивое».
– Я слышал, она тебя ударила.
Эван поднес руку к щеке.
– Она не очень обрадовалась, узнав о моих скрытых мотивах.
– О моих тоже.
«Я бы подарила тебе тысячу таких ночей. Тебе стоило только попросить».
– Я сказал, что ей стоило бы оказаться вместе с нами в особняке.
В загородном доме, где их всех дрессировали и проверяли, где Эван завоевал титул, а их отец получил своего наследника.
Если бы она оказалась в особняке, Дьявол бы там ни за что не выжил. Оберегая Фелисити, себя уберечь он бы просто не успел.
