– Не могу поверить, что это действительно случится, – признался Леон, сдавая карты.
– Закон есть закон. Иногда он за тебя, а порой против.
– В данном случае он кажется несправедливым.
– Кто сказал, что жизнь вообще справедлива?
После нескольких ходов Леон достал фляжку.
– Тебе, может, и не надо, а я выпью.
– Я пасс, – ответил Пит.
Открылась дверь, и на пороге появился Никс Гридли. Он выглядел обеспокоенным и усталым.
– Могу что-нибудь для тебя сделать, Пит?
– Ничего не приходит в голову.
– Ладно. В какой-то момент нужно следовать программе, чтобы знать, чего ждать дальше.
– Позднее, Никс. Сейчас я занят.
– Понимаю, – кивнул шериф. – У тюрьмы куча репортеров. Все желают знать, собираешься ли ты что-нибудь сказать.
– О чем мне с ними говорить?
– Так я и предполагал. И еще звонил Джон Уилбэнкс. Хочет прийти.
– С меня довольно Джона Уилбэнкса. Нам больше нечего обсуждать. Скажи ему, что я занят.
Шериф покосился на Леона, повернулся и вышел.
Солдаты стали собираться в полдень. Приезжали из соседних округов – дорога недолгая, два-три часа. Прибывали из других штатов – провели за рулем всю ночь. В одиночку на грузовиках или компаниями в легковушках. Прибывали в форме, которую когда-то с гордостью носили, в комбинезонах, хаки, в костюмах с галстуками. Все были без оружия – никто не желал устраивать скандал, но стоило их герою сказать только слово, и они ринулись бы в бой. Люди приехали оказать ему честь, потому что он сражался за них. Хотели с ним попрощаться.
Они ставили машины вокруг здания суда, потом на площади, а когда не хватило места, на всех прилегающих улицах. Собирались в группы, приветствовали друг друга и с неприязнью косились на горожан, которые им откровенно не нравились, потому что это они приговорили к смерти героя. Они заполнили коридоры здания суда и поглядывали на закрытые двери зала. Сидели в кафе, убивая время, мрачно говорили друг с другом, но не с горожанами. Толпились у серебристого грузовика, рассматривая тянувшиеся в дом провода. Качали головами, размышляя, как бы все это остановить, и ждали. Сверкали глазами на полицейских и помощников шерифа – вооруженных людей, которых прислали из соседних округов.
Губернатором в это время был Филдинг Райт, сделавший успешную политическую карьеру юрист из Дельты. Он заступил на пост восемь месяцев назад после того, как умер его предшественник, и теперь ждал выборов, чтобы получить мандат на полновесный четырехлетний срок. В четверг после ленча Райт встретился с генеральным прокурором, и тот заверил его, что в судебной сфере не осталось никаких возможностей остановить казнь.
Губернатор Райт получал потоки писем – авторы просили, даже требовали, чтобы он помиловал Пита Бэннинга. Другие же настаивали на применении закона по всей строгости. Райт считал противников своего избрания слабыми и не хотел политизировать вопрос о казни, но, как большинство людей, его заинтересовало дело Пита. Он покинул офис в столице штата и отправился к месту казни на «кадиллаке» 1946 года, которым управлял его личный водитель и помощник. За ними на север последовала раскрашенная в соответствующие цвета машина с двумя полицейскими. Они ненадолго остановились в Гренаде, где губернатор встретился со своим именитым сторонником. Затем с такой же целью в Оксфорде. В Клэнтон они прибыли около пяти часов и объехали площадь. Губернатора поразило, сколько людей находилось у газона возле здания суда. А шериф заявлял, будто все под контролем и дополнительных полицейских сил не требуется.
Прошел слух, что приехал губернатор, и у здания тюрьмы образовалась новая толпа, на сей раз в основном из репортеров. Когда Райт вылез из машины, засверкали вспышки, и на него посыпались вопросы. Он улыбнулся и, не обращая на журналистов внимания, быстро вошел внутрь. Никс Гридли ждал его в своем кабинете. Рядом – Джон Уилбэнкс и сенатор законодательного собрания штата, союзник. Губернатор знал Уилбэнкса, который поддерживал одного из его соперников. Но в данном случае это не имело значения. Губернатор не хотел привносить политику в сегодняшнее мероприятие.
Рой Лестер привел осужденного, состоялось знакомство. Джон Уилбэнкс попросил сенатора выйти. То, что требовалось обсудить, его не касалось. Сенатор нехотя покинул кабинет. Губернатор принялся оживленно рассказывать, как во время какого-то события познакомился в Джексоне с отцом Пита. Понимал, насколько его семья была важна для этого округа и как ее все уважали.
Пит его слов не оценил.
– А теперь, мистер Бэннинг, к делу, – продолжил Райт. – Как вам известно, в моей власти изменить ваш смертный приговор на пожизненное заключение. И поэтому я здесь. Не вижу никакой пользы в том, чтобы вас казнить.
Бэннинг, внимательно выслушав, произнес:
– Спасибо, сэр, что приехали, но я не просил вас об этом.
– И никто другой. Я здесь по собственной воле и готов вас помиловать, но только при одном условии. Вы объясните мне, шерифу и своему адвокату, почему убили священника.
Пит сверкнул глазами на адвоката, словно уличив его в заговоре. Джон покачал головой. Тогда приговоренный посмотрел на губернатора и без всякого выражения проговорил:
– Мне нечего сказать.
– Речь идет о жизни и смерти, мистер Бэннинг. Неужели вы хотите через несколько часов сесть на электрический стул?
– Мне нечего сказать.
– Я говорю серьезно. Объясните свой поступок, и казнь не состоится.
– Мне нечего сказать.
Джон Уилбэнкс вздохнул и отошел к окну. Никс Гридли с шумом выдохнул, словно говоря: «Я же предупреждал». Губернатор в упор посмотрел на Пита, и тот, не моргнув, выдержал его взгляд.
– Как вам угодно. – Райт встал и вышел из кабинета. Не обращая внимания на репортеров, он покинул здание и отправился к местному врачу, где для него был накрыт ужин.
На город опустились сумерки, толпа у здания суда росла, улицы наполнялись людьми. Машинам не осталось места для проезда, и транспорту приходилось выбирать иные маршруты.
Рой Лестер поехал на патрульной машине в дом Милдред Хайлендер, где ждала Флорри, и вернулся с ней в тюрьму. Им удалось проскользнуть в заднюю дверь так, что репортеры их не заметили. Флорри отвели в кабинет шерифа, где ее обнял Никс Гридли. Ее оставили одну, а через несколько минут в комнате появился брат. Они сидели друг против друга, касаясь коленями.
– Тебя покормили? – тихо спросила Флорри.
– Предложили поужинать, но я отказался. Нет аппетита.
– Что хотел губернатор?
– Наверное, заехал попрощаться. Как дети?
– Дети? А чего ты ожидал? В полном раздрае. В отчаянии, и их нельзя винить за это.
– Скоро все закончится.
