Вместо того чтобы разворачивать подарки, они наспех собрали чемоданы и отправились в Клэнтон. Мать похоронили у «Старого платана», рядом с мужем. А Пит с Лизой приняли решение остаться в Клэнтоне и не возвращаться в Форт-Райли. Пит ушел со службы, оставшись в резерве.
В мире гремели войны, японцы захватывали Азию и в прошлом году напали на Китай. Гитлер строил заводы, где производили танки, самолеты, подводные лодки, пушки – все, что требовалось для агрессивной войны. Коллеги Пита в армии были обеспокоены тем, что происходит в мире. Многие предрекали неизбежность большой войны.
Сняв форму и вернувшись в Клэнтон спасать ферму, Пит не скрывал пессимизма. У него набралось долгов, которые нужно отдавать. Депрессия прочно обосновалась в США и держала народ за горло. Страна была плохо вооружена и не имела средств наладить военное производство.
Но если война разразится, он не останется на ферме и отправится на фронт.
Глава 22
После двух подряд небывалых урожаев 1925 и 1926 годов Джейкоб Бэннинг решил построить хороший дом. Тот, который Пит и Флорри знали с детства, был возведен до Гражданской войны, а потом к изначальной части постоянно что-то пристраивалось. Он был лучше большинства жилищ в округе, но, заполучив деньги, Джейкоб захотел заявить о себе и возвести нечто такое, чем соседи будут восхищаться еще долго после его смерти.
Он нанял архитектора из Мемфиса и утвердил проект в величественном стиле колониального возрождения: два этажа, красный кирпич, фронтон вразлет и широкая колоннада с фасада. Дом возвели на невысоком холме неподалеку от дороги, чтобы с нее могли любоваться постройкой, но шум транспорта не мешал жильцам.
После смерти Джейкоба и его жены дом остался во владении Лизы, и она хотела наполнить его детьми. Пит с энтузиазмом поддержал ее желание, но результат оказался плачевным. У Лизы в Форт-Райли случился выкидыш, затем еще, после того как они переехали на ферму. Несколько месяцев на нее накатывали приступы мрачности, и она проливала потоки слез, но вскоре, к величайшей радости мужа, стала прежней энергичной Лизой. У нее, как и у мужа, была всего одна сестра, и они считали, что жизнь маленьких семей скучна. Лиза мечтала о пяти отпрысках, Пит говорил о шести – по три каждого пола, – и они занимались супружеской близостью с яростной решимостью.
Пит, когда не лежал в постели с женой, старательно приводил в порядок ферму. Часами пропадал в поле, сам занимался физическим трудом, подавая работникам пример. Он очистил землю, заново построил конюшню, починил служебные постройки, огородил территорию, купил скотину и, как правило, трудился от рассвета до заката. Встретился с банкирами и прямо заявил им, что денег придется подождать.
Погода в 1932 году была ему на руку, и работники собрали богатый урожай. Рынок тоже благоприятствовал, и впервые за долгий период ферма вздохнула свободно. Пит вернул банкам деньги, а часть выручки вложил в землю. Бэннинги владели двумя участкам по 640 акров каждый, и если расчистить часть пространства, то можно вырастить еще больший урожай хлопка. Впервые в жизни Пит начал сознавать долгосрочный потенциал своего наследства.
Питу принадлежал один участок, Флорри другой, и они договорились, что он будет возделывать ее землю за половину прибыли. В 1934 году она построила красный коттедж и переехала на ферму из Мемфиса. Ее появление оживило место. Ей нравилась Лиза, и поначалу они дружили.
Лиза не скучала. Она упивалась материнскими обязанностями, хотя все ее попытки увеличить семью заканчивались неудачей. Пит научил ее ездить верхом, построил конюшню и поселил в нее лошадей и пони. Вскоре Джоэл и Стелла научились держаться в седлах, и они втроем совершали долгие прогулки по ферме и прилегающей округе. Пит показал жене, как стрелять, и они вместе охотились на птиц. А по воскресеньям ловили в реке рыбу.
Если Лиза и скучала по большому городу, то жаловалась редко. В тридцать лет у нее был муж, которого она обожала, и Бог благословил ее двумя замечательными детьми. Она жила в красивом доме посреди полей, которые обеспечивали семье безбедное существование.
Но привыкшей в юности к веселым компаниям, ей не хватало общения. Рядом не было ни сельского клуба, ни отеля, ни танц-клубов и приличных баров. Вообще никаких баров, потому что округ Форд, как и весь штат Миссисипи, был сух, как прожаренная на солнце кость. В городах и восьмидесяти двух округах продажа спиртного была запрещена. Греховодникам приходилось полагаться на бутлегеров, недостатка в которых не было, или на друзей, привозивших горячительное из Мемфиса.
Общественную жизнь определяла церковь. В случае с Бэннингами – методистская, вторая по числу прихожан в Клэнтоне. Пит требовал, чтобы они аккуратно посещали службы, и Лиза привыкла к порядку. Ее воспитали в вольных традициях епископальной церкви, но последователей таковой – истовых не очень – в Клэнтоне не было. Сначала Лизе претила узость методистского учения, но вскоре она поняла, что могло быть и хуже. В стране действовали более строгие направления христианства: баптисты, пятидесятники, христовы церкви c более основательными правилами, чем у методистов. Лишь пресвитерианцы казались чуть менее упертыми. Если бы в городе нашелся хоть один католик, он благоразумно держал бы свою веру в секрете. А ближайший еврей проживал в Мемфисе.
Люди отличались друг от друга, и о них судили по их вероисповеданию. И порицали тех, кто не придерживался никакого. Лиза влилась в общину прихожан методистской церкви и стала ее активным членом. Чем еще она могла заняться в Клэнтоне?
Но, несмотря на происхождение мужа, Лиза была еще долго чужой. Местные не доверяли человеку, если их деды не были знакомы с его дедами. Лиза исправно ходила на службы, и со временем они стали ей нравиться, особенно музыка. Вскоре ее позвали в собиравшийся раз в месяц женский кружок по изучению Библии, просили помогать с организацией свадеб, она участвовала в важных похоронах. В город весной на Праздник Возрождения приехал странствующий проповедник, и Пит предложил ему на неделю их гостевую комнату. Проповедник оказался приятным человеком, и женщины завидовали Лизе, что рядом с ней находится такой молодой харизматичный священник. Пит внимательно следил за ситуацией и вздохнул с облегчением, когда неделя закончилась.
Но закончилось одно возрождение, впереди маячило новое. У методистов в году их было два, у баптистов три, а пятидесятники, казалось, были в процессе постоянного возрождения. Не реже двух раз в году очередной уличный проповедник ставил палатку около гастронома неподалеку от площади и каждый вечер страстно вещал через громкоговоритель. Нередко сторонники одной церкви «наносили визит» в другую, если в городе появлялся яркий оратор. По воскресеньям все церкви устраивали двухчасовые утренние службы, а прихожане некоторых собирались еще и по вечерам. (Это в церквях для белых, черные же молились целый день и по ночам.) Обычным делом считались молитвенные встречи по средам. А также возрождения, летние библейские чтения, похороны, свадьбы, годовщины, крещения – порой Лиза чувствовала, что устает от церковных забот.
Она просила, чтобы они с мужем иногда уезжали из города, и если Флорри соглашалась присмотреть за детьми, отправлялись в «Пибоди» и все выходные развлекались. Иногда к ним присоединялась Флорри и дети, и семья радовалась большому городу, особенно его огням. Пару раз по совету Флорри все садились в поезд и уезжали на неделю в Новый Орлеан.
