— Я прекрасно владею любой своей мышцей.
Сирафа взглянула на Бурцмали.
— Это правда?
Башар стоял сзади очень близко от Луциллы.
— Иначе она бы этого не говорила.
Сирафа снова заговорила, сосредоточенно глядя куда-то на подбородок Преподобной Матери.
— Мне кажется, что это осложнит все дело.
— Пока ты не усвоишь, что мои способности воспитывались отнюдь не для продажи. У них совершенно другая цель.
— Я уверена в этом, — быстро согласилась Сирафа. — Но сексуальная живость есть сексуальная…
— …живость! — в тон ей подхватила Луцилла. В ее голосе проявился полный гнев Преподобной Матери. Неважно, чего добивается Сирафа, но ее надо поставить на место.
— Так ты говоришь: живость? Я могу изменять вагинальную температуру. Я знаю пятьдесят одну точку, в которой можно возбудить любого мужчину. Я…
— Пятьдесят одну? Но их же только…
— Пятьдесят одну! — рявкнула Луцилла. — Кроме того, я знаю последовательности плюс две тысячи восемьдесят сочетаний. Кроме того двести пять сексуальных позиций…
— Двести пять? — Сирафа была ошеломлена. — Но ты же не хочешь сказать…
— На самом деле их больше, если учитывать мелкие нюансы. Я — импринтер, а это значит, что я владею тремястами ступенями оргазмической амплификации!
Сирафа откашлялась и облизнула губы.
— Тогда должна тебя предупредить, чтобы ты сдерживалась. Не проявляй свои способности в полную меру или… — она снова взглянула на Бурцмали. — Почему ты не предупредил меня?
— Я предупреждал.
В его голосе послышались насмешливые нотки, но Луцилла не обернулась, чтобы убедиться в этом.
Сирафа сделала два глубоких вдоха.
— Если возникнут какие-то вопросы, то скажешь, что проходишь испытания на высшую ступень. Это может снять подозрения.
— А если меня спросят о самом испытании?
— О, это очень легко. Загадочно улыбайся и молчи.
— А что мне говорить, если они спросят об Ордене Горму?
— Пригрози, что доложишь своему руководству о таком любопытстве. Все расспросы тотчас прекратятся.
— А если нет?
Сирафа пожала плечами.
— Сочини любую подходящую, на твой взгляд, историю. Твоя уклончивость может привести в замешательство даже Вещающего Истину.
Лицо Луциллы разгладилось. Она обдумывала ситуацию, в которую попала. В это время она услышала, что сзади к ней вплотную подошел Бурцмали-Скар! В этом обмане она не видела особых сложностей. Это будет даже забавной интерлюдией, которую можно будет потом внести в записи Капитула. Сирафа улыбнулась Бурц… Скару! Луцилла обернулась и посмотрела на своего клиента.
Бурцмали стоял позади нее совершенно голый. Его форма, шлем и оружие были аккуратно сложены возле кучи тряпья.
— Я вижу, Скар не возражает против вашей подготовки к бегству, — сказала Сирафа, указывая рукой на восставший член башара. — Я удаляюсь.
Луцилла слышала, как Сирафа вышла сквозь серебристую занавесу. Внезапно Луциллой овладела злоба.
— Здесь сейчас должен был стоять гхола!
***
Ваша судьба — забывчивость; главный урок вашей жизни — это потери и обретения; вновь потери и вновь обретения.
Лето II, Голос из Дар-эс-Балата
«Именем нашего Ордена и его нерушимой Общины Сестер это донесение признается надежным и заслуживающим внесения в Хроники Капитула».
Тараза смотрела на слова, появившиеся на ее настольном дисплее с чувством непреодолимого отвращения. Лучи утреннего солнца отбрасывали желтоватые блики на экран, придавая фразе какой-то туманный и мистический вид.
Сердито выпрямившись, Тараза встала из-за стола и направилась к южному окну. На улице занимался новый день, и деревья на внутреннем дворе отбрасывали длинные темные тени.
Надо ли мне прибыть туда лично?
Все в ней сопротивлялось такому решению. Эти апартаменты казались такими… такими надежными. Но это была глупость, и Тараза чувствовала всю безвыходность положения всеми фибрами души. Бене Гессерит присутствовал на планете Капитула уже больше четырнадцати столетий, но все же это пристанище считалось лишь временным.
Левой рукой она оперлась о гладкий прохладный подоконник. Из каждого окна комнаты открывался великолепный вид. Сама комната — ее пропорции, мебель, цвета — все было подобрано архитекторами и строителями так, чтобы создать максимум комфорта и поддержки для обитателей.
Тараза попыталась погрузиться в этот уют и комфорт, но на этот раз попытка не удалась.
Спор, который только недавно отзвучал в этой комнате, оставил в душе горький осадок, хотя стороны говорили вежливые слова, ни на йоту не повышая голоса. Советницы проявили упорство и (она согласилась с ними практически безоговорочно) привели разумные и основательные доводы.
Самим превратиться в миссионеров? И как быть с Тлейлаксу?
Она прикоснулась к панели управления и открыла окно. В помещение проник теплый ветерок, напоенный ароматом цветущего яблоневого сада. Сестры не без основания гордились садами, которые они насадили здесь, в цитадели своей власти и силы. Такого сада, как здесь, не было ни в одном Убежище и ни в одном зависимом Капитуле, которые опутали все планеты, населенные людьми со времен Старой Империи.
Узнаете их по плодам их, подумала она. Некоторые из старых религий проявляли великую мудрость.
С высоты своего кабинета Тараза могла видеть весь квартал зданий Капитула. Тень высокой сторожевой башни неровной линией пролегала по крышам и пересекала двор.
Подумав об этом, она решила, что все строение Капитула слишком мало, чтобы вместить такую великую власть, как у Бене Гессерит. За кольцом садов находились частные владения, эти резиденции были, в свою очередь, окружены богатыми плантациями. Эти поместья занимали вышедшие в отставку Сестры и особенно верные семьи, заслужившие такую милость. На западном горизонте высились зубчатые вершины гор, покрытые иногда сверкающими снегами. В двадцати километрах к востоку простиралось взлетно-посадочное поле космопорта. На открытых пространствах, окружавших Капитул, паслись стада особых животных, которые были весьма чувствительными к посторонним запахам. Эти парнокопытные начинали метаться и дико мычать, если к ним приближался человек, не отмеченный специальным запахом. Внутренние дома, окруженные заборами с колючей проволокой были расположены тогдашним башаром так, чтобы никто, пересекший вьющиеся по земле каналы, не остался незамеченным.
На первый взгляд все носило характер случайного нагромождения, но в действительности здесь царил железный порядок. И именно это олицетворяло Общину Сестер, думала Тараза.
