Дарви Одраде, споры в Совете
Вся эта разнородная компания испытывала чувство величайшего напряжения: Тараза (под ее накидкой был надет бронежилет, приняла она и другие меры предосторожности), Одраде (она была уверена, что произойдет столкновение, что очень ее настораживало), Шиана (которую проинструктировали обо всем, что может здесь произойти. Девочка находилась под охраной трех Сестер из службы безопасности, которые ходили с ней, как живой щит), Вафф (который страшно боялся, что его доводы будут не услышаны с помощью каких-нибудь уловок Бене Гессерит), подставной Туэк (который делал вид, что вот-вот взорвется от ярости) и девять советников Туэка (каждый из которых искал привилегий или повышения для себя или членов своей семьи).
Кроме того, рядом с Таразой неотлучно находились пять послушниц, специально натренированных для боевых схваток. Вафф пришел с таким же количеством лицеделов нового образца.
Все собрались на верхнем этаже музея в Дар-эс-Балате. Это была длинная комната, одна стена которой, выполненная из армированного стекла, выходила на крышу, покрытую ажурной зеленью висячего сада. Интерьер украшали мягкий диван и вещи из помещения-невидимки Тирана.
Одраде возражала против участия Шианы, но Тараза проявила неслыханную твердость. Неотразимое действие, которое девочка оказывала на Ваффа и некоторых священников, было большим преимуществом Бене Гессерит, которым надо было воспользоваться.
Окно было прикрыто солнцезащитным экраном. Солнце близилось к закату, а идея выбрать для встречи именно западную комнату принадлежала Одраде. Окна выходили на сумеречную Пустыню, в которой принял свое успокоение Шаи-Хулуд. Это было помещение, напоминавшее о прошлом и о смерти.
Экраны были просто восхитительными. Они представляли собой пленку толщиной всего в десять молекул, взвешенную в жидкости. С помощью иксианской автоматики можно было таким образом регулировать поток света, что при этом не уменьшалась видимость сквозь прозрачный экран. Художники и торговцы антиквариатом предпочитали такие экраны системам с поляризацией света, поскольку иксианские экраны не меняли спектральный состав света. Установка их говорила о том, для каких целей собираются использовать данное помещение, — это была визитная карточка лучших из воинства Бога-Императора. Именно из такого материала было сшито свадебное платье его невесты.
В противоположном конце комнаты громко спорили священники, не обращая ровным счетом никакого внимания на подставного Туэка. Тараза прислушивалась к их ругани, и на ее лице было ясно написано, что она считает священников полными тупицами и дураками.
У входа остановились Вафф и его лицеделы. Он внимательно следил за Таразой, Шианой и Одраде. То, что делали священники, его почти не интересовало. Каждое движение Ваффа выдавало его неуверенность. Поддержит ли его Бене Гессерит? Смогут ли они общими усилиями мирно подавить оппозицию Ракиса?
Шиана и ее живой щит стояли возле Одраде. Мышцы. девочки, как отметила Одраде, были еще слишком жилистыми, но тренировки Бене Гессерит уже начали придавать им более благородную форму. Выступающие скулы стали мягче, кожа приобрела оливковый оттенок, глаза стали живее, только в волосах все еще были выгоревшие на солнце пряди. То внимание, с которым она прислушивалась к спору священников, говорило о том, что предварительный инструктаж не пропал даром.
— Они действительно могут подраться? — шепотом спросила она.
— Слушай их внимательно, — ответила Одраде.
— Что будет делать Верховная Мать?
— Внимательно следи и за ее действиями.
Обе они смотрели на Таразу, стоявшую в окружении мускулистых послушниц. Тараза все еще забавлялась, слушая перебранку священников. Они тяжело дышали, что-то мямлили, потом внезапно повышали голос, переходя на крик. Они что, не видят, как смотрит на них мнимый Туэк?
Одраде принялась смотреть на горизонт, простиравшийся за висячим садом: в Пустыне не просматривалось никаких признаков жизни. Куда бы ты ни смотрел с крыши Дар-эс-Балата — повсюду были видны только мертвые пески. Люди, которые родились и выросли в Пустыне, видели планету совсем не такой, какой ее видели советники Верховного Священника. Это не был Ракис зеленых поясов и водных оазисов, которых было такое множество в высоких широтах и которые, словно пальцы, указывали на Пустыню. Нет, здесь Пустыня была всюду, она, словно обруч, протянулась по меридиану через всю планету.
— Довольно, я уже по горло сыт всем этим вздором, — взорвался наконец Туэк. Он оттолкнул одного из советников и вышел в середину их группы, вглядываясь в каждое лицо и спрашивая каждого по очереди:
— Ты что, сошел с ума?
Один из священников (богам было угодно, чтобы это оказался Альбертус) крикнул Ваффу:
— Сер Вафф! Будьте так добры, утихомирьте вашего лицедела!
Вафф, мгновение поколебавшись, направился к группе спорщиков. Свита последовала за ним.
Подставной Туэк резко повернулся и уставил палец в Ваффа.
— Ты! Оставайся, где стоял! Я не потерплю вмешательства тлейлаксианцев! Ваш заговор мне абсолютно ясен!
Одраде следила за выражением лица Ваффа, пока Туэк произносит свою гневную филиппику. Вот это сюрприз! Никогда еще ни один миньон не осмеливался так обращаться к Мастеру Бене Тлейлаксу. Какое потрясение! Ярость исказила его черты. Он начал издавать какие-то жужжащие звуки, которые, несомненно, были звуками какого-то неведомого языка. Лицеделы свиты застыли на месте, но поддельный Туэк просто отвернулся к своим советникам.
Вафф прекратил жужжать. Какой ужас! Его лицедел Туэк не проявил должного повиновения. Он еще ближе подошел к группе священников. Мнимый Туэк, увидев его, снова поднял руку и воздел указующий перст. Палец дрожал от ярости.
— Я говорю тебе, не вмешивайся! Ты можешь со мной разделаться, но тебе не удастся наполнить меня твоей тлейлаксианской дрянью!
Это было уже через край! Вафф остановился. Он все понял. Тараза смотрела на него так, словно знала, что эта неприятность произойдет. Теперь у него была новая мишень для ярости.
— Вы знали!
— Я подозревала.
— Вы… Вы…
— Вы слишком хорошо его сделали, — сказала Тараза. — Это же ваше детище.
Советники уже успели забыть о Ваффе. Они принялись орать на Туэка, веля ему замолчать и убираться, обзывая при этом «проклятым лицеделом».
Одраде внимательно следила за мишенью этого натиска. Неужели запечатление оказалось таким глубоким? Неужели он действительно убежден, что он — настоящий, подлинный Туэк?
В наступившей тишине мнимый Верховный Священник вдруг поднял руку в знак глубокого праведного негодования и уставил гневный взгляд на своих обидчиков.
— Вы все меня знаете, — сказал он. — Вы все знаете, сколько лет я служил Разделенному Богу, Который есть Единый Бог. Я пойду к Нему, если ваш заговор распространится, но помните: Он знает, что в сердцах ваших!
