Тег открыл рот, но тут же закрыл его. Молчи! Однако этому парню не занимать серьезности.
— Я боялся ее, — сказал Дункан. — А я очень не люблю испытывать страх.
Он опустил глаза.
— Однажды вы сами сказали мне, что мы ненавидим только то, что представляет для нас реальную опасность.
Он все время ходит вокруг да около, вокруг да около. Жди, когда он бросится.
— Я не испытываю к вам ненависти, — сказал Дункан, снова взглянув на Тега. — Меня возмутило, что вы в лицо назвали меня гхола. Но Луцилла права: нельзя возмущаться по поводу правды, как бы больно ни было ее выслушивать.
— Тег провел рукой по сухим губам. Его просто распирало от желания заговорить, но время броска еще не наступило.
— Вас не удивило то, что я собирался убить Швандью? — спросил Дункан.
Тег оставался неприступно молчаливым, как скала. За ответ может быть принято даже едва заметное покачивание головы.
— Я хотел что-нибудь подсыпать в ее питье, — продолжал Дункан. — Но это трусливый способ, а я не трус. Что угодно другое, но не трус.
Тег оставался недвижим.
— Мне кажется, что вам действительно не безразлично, что со мной происходит, башар, — сказал Дункан. — Но вы правы, мы никогда не будем товарищами. Если я выживу, то превзойду вас. Тогда будет слишком поздно становиться товарищами… Вы сказали правду.
Тег не смог удержаться от глубокого вздоха, переключив психику в режим работы ментата: гхола неизбежно набирается сил. Только что, прямо в этой маленькой столовой юноша перестал быть юношей и стал мужчиной. Осознание этого факта опечалило Тега. Мальчик был практически лишен юности, все произошло слишком стремительно.
— Луцилла, в общем, не так искренне интересуется тем, что случится со мной, как вы, — сказал Дункан. — Она просто следует приказам, которые получает от Верховной Матери Таразы.
Пока нет! — напомнил себе Тег.
— Вы препятствуете выполнению Луциллой этих приказов, — сказал Дункан. — Что она собирается со мной делать?
Момент наступил.
— А как ты сам думаешь, что она собирается с тобой делать? — жестко спросил Тег.
— Я не знаю!
— Истинный Дункан Айдахо должен это знать.
— Вы знаете! Почему вы не хотите мне сказать?
— Я должен просто помочь тебе восстановить первоначальную память Дункана Айдахо.
— Так сделайте это!
— Только ты один сможешь это сделать.
— Я не знаю как!
Тег подался вперед, сидя на краешке стула, но не проронил ни слова. Момент броска? Но отчаянию Дункана чего-то не хватало.
— Вы знаете, что я могу читать по губам, сэр, — продолжал Дункан. — Однажды я поднялся в обсерваторию на башне и увидел, как внизу беседуют Луцилла и Швандью. Швандью сказала: «Не обращай внимания на его молодость. У тебя есть четкий приказ». Все еще настороженно молча, Тег посмотрел на Дункана, тот, не отворачиваясь, вернул башару напряженный взгляд. Было похоже, что Дункан постоянно бродил по Убежищу, следил за его обитателями, стремясь обрести знание. Сейчас он не выходил за пределы своего сознания, но… сам того не сознавая, продолжал высматривать и вынюхивать… но несколько иным путем.
— Не думаю, что ей предлагали убить меня, — говорил между тем Дункан. — Но вы знаете, что она хочет сделать, потому что мешаете ей.
Дункан стукнул кулаком по столу.
— Отвечайте же, черт побери!
Ах, вот это уже полное отчаяние!
— Я могу сказать, что ее намерение противоречит данным мне приказам. Тараза велела мне охранять тебя и оберегать от любой опасности.
— Но вы сказали, что моя подготовка грешит одним… изъяном.
— Это необходимость! Тебя надо подготовить к восстановлению первоначальной памяти.
— Что мне надо делать?
— Ты уже знаешь.
— Говорю вам, нет! Пожалуйста, научите меня!
— Ты и так делаешь множество вещей, которым тебя не учили. Например, кто учил тебя неповиновению?
— Пожалуйста, помогите мне! — в голосе прозвучало неподдельное отчаяние и мольба.
Тег принудил себя изобразить ледяное спокойствие.
— А что, по-твоему, я делаю?
На этот раз Дункан обрушил на стол оба кулака. От удара подпрыгнула чашка. Мальчик уставил на Тега пылающий взор. Внезапно в глазах Дункана появилось странное выражение. Он что-то схватил.
— Кто вы? — прошептал Дункан.
Вот он, ключевой вопрос!
Тег ответил — словно обрушил удар хлыста на беззащитную жертву.
— Как ты сам думаешь: кто я?
Лицо Дункана исказилось от мучительного отчаяния. Он произнес, заикаясь:
— Вы… вы…
— Дункан, прекрати болтать этот вздор! — Тег вскочил на ноги и посмотрел на Дункана сверху вниз, напустив на себя притворную ярость.
— Вы…
Ладонь Тега описала в воздухе дугу. Башар влепил Дункану оглушительную затрещину.
— Как ты смеешь не слушаться меня? — Левой рукой Тег дал юноше другую пощечину. — Как ты смеешь?
Быстрота реакции Дункана поразила Тега. Какова скорость! Хотя атака Дункана состояла из нескольких элементов, казалось, что он совершает их одновременно. Юноша вскочил на кресло, повернулся вместе с ним и, используя момент этого движения, обрушил на плечо Тега парализующий руку удар.
Повинуясь натренированным рефлексам, Тег увернулся в сторону и ударил левой ногой Дункана в пах. Сам Тег не смог полностью ускользнуть от удара. Ребро ладони Дункана с силой коснулось колена Тега. Нога мгновенно онемела.
От страшного удара Тега Дункан распростерся на столе, но не прекратил атаку. Тег фиксировал корпус левой рукой, ухватившись за стол, а правой ударил Дункана по основанию позвоночника, которое было намеренно ослаблено упражнениями последних нескольких дней.
Дункан застонал от боли и слабости, охвативших всю нижнюю часть его тела. Другой на его месте застыл бы в неподвижности и кричал от боли, но Дункан продолжал попытки наступать.
Проявляя излишнюю безжалостность, Тег продолжал причинять своей жертве боль, не забывая при каждом ударе смотреть в глаза Дункану.
Смотри ему в глаза! — гласила инструкция. Беллонда, которая готовила его к миссии, тоже предупреждала: Тебе покажется, что он смотрит на тебя, но он будет называть тебя Лето.
Много позже Тег с трудом вспоминал детали процедуры пробуждения гхола и точно ли он следовал инструкциям. Он знал, что поступал, как предписано, но память на время покинула его и плоть действовала самостоятельно. Как это ни странно, но память в тот момент перенесла его во времена цербольского мятежа. Тег был еще не стар, но уже носил звание башара и имел устрашающую репутацию. В тот день он надел свою лучшую форму, не нацепив, впрочем, ни одной медали (тонкий штрих, не правда ли) и совершенно безоружный вышел навстречу наступавшим мятежникам.
