Приостановлена, но не повернута вспять и не подавлена, напомнила себе Одраде.
— Скажи, видишь ли ты какую-либо опасность и угрозу для Сестер в том деле, к которому ты приступаешь? — спросила Тараза.
Это было одно из особых требований Таразы, отвечать на которые Одраде привыкла, не тратя лишних слов и не подыскивая долгих объяснений, — это могло и подождать. Она быстро ответила:
— Самое худшее случится, если мы не сможем действовать.
— Мы рассудили, что дело может оказаться опасным, — сухим, отчужденным тоном произнесла Тараза. Она не любила будить в Одраде этот талант. Женщина обладала врожденным даром чувствовать ситуации, угрожающие безопасности Общины Сестер. Этот неуправляемый дар она унаследовала от Атрейдесов, которые вообще обладали многими опасными талантами. В папке досье Одраде стояла специальная отметка: «Следует внимательно следить за потомством». И за ними следили — двое из детей Одраде были без лишнего шума преданы смерти.
Мне не следует пробуждать сейчас талант Одраде, подумала Тараза, даже на единое мгновение.
Правда, искушение сделать это было нестерпимо.
Тараза выключила дисплей на столе и внимательно посмотрела в глаза Одраде.
— Даже если ты найдешь идеального партнера, ты не должна скрещиваться с ним без нашего разрешения. Ты не смеешь этого делать, находясь вдалеке от нас.
— Это была ошибка моей биологической матери, — сказала Одраде.
— Ее ошибкой было то, что о ее скрещивании узнали!
Одраде и раньше слышала это суждение. У линии Атрейдесов было свойство, требовавшее неусыпного внимания повелительниц скрещивания. То был, конечно, дикий талант. Одраде знала об этом — дикий талант Атрейдесов привел к рождению Квисатц Хадераха и Тирана. Чего же теперь ищут повелительницы скрещивания? Неужели теперь их подход стал чисто негативным? Никаких опасных скрещиваний! Сама Одраде после рождения не видела ни одного из своих детей, что, впрочем, не считалось странным в Общине Сестер. Не видела она и записей в своем генетическом файле. В этих делах Бене Гессерит действовал с надлежащей конспирацией.
Кстати, мне запрещали пользоваться доступом к чужой памяти!
Одраде нашла пустые пространства в своей памяти и открыла их. Вероятно, только Тараза и еще две Преподобные Матери — члены Совета (скорее всего, Беллонда и еще одна престарелая Преподобная Мать) имели доступ к файлам скрещивания.
Неужели Тараза и другие поклялись до самой смерти не раскрывать эту ценнейшую информацию аутсайдерам? Но в конце концов это был точно выверенный ритуал, позволявший сохранить генетическую преемственность в случае, если занимающая ключевое положение Преподобная Мать умрет вдали от своих Сестер, лишенная шансов проследить все заключенные в ней жизни. Этот ритуал часто использовался во времена правления Тирана. Какие же ужасные были эти времена! Как страшно было сознавать, что все революционные ячейки прозрачны для беспощадного взора Тирана! Чудовище! Одраде знала, что Сестры никогда не тешили себя иллюзией того, что Лето воздержался от уничтожения Бене Гессерит лишь из верности своей бабке, госпоже Джессике.
Ты здесь, Джессика?
Одраде почувствовала какое-то внутреннее волнение. То была неудача одной из Преподобных Матерей: «Она позволила себе влюбиться!» Такая малость и такие катастрофические последствия. Тридцать пять столетий тирании!
Золотой Путь. Бесконечность? Что сказать о тех бесчисленных триллионах несчастных, разлетевшихся по вселенной? Какую опасность и угрозу таили в себе те Потерянные, которые теперь возвращались домой?
Словно читая мысли Одраде, Тараза заговорила:
— Вернувшиеся из Рассеяния уже здесь… и ждут своего часа, чтобы нанести удар.
Одраде услышала скрытый аргумент. С одной стороны, это опасно, но с другой… с другой, это потрясающе заманчиво. Так много великих неизвестных в этом грозном уравнении. Община Сестер с ее талантами, подогретыми на протяжении тысячелетий благодатной меланжей, — чего не может она сделать с таким неисчерпаемым запасом необработанного человеческого материала? Стоит только подумать о неисчерпаемом генофонде пришельцев! Сколько талантов прилетело из бесчисленных галактик в то время, как они могли быть навеки утрачены для целей великого скрещивания!
— Невежество порождает величайшие ужасы, — сказала Одраде.
— И величайшие амбиции, — продолжила Тараза.
— Так я отправляюсь на Ракис?
— Непременно. Я нахожу, что ты пригодна для выполнения задачи.
— Или ты все же не станешь меня назначать?
Это было продолжением их старой пикировки, которая началась еще в школьные годы. Тараза, однако, сразу поняла, что Одраде действует не вполне осознанно. Слишком многое переплелось в памяти этих двух женщин: Дар и Тар. На это стоило посмотреть!
— Помни о своей верности, — проговорила Тараза.
***
Наличие кораблей-невидимок создает возможность безнаказанного уничтожения этих планет. Можно, например, направить на такую планету астероид или поразить ее население неким сексуальным извращением — в таком случае люди начнут сами уничтожать друг друга. Почтенные Матроны, по всей видимости, предпочитают последнее.
Анализ Бене Гессерит
Со своего места во дворе Дункан Айдахо внимательно следил за наблюдавшими за ним людьми. Первый — Патрин, но его можно было не принимать в расчет. Но напротив Патрина стояли Преподобные Матери, а они действовали Дункану на нервы своим вниманием. Айдахо взглянул на Луциллу. Новенькая, подумал он. Эта мысль наполнила его странным волнением, от которого он избавился, выполнив комплекс упражнений.
Дункан исполнил три части тренировки, предписанной Тегом Майлсом, и вскользь подумал о том, что Патрин непременно доложит Майлсу об успехах мальчика. Дункан любил Тега и старину Патрина, чувствуя, что это отношение взаимно. Однако появление в Убежище новой Преподобной Матери сулило какие-то интересные изменения. Во-первых, она моложе всех других. Во-вторых, эта женщина не прятала от него глаз, как это делали все другие Преподобные Матери, — это был неотъемлемый признак принадлежности к ордену Бене Гессерит. Например, при первом знакомстве с Швандью он встретился со взглядом глаз, спрятанных за контактными линзами, скрывавшими пристрастие к Пряности. Белки глаз были подернуты мелкой сеточкой кровеносных сосудов, что придавало глазам выражение усталости. От одной из служанок Убежища Дункан слышал, что линзы Швандью носила, кроме всего прочего, из-за того, что страдала врожденным наследственным астигматизмом — то была плата за другие достоинства, которые она передала своим потомкам.
В то время эти слова были лишены для Дункана большого смысла, но он навел справки в библиотеке, хотя сведения, которые он нашел, были неполными и отрывочными. Сама Швандью уклонилась от ответов на вопросы мальчика, но по поведению учителей Айдахо понял, что рассердил Преподобную своим любопытством. Это было типично для Швандью — срывать свой гнев на других.
