Я посмотрела на Меркурьева. Интересно, он скажет Ярославе о завещании господина Матье? Пора бы сказать, хотя бы для того, чтобы посмотреть на ее реакцию.
Ярослава как будто прочитала мои мысли.
— Если завтра похоронят Ольгу, то я уеду завтра же.
— А как же нотариальная контора? — спросила я и еще раз выразительно посмотрела на Меркурьева.
— Не пойду я в никакую контору, — упрямо мотнула головой Ярослава. — Я знаю, что если Ольге здесь что-то и принадлежало, то только при жизни. Она мне рассказывала, как распорядился ее муж своим добром. Хотя, знаете, Ольга на него совсем не была в обиде. И над матерью, Ириной Аркадьевной, посмеивалась. Та все ее подбивала продать виноградники, гостиницу и переселиться в Америку. Ольге доставляло определенную радость то, что теперь мать зависит от нее материально.
— Могу представить, как злилась Ирина Аркадьевна, — хмыкнула Алина.
— В целом не простые у них были отношения, — поведала нам Ярослава. Но это мы и без нее знали. — Ирина Аркадьевна — женщина со странностями. Представляете, еще года не прошло после смерти Жака, а она стала заговаривать о том, чтобы ее дочь опять вышла замуж, но непременно за русского. Вроде и кандидатура у нее была. Красавец, потомок древнего рода. Только Ольга и слышать не хотела о женихе, которого ей сватала маменька. Не говоря уже о том, чтобы с ним встретиться.
— А зачем Ирине Аркадьевне нужно было, чтобы дочка непременно вышла замуж?
— Ольга сама удивлялась. От Ирины Аркадьевны можно было ожидать чего угодно. Мы же не знаем, что она пообещала так называемому жениху.
«И то верно», — подумала я.
Дверь тихонько отворилась и в проеме дверей показалась Венина голова.
— С вами все в порядке? — спросил он, подозрительно поглядывая на нашу компанию, к слову сказать, мирно сидящую на диване.
— Да, а что? — спросила я. Венин испуганный взгляд настораживал.
Вроде бы мы спокойно разговаривали, предельно допустимые децибелы не превышали, в то время как откуда-то снизу доносились голоса. Причем голоса эти звучали все громче и громче. Я сначала подумала, что там идет активное обсуждение следственного эксперименты, и каждый из постояльцев высказывает свою точку зрения. Обвиняемую увезли, напряжение спало. А народ у нас темпераментный, любит доказывать свое мнение с криком и руганью. А уж если успели на радостях выпить, то и до драки недалеко.
— Да так. Там Орлова бьют.
— За что?!
— Аристарх Бенедиктович, вам лучше спуститься. Вы, как полномочный представить страны, должны вмешаться. Иначе они его забьют.
— Этого еще не хватало! — спохватился Меркурьев и бросился к выходу.
Подскочили и мы. В дверях возникла толкотня — каждая из нас норовила протиснуться первой. Шустрее всех оказалась Алина. На правах реабилитированной она бежала быстрее паровоза.
Картина, которую мы могли лицезреть в холле, могла, скорее, рассмешить, чем вызвать желание защитить Орлова.
Григорий стоял перед Викой как истукан, опустив голову вниз и смотря себе под ноги. Зато Вика истерично стучала ногами и хлестала по его небритым щекам какими-то бумажными листками, свернутыми в трубочку.
При этом она кричала:
— Кто мне вернет деньги?! Признайся, скотина, ты сам подложил эти бумажки? Ты с самого начала водил нас за нос!
Огромный Орлов с отрешенным видом безропотно сносил побои тщедушной Вики. Впрочем, хоть она и била со всей силы, но самой силы у нее было мало, поэтому вряд ли Орлову было больно.
— Вика, можно, разочек я ему дам по морде? — предложил Дмитрий, почесывая кулак о ладонь. У него, правда, получилось бы лучше. — Отойди, пожалуйста.
— Нет, ты его убьешь, а он нам еще кое-что объяснить должен.
— Ребята, ну что вы завелись? — пытался образумить обезумевших художников Валерий. — Должен, не должен. Праздник у нас! Мы вне подозрения! Это надо отметить!
Вика так зло сверкнула глазами, что Валерий попятился к лестнице.
— А что здесь, собственно, происходит? — шепотом спросила Степа у Стаса, который стоял на верхней ступеньке лестницы и с интересом наблюдал за происходящим, надо отметить, без особого желания вмешаться.
— Мы с Валеркой хотели пойти перекусить, а тут потасовка. Если честно, я не понял из-за чего весь сыр-бор.
— А я, кажется, поняла, — сказала я и стала спускаться вниз. — Вика, можно посмотреть? — я буквально выдернула у нее из руки бумажный рулончик и развернула его.
Это были эскизы рекламных буклетов, причем довольно старые. Бумага пожелтела от времени, а акварель стала тусклой и невыразительной. На одном из листов был нарисован колоритный мужчина с огромными черными усами, он предлагал попробовать вино господина Матье. Судя по одежде, этот мужичок жил лет сто назад, а то и больше. На двух других листках были нарисованы виноградные лозы, прогибающиеся под тяжестью спелых гроздей. Надпись везде была одна и та же. Речь шла о вине, которое производил господин Матье. Еще на одном листке была совсем маленькая картинка, размером с наклейку на бутылку. Наверное, это и был эскиз наклейки с названием вина, указанием крепости и содержания сахара.
Я вновь свернула листочки в рулон.
— Вы это искали в подвале? А я грешным делом подумала, что вы ищите картины, которые четверть века назад пропали из этого дома. Вечером весели, а утром — пустые рамы. Возможно, это были картины Ван Гога, — сказала я, чтобы подогреть интерес публики. — А что? Тут все сходят с ума от Ван Гога.
— Вам до всего есть дело?! Сами разберемся! — возмущенно воскликнула Вика и тут же осеклась. — Никакие картины мы не искали! У нас украли бутылку вина.
— Это мы слышали. Но дело ведь не в вине? Признайтесь, за что вы чуть не убили Орлова?
— Мы убили? Скажите! Так, пару раз по лицу приложилась. Он… он у нас деньги занял. Хотели получить назад.
Вика врала, но врала неубедительно.
— Тогда причем здесь это? — я потрясла зарисовками.
— Это? — вмешался в разговор Орлов. — Это мои листочки. Вика выхватила у меня и стала ими лупить по моему лицу. Была бы у меня газета в руках, она бы ей стала бить. Труба — трубой, — отшутился он, отбирая у меня рисунки. — Я, конечно, виноват. Деньги взял, обещал отдать, но у меня сейчас нет денег. Я могу написать расписку и отдать, как только мы вернемся домой.
— Отдашь, конечно, отдашь, — сквозь зубы процедил Дмитрий.
— Позвольте полюбопытствовать, — Меркурьев протянул руку к рисункам.
— Они того не стоят, — Орлов предпринял попытку спрятать рисунки за спину, но Меркурьев уже взялся за них рукой и буквально выхватил у Орлова. — Да… Находка дорогого стоит.
— Какая находка?! Чего может стоить эта мазня?! — рассмеялся Орлов. — Стилизованная под старину рекламка.
