— Мы тебе не враги, — заверила ее Алина. — Мы вообще из полиции.
По-моему, Алинино признание еще больше испугало Зосю.
— Полиция? А разве…Так вы ведь с утра были… — растерянно лепетала она. — Разве мама вам не все сказала?
— Не волнуйся, мы к египетской полиции не имеем никакого отношения, — голосом, от которого девочке легче не стало, сказала Алина. — Ты должна нам ответить на несколько вопросов.
Зося молчала. Глаза ее забегали — от меня к Алине и обратно. Я была зла на подругу. Разве можно так разговаривать с ребенком? Даже в том случае, если его мать тебе глубоко неприятна.
— Давай знакомиться, — улыбнувшись, предложила я. — Тебя зовут Зося. Я Марина Владимировна, это Алина Николаевна. Мы разговаривали с твоей мамой, она нам сказала, что ты можешь знать то, чего не знает она.
— Я? Да ничего я не знаю, — быстро ответила Зося, даже не уточнив, о чем это ей может быть известно больше, чем ее матери. Выглядела она в эту минуту, как затравленный зверек: нервно передергивала плечами, закусывала губы, пытаясь не клацать зубами.
«Наверное, ее в детстве пугали милицией, — решила я. — Она и сейчас ничего хорошего не ждет от этих людей. Может, в Трускавце такая полиция? Или девочка чрезмерно впечатлительная?»
— Ты перекупалась. Вон как дрожишь. Где твое полотенце? — спросила я. Зося мотнула головой, указывая на противоположный край бассейна. — Укройся этим, — я сняла с себя льняной жакет и укрыла им плечи девочки.
Зося перестала дрожать, но продолжала все так же настороженно смотреть на нас исподлобья.
— Мы бы хотели спросить тебя о Василии. Ты ведь вчера осталась с ним?
— Нет, — быстро отказалась Зося.
— А мама сказала, что ты хотела посмотреть фейерверк. Отчим не захотел идти в каюту. Разве вы были не вместе?
— Нет. Я стала рассматривать сувениры, куда он пошел, не знаю. Потом я села около лестницы и не вставала с нее до самого фейерверка. Сразу после фейерверка пошла спать.
— И все?
— Все.
— Может, ты слышала, как отчим с кем-то договаривался о поздней встрече?
Девочка пожала плечами.
— А кто-то к нему подходил в течение дня?
— Ну, здоровался он с Сидорчуками и Ляшенками.
— Кто такие Сидорчуки и Ляшенки?
— Дядя Рома с тетей Светой и Богдан с Катей. Но это было еще до ужина. Мы втроем стояли: я, мама и отчим. Дядя Рома сигарету у отчима «стрельнул».
— О чем говорили, помнишь?
— Да ни о чем. О том, что купили и за сколько. Потом ресторан открылся, мама потащила нас внутрь.
— А не мог Василь отстать с Романом или Богданом и договориться о встрече?
— Мог, он сзади плелся.
— Понятно. А вот скажи, Зося, мама рассказывала, что ты с отчимом неплохо ладила…
— Что вы имеете в виду? — уточнила Зося, подняв на нас удивленные глаза.
— Он уроки тебе помогал делать, на занятия отвозил, — подсказала я.
— А, — протянула девочка, — да, помогал — иногда. А на занятия я сама ходила.
— И что, не ругал тебя никогда? — спросила я, вспомнив о том, как Василий изводил Лилю своими придирками. Уж слишком примерным отцом выглядел Василий в новой семье, а вот Лиля даже боялась делать с ним уроки. Если она чего-то не понимала или решала неправильно, Василий заходился в истерике. «Бестолочь! Улицу мести будешь!» — кричал он, не стесняясь тонких перегородок с соседями.
— За что?! — насторожилась Зося.
— Я не знаю, за что. За то, что не убрала или мусор не вынесла.
— Нет, не ругал. К нам бабушка приходит убирать, она и мусор выносит.
— А учишься ты как?
— Твердая хорошистка.
— Молодец! И, правда, за что ругать такого прилежного ребенка. А по Василию скучать будешь? — спросила я.
Зося потупила взгляд.
— Наверное, — неуверенно промямлила она. Ни отчаяния, ни грусти я в ее голосе не услышала. — Можно я пойду поплаваю?
— Да, конечно.
Зося отдала мне жакет и тотчас плюхнулась в воду, чтобы поплыть в другой конец бассейна.
— Замкнутая девочка, — отметила я. — Внутрь себя никого не впускает.
— Интроверт, такой склад характера, — пожала плечами Алина. — Да, собственно, с какой стати она будет перед тобой душу наизнанку выворачивать? Степа идет.
— Я опоздала? Все за водой пришли. Там такая очередина. Вы уже поговорили с Зосей?
— Да, но ничего интересного. Девочка рассматривала сувениры, а Василий … испарился. Куда он пошел, Зося не знает.
— И, правда, ничего интересного. Куликов… — вдруг воскликнула Степа. Она хотела пригнуться, чтобы остаться незамеченной, но было уже поздно. Петр, лавируя между шезлонгами, приближался к нам с крейсерской скоростью. На нем были плавательные шорты, стало быть, шел он с явным намерением искупаться.
— Ты же спать собирался, — разочаровано напомнила ему Степа.
— Передумал. Лежал, лежал, сон не идет. Скучно стало. Решил составить тебе компанию, — он улыбнулся жене в надежде, что та обрадуется и одобрит его появление. Но Степа стояла едва не плача. Куликов нарушил ее планы, наши планы. Теперь придется с ним купаться, загорать и разговаривать, сидя в соседних шезлонгах. А так хотелось еще пообщаться с пассажирами, которые, как и Петр, стекались к бассейну, чтобы до ужина успеть искупаться. Вдруг удалось бы найти человека, который видел Василия поздно ночью на верхней палубе.
— Зря это он, — услышала я тихое бормотание Алины.
— До ужина еще целый час. Грех в бассейне не поплавать, — Куликов вроде как оправдывался. Взглянув во влажные глаза жены, он спросил: — Степочка, что случилось? Ты нездорова?
— Голова немного разболелась, — сказала Степа и выразительно посмотрела на меня и Алину, мол, я сейчас Куликова уведу, а вы еще походите, поспрашивайте.
— Голова? — расстроился Петр. — Ты слишком рано вышла. Африканское солнце такое ядовитое. На палубе до пяти-шести часов делать нечего — запросто можно схлопотать солнечный удар. А ты еще вышла без шляпки, — пожурил он жену. — Давай в тенек сядем?
— Нет, пошли лучше в номер, под кондиционер, — вялым голосом попросила Степа.
Степины просьбы для Куликова — закон. Он обхватил жену за талию и повел с палубы. Проходя мимо нас, он недовольно пробурчал:
— Что же вы за подругой не смотрите.
— Девочки, — подмигнув нам одним глазом, бросила Степа, — встретимся за ужином.
Глава 11
Проводив взглядом Куликова и Степу, я посмотрела на часы. До ужина оставалось еще больше часа.
