— И где меня ваш свидетель видел?
— Ярослав, вообще-то вопросы задаем мы, — в голос Алина подпустила металла. Ярослав подленько улыбнулся. — Вы были судимы? Врать нет смысла, — предупредила она.
— Был, — не стал отрицать Ярослав.
— Сколько и за что отсидели?
— Статья сто сорок третья УК Украины, — Ярослав мельком взглянул на нас.
«Знать бы, что за статья?» — с досадой подумала я. Алина закусила губу: признаться в том, что она не знает, что это за статья, она не могла, потому и сказала:
— Ясно. И это все?
— Нет, в первый раз меня судили по статье сто сороковой.
— Понятно, — вяло ответила Алина.
«Статья сто сорок третья и статья сто сороковая, — мысленно повторила я. — Надо обязательно заглянуть в Интернет и посмотреть, что это за статьи».
— Сколько вас в общей сложности не было на свободе? — спросила я, пытаясь понять, насколько серьезные преступления совершил Ярослав.
— Интересно вы формулируете свои вопросы. Совсем не как работник полиции, — заметил он.
— А вы не придирайтесь к словам. Вопрос вам ясен?
— Пять лет.
«Две ходки и всего пять лет? Вряд ли он кого-то убил. За убийство так мало не дают. Ну и слава богу», — почему-то порадовалась я.
— Вернемся к Василию. Какие у вас были общие интересы?
— Какие интересы? Да никаких! Выпить, анекдоты потравить. Вот какие интересы! — фыркнул Ярослав, но потом, немного подумав, добавил: — Бизнес я хотел с ним закрутить.
— Бизнес? А почему не с родственниками?
— С кем? С Катькой? Джинсы — ее предел. Богдана устраивают подачки, которые он получает от курортников. У меня родственнички — без полета души. Да вы не думайте, бизнес вполне законный.
— Уточните, каким общим бизнесом вы собирались заняться с Василием.
— Кожаной галантереей: ремнями, сумками, дорогими чемоданами. Впрочем, это у нас они дорогие, а там все значительно дешевле, особенно если покупать оптом. Думал открыть здесь, в Трускавце, магазинчик. Чемоданы всем нужны.
— Идея Василия или ваша?
— Василя. Мне он показался надежным партнером. Говорил, что у него там все схвачено.
«Что-что, а пустить пыль в глаза он мог, — подумала я, вспоминая, каким деловым и респектабельным мог казаться Оксанин муж. — Однако и плут же он! Лиде пообещал золото возить. Ярославу — чемоданы. Чемоданы и золото… Золото в чемоданах… А деньги? Где он собирался взять деньги на золото и чемоданы? Оксана утверждает, что у Василия за душой не было ни гроша. Значит, был спонсор. Не Рада и не Оксана — это точно. Ярослав?..»
— Жаль, что так получилось, — вполне искренне вздохнул Ярослав.
— Деньги Василий у вас брал? — спросила я.
— Деньги? Нет, не брал. Я похож на дурака? Зачем, по-вашему, я в Египет поехал? — резко спросил Ярослав. — Чтобы самому все на месте посмотреть. Единственно, что я сделал, это в счет будущих доходов путевку Василию оплатил. Здесь он меня немного объегорил. За мои деньги купил путевки всему семейству. Но я не жадный.
— А с египетскими партнерами он вас познакомил?
— Не успел.
«Не знаю, как убить, но и Ярослав мог сидеть в шезлонге рядом с Василием в ту роковую ночь», — отметила я про себя.
Алина, как будто прочитав мои мысли, спросила:
— Припомните, пожалуйста, когда в последний раз вы видели Василия живым?
— Вечером наша компания, да вы всех знаете, стояла перед рестораном. Василь проходил мимо с Радой и ее дочкой. Роман его окликнул. Обмолвились буквально двумя словами. Больше я Васю не видел.
— А что вы делали в ту роковую ночь?
— Я? Мы сидели на носу корабля и пили. На верхнюю палубу я не поднимался, — категорично ответил Ярослав.
«Даже если пассажирка видела его, он не признается. Крепкий орешек», — подумала я, разглядывая бесстрастное лицо Ярослава в зеркале заднего вида.
Машина резко остановилась. Следовало понимать, что мы приехали на кладбище и разговор на этом закончен.
— Извините, но я должен быть со всеми. — Ярослав бросил взгляд в глубину кладбища. Толпа, вывалившая из автобуса, следуя за гробами, уже брела к свежевырытым могилам.
— Последний вопрос. Зачем солгали, что до поездки не были знакомы с Василием?
— Вы из полиции, я сидел…
— Что ж, спасибо за откровенность.
Ярослав, кивнув на прощание, — вряд ли он хотел еще раз с нами увидеться, — быстрым шагом стал догонять родственников — Катю и Богдана.
В целом ничего интересного у раскрытых могил не произошло. Рада, заламывая руки, рыдала над Василем; Светлана в двух метрах от подруги с причитаниями: «На кого ты нас покинул?» поливала слезами лицо Романа. Обеим вдовам вторили тетки-соседки, буквально заходясь в истериках.
«Должно быть, так положено в этих местах провожать покойников», — подумала я и отошла на несколько метров назад. Наигранные женские вопли не столько брали за душу, сколько раздражали.
Я поискала глазами Оксану и Лилю. Они стояли чуть в стороне от гроба. Ближе им места не нашлось — гроб Василия плотным кольцом обступили подруги Рады. Степа, как сводная сестра Василия, поддерживала Раду под правую руку. Я отметила, что у обеих женщин лица были, как мел. Но загорелые щеки Рады покрывала белая пудра, а вот у Степы бледность была натуральная — косметикой она практически не пользуется.
«Не слишком ли она вжилась в роль скорбящей сестры?» — мне показалось, что Степа всерьез переживает смерть «брата».
Слева от матери, стараясь не смотреть на отчима, стояла Зося. Девочка явно томилась присутствием на похоронах. Она часто бросала взгляд на часы и исподтишка наблюдала за людьми, стоящими рядом.
Команду к погребению дала Дарина, теща Василя.
— Пора. Пусть земля ему будет пухом.
Повинуясь ее призыву, служители кладбища стали спешно опускать гроб в могилу. Она же — не Рада — бросила в яму первый ком земли.
Романа опустили в могилу на три минуты позже, чем друга.
Как только над обеими могилами выросли холмики, народ, заметно повеселев, проследовал обратно к автобусам, на этот раз чтобы ехать на поминки. Впрочем, на поминки собирались ехать не все. Те, кто не садился в заказные автобусы, перемещались на остановку общественного транспорта. Там уже стояли Оксана и Лиля. Поскольку нас на поминки никто не приглашал, на остановку пошли и мы.
— Оксана, а почему ты не поехала на поминки? — спросила я.
— Что я там забыла? — ответила она, отводя взгляд в сторону. Объяснять она не захотела, да это и так было понятно. Рада могла устроить скандал при большом скоплении народа.
