— А тетка ваша родителей Василя помнит?
— Тетка давно умерла, но я не думаю, что она их знала. Она жила на одной с ними улице, но, насколько я помню, часовая мастерская от ее дома была далеко.
— Еще один вопрос: Рада не пыталась сообщить свекру о смерти Василия?
— Я ей предлагала телеграмму отбить. Не смог бы сам приехать — денег бы прислал, — вздохнула Дарья Михайловна. Критикуя дочь, мать и сама любила денежки сверх меры. Как говорится, яблоко от яблони недалеко падает.
— И Рада послала телеграмму?
— Да не знает она ни адреса, ни номера телефона, — с досадой молвила Дарья Михайловна.
— Василий не переписывался с отцом, не звонил ему?
— В том-то и дело, что нет. Какая-то кошка между ними давно пробежала. С тех пор друг о дружке знать не хотели. Гордые! Я как-то намекнула Василю, мол, не пора ли с отцом помириться. Вроде как старик не бедствует. А он мне: «Не нужны мне его деньги! Захочет — даст. Нет — сам заработаю!» Кто, спрашивается, заработает? Он? Я вас умоляю! Заработал — нож в сердце, — Дарья Михайловна от возбуждения даже присвистывать стала. Капельки слюны разлетались в стороны — нам с Алиной пришлось от нее отодвинуться. Немного успокоившись, наша собеседница вспомнила о Степе: — Буду собираться в больницу. Как вы думаете, если у человека отравление, ему, наверное, передачи запрещены?
— Запрещены, — кивнула я, опасаясь, как бы Дарья Михайловна из экономии не купила просроченный продукт.
— Главное — внимание, правда?
— Правда-правда. Только вас к ней не пустят. В реанимацию не пускают.
— Так чего ж мне тогда идти?
Глава 24
— Подведем итоги. Что мы имеем? Рада … Нет, ну и дрянь же эта Рада, — возмутилась я, выйдя из дома Дарьи Михайловны. — Отравила нашу Степу просроченными грибами, а потом еще «Скорую» не хотела вызывать.
— Думаешь, намеренно?
— Да кто знает, на что она способна.
— Какой смысл ей убивать Степу? — пожала плечами Алина. — Степа на наследство от «сводного» брата не претендует. Да и что у него есть? Общего имущества с Радой он нажить не успел. Своего у Васьки — ноль целых, ноль десятых. Оксана его без приданого выставила.
— Если мотива нет, значит, отравление непредумышленное. Подсунула Рада нашей Степе просроченный продукт. А «Скорую» не вызвала, потому что по жизни сволочная баба. На лекарствах боялась разориться. Позвоню я в больницу, — я полезла в сумку за телефоном. — Как там наша Степочка?
Уходя утром из больницы, Алина положила на тумбочку рядом со Степиной кроватью свой мобильный телефон, чтобы было, как с ней связаться. Где Степин телефон мы могли только догадываться — остался у Рады дома.
Ответила не Степа, а медсестра:
— Алло? — пропели в трубку.
— Это Марина Владимировна. Я звоню Стефании Степановне.
— Передаю.
— Алё, — едва слышно прошептала трубка.
У меня на глаза навернулись слезы. Голос слышался как из-под земли. Я представила, как она едва шевелит губами, после каждого слова переводя дыхание. Степу трудно было узнать, но это была она.
— Степочка, родная, как ты?
— Уже лучше, только спать хочется и слабость сильная. Руку поднять не могу. Ирина держит трубку у моего уха.
— Степочка, как ты умудрилась съесть банку этих чертовых грибов?
— Грибов? Каких грибов?
— Но ты ведь ела у Рады грибы?
— Кажется, ела. Когда же я их ела? Плохо помню. После поминок мы пришли домой и сели ужинать. Но мне плохо стало еще до похорон, — вспомнила Степа. — Адская головная боль, прямо до тошноты. Я думала, что у меня спазмы сосудов. У Рады таблетку попросила. Она мне дала таблетку и посоветовала хорошо поесть. Сказала, что это на почве голода, дескать, у нее такое бывает. А я и впрямь утром только чашку чая выпила.
— А в обед грибы ела? — меня прямо-таки заклинило на грибах.
— Так ведь не было у нас обеда. Хотя нет, часов в одиннадцать Рада поставила на стол легкую закуску. Кажется, были и грибы. Ела или нет, я не помню. В голове сплошной туман. После поминок на меня вообще как-то накатило. Как будто мы ужинали, потом мне постелили, и я пошла спать. Утром я очнулась, хотела сходить в туалет, с трудом встала с кровати — и все, не помню. Очнулась здесь, в больнице.
— Хорошо, что Дарина вызвала «Скорую».
— Девочки, я так вас подвела, — застонала в трубку Степа.
— Как же ты нас подвела?
— Вы меня послали узнать о Раде, а я ничего не узнала. Один вечер с ней только посидели.
— О чем говорили?
— Домашнюю заготовку ей выложила. Я «сводная» сестра Василя. Рыдала над трупом как ненормальная. Мне показалось, что Рада не только мне поверила, но и ревновать стала. Подробно расспрашивала об отце, то есть о Степане Остапенко. Я пела, что любовь у моих родителей была необыкновенная. Вот только жениться мой папаша почему-то не захотел, а мамочка моя до конца своих дней его ждала. Короче, смех и слезы. Рада сидела серьезная. Может, сначала мне и не верила, но когда я ей деньги на похороны протянула, ее недоверие ко мне было сломлено, она признала во мне родственницу. Засуетилась, на стол накрыла, чаем стала угощать, вареньем, наливкой. Мне даже неудобно было за столом засиживаться — в соседней комнате лежал покойник, по правилам, мы все должны были находиться у гроба. А тут получалось, что его еще не похоронили, а мы его уже поминаем. Может, мне дух Василия ядовитый гриб подсунул? А? Как вы думаете?
— Степа, если тебе кто и подсунул отраву, так не дух, а живой человек. И зачем тебе понадобилось грибами наедаться?
— Я же говорю, не в себе была. Обидеть Раду не хотела, — вяло пробормотала Степа. — Да мне казалось, что я немного съела.
В трубке послышался глубокий вздох и голос медсестры:
— Вы утомили больную. Она вам перезвонит позже, поспит и позвонит.
— Девушка, а что можно ей принести? — поторопилась я спросить, пока она не положила трубку.
— Первые два дня категорически ничего нельзя. Больной вводят глюкозу и физраствор. Начинать кормить надо с кисломолочных продуктов: кефир, творог. Соки несите, чаек травяной, но только тот, что в аптечной упаковке.
— Спасибо, девушка, вы, пожалуйста, ни от кого передачи не принимайте. — Прикрыв трубку рукой, я прошептала Алине: — Вдруг у Рады не все испорченные продукты иссякли, возьмет и принесет в больницу что-нибудь малосъедобное.
— Ну что вы, у нас с этим строго, до распоряжения лечащего врача ни одной передачи не примут, — ответила медсестра и положила трубку.
После разговора со Степой мы вздохнули с облегчением — слава богу, обошлось. Настроение улучшилось. Нам страшно захотелось есть. Да до такой степени, что при виде мальчишки, проходившего мимо и нагло жующего хот-дог, засосало под ложечкой и потекли слюнки.
