— Кто ж о бизнесе кричит, когда все только на стадии переговоров? Я боялся такого выгодного партнера потерять.
— Да, — вздохнул Богдан, — и на старуху бывает проруха. Я ведь в мединституте психологией увлекался. Столько книг прочитал и, видно, зря, если проходимца не раскусил.
— А я? Что обо мне говорить? После того, как ко мне вчера эти дамочки из Интерпола в машину подсели, я и думать о потерянных деньгах забыл. Наглючие, настырные, что ни слово — ловушка.
— Это он о нас, — с гордостью отметила Алина.
— Меня они на корабле допрашивали. Глазками буравят, под корку норовят залезть, чтобы мысли прочесть. Очень неприятные особы. Я про то, как Ваську меня обул, ничего говорить не стал — такие непременно все наизнанку вывернут и к суду притянут. А там разбираться не станут. Мотив был? Был! Сейчас и за меньшее убивают, потому — пожалуйте на нары. Лучше потерять пять тысяч долларов, чем свободу.
— А я сказал. Вот дурень! Может, пронесет? Хотя, с моими-то судимостями? Богдан, я сегодня же уеду. Где меня искать, ты не знаешь.
— Могила! — рявкнул Богдан. По голосам мужчин можно было предположить, что сидят они в ресторане давно и не за пустым столом.
— Давно хотел тебя спросить: как этот полудурок Роман оказался в нашей компании?
— Твоей сестрице захотелось в поездку подружку, Светку, взять. Роман месяц как вернулся из Львова. Кому-то ремонт делал. Денег заработал. Потом целых две недели агитировал трускавчан и гостей города посетить Египет. Собрал небольшую группу, в туристическом агентстве ему приличную скидку сделали.
— Надо же, каким организатором оказался… на свою голову, — вздохнул Ярослав и добавил: — Как этим дамочкам из Интерпола не пришло в голову и его смерть на меня повесить? Ведь весь круиз только под ногами и крутился. Достал своим: «Пора выпить, пора выпить. Не послать ли нам гонца?» Вот и допился. Пора. Давай, Богдане, друже, выпьем на посошок, — предложил он шурину. — И еще за то, чтобы Ваську черти жарили на медленном огне.
Послышалось бульканье и звон бокалов. Минуты через три Ярослав крикнул:
— Официант! Счет!
В это время нам принесли первое. Мы склонили головы над тарелками. Нам казалось, что так на нас не обратят внимания. Заметили нас дружки или нет, не знаю, поскольку в тот момент, когда они проходили мимо нашего стола, я видела перед собой только грибы, в изобилии плавающие в расписном горшочке — куриная лапша оказалась еще и с грибами.
Глава 25
Входная дверь заскрипела. Повеяло свежим воздухом. Я подняла голову. Богдан и Ярослав, нежно поддерживая друг друга, выходили из ресторана.
Проводив их взглядом, Алина тут же высказала свое мнение:
— Похоже, Роман и впрямь свалился по пьянке за борт. А что касается Василя, то и у Богдана, и у Ярослава мотив был! Каждый из них, осознав, что денег им не видать как собственных ушей, мог убить Ваську. Вот только как у них выбить признание, ума не приложу. Чувствую, Ярослав вообще в бега ударится. Его искать, что ветра в поле. Остается Богдан. Какие у нас к нему претензии? Он солидный человек. Попробуй докажи, что он давал этому проходимцу деньги. Рада, даже если и знала о деньгах, то ни за что не признается, поскольку ей в этом случае придется отдавать.
— Богдан и Ярослав не убивали Василя, — покачала я головой, отодвигая от себя тарелку. — Неужели ты не слышала, что каждый до последнего дня круиза надеялся вернуть свое. Кто будет возвращать деньги? Покойник? Нет! Им Василий нужен был живой. И Лиде мертвый Василь ни к чему.
— Кому тогда был нужен мертвый Остапенко?
— Над этим вопросом мы бьемся пять дней, — констатировала я. — И знаем только, что это был украинский гражданин.
— Украинский… А если старуха-свидетельница соврала? Она толком не могла сказать, на каком языке говорили — украинском, белорусском или польском? Это мы решили, что говорили на украинском языке, поскольку не встречали на корабле ни одного белоруса или поляка.
— Старуха не обманула, и мы не ошиблись — в ту ночь к Василию подсаживалась Лида.
— Не факт, что она единственная, кто хотел поговорить с ним. Старуха ушла, и к Василию мог подсесть кто угодно, не только украинец, — загрустила Алина. — Русский, араб…. Француза одного я видела. Марина, что делать? Подозреваемых у нас нет. Это факт.
— Все равно мы уже здесь. Давай проверим остальных?
— Остальные — это кто?
— Помнится, мы собирались в Дрогобыч… Опять же, если повезет, адрес Степана Остапенко узнаем.
— Поехали, — без энтузиазма сказала Алина.
— Сейчас поедем?
— Давай завтра, — попросила моя подруга. — Почему не ешь?
— Там грибы.
— Да брось ты! Ты же не у Рады на именинах!
Размякшим от сытной еды и бокала красного вина, нам хотелось одного: вернуться в гостиницу и вздремнуть. День начался напряженно. Внезапная болезнь Степы выбила нас из колеи, и теперь, когда ее здоровью ничто не угрожало, можно было побаловать себя дневным отдыхом.
— Отдохнем, а вечером обязательно навестим Степу, — зевая, пообещала Алина.
Я не возражала ни против отдыха, ни против посещения Степы.
В гостинице застали только Лилю. На вопрос: «Где мама?» она ответила:
— Пошла в город по делам. Кажется, в юридическую консультацию или к нотариусу.
«Уже хорошо, что не боится показаться на глаза окружающим, — мысленно отметила я. — К кому она пошла? К нотариусу? Или юристу? Впрочем, какая разница? Умер Василий. Что бы там не говорила Оксана, а совместное имущество у них было. Не знаю, насколько Рада может претендовать на имущество Василя, но у Оксаны определенно есть повод для беспокойства. Потому и пошла на консультацию».
Оксана появилась только к вечеру. Ей с трудом удавалось скрыть свое раздражение. Поджатые губы, бегающий взгляд и прерывистое дыхание упорно говорили о том, что с ней не все в порядке. Лиля предложила матери поесть, но та, сославшись на усталость, пошла в свою комнату. С нами она ни словом не обмолвилась.
— Что с ней? — с недоумением спросила я, провожая Оксану взглядом.
— Трудно залезть человеку в душу, если он того не хочет, — сказала Алина, пожимая плечами. — Пошли в больницу.
Поскольку нам доходчиво объяснили, что больным с отравлением передачи от родственников категорически запрещены, мы и в магазин заходить не стали — прямиком поехали к Степе. Слава богу, дела ее шли на поправку. Она сидела в кровати. Лицо уже не отдавало синевой, и, если присмотреться, можно было заметить на нем легкий румянец.
— Как ты?
— Нормально, — силясь выглядеть бодрой и веселой, ответила Степа. — Голова перестала кружиться. Хотела встать, но Иришка не пускает, — Степа кивком головы показала на хрупкое создание в белом халате. Девушка стояла в сторонке и смущенно улыбалась. — Говорит, что в этой больнице нет травматологического отделения. Шутит.
