В офис мы ехали ровно две минуты. Трехкомнатная квартира на первом этаже жилого дома была переделана под контору. Обстановка кабинета без излишеств, как говорится, простенько, но со вкусом.
Михаил Иванович попросил секретаршу приготовить нам кофе. Пока она варила кофе и сервировала стол, хозяин кабинета рассказывал о том, чем занимается его фирма. У меня сложилось такое впечатление, что он намеренно оттягивает начало разговора, не хочет, чтобы нам потом мешали.
— Вы на пороге моей квартире оговорились, будто ваши коллеги знают, где вы? Позвольте полюбопытствовать, какие коллеги? — спросил Михаил Иванович, приглашая тем самым к началу разговору. К этому времени секретарша принесла горячий кофе, и мы успели сделать по глоточку из маленьких чашечек. Кофе был отменный!
«Сработало, — порадовалась я. — Теперь он нас просто так не вытурит».
— Мы сотрудницы Интерпола, — скромно представилась Алина.
На этот раз она не стала козырять ни должностями, ни званиями — сотрудницы и все. Пускай даже рядовые, но согласитесь, организация внушает уважение по всем статьям.
По Алининой задумке Михаил Иванович должен был перед нами затрепетать, пасть ниц и выложить все, как на духу, по интересующим нас вопросам. Но он хитро на нас посмотрел и улыбнулся обезоруживающей улыбкой.
— Видел я интерполовцев. Вы на них не похожи.
— Это еще почему? — обиделась Алина, принимая независимую позу. Она откинулась на спинку дивана, сложив руки на груди. Лицо ее было сердитым и недовольным.
— Чтобы попасть в отдел Интерпола, надо зубы съесть в отечественном сыске. А с зубами у вас, я смотрю, все в порядке.
— Вставные, — процедила сквозь зубы Алина, отвечая шуткой на шутку Михаила Ивановича.
— Даже если вы не служите в Интерполе, то, что вы хотите докопаться до правды, уже заслуживает уважения. При первой встрече вы сказали, что вы подруги Оксаны.
— А на подруг мы похожи? — спросила я.
— Да, — кивнул наш собеседник. — При этом вы не похожи на тех подружек-дурочек, которые бы бездумно выгораживали свою товарку. Этим вы мне импонируете.
— И на том спасибо, что мы не похожи на дурочек, — пробурчала Алина. Я ее толкнула в бок, мол, не мешай, пусть называет нас кем угодно, но только рассказывает.
— Откровенно говоря, при всей моей симпатии к Оксане, дела у нее никудышные.
— В смысле?
— Если бы дело по факту убийства Василя открыли здесь и попался бы дотошный следователь, она бы уже сидела в тюрьме, — заявил Михаил Иванович.
— У вас есть на Оксану компромат? Улики против нее?
— Компромат можно собрать на любого.
— Ах, так! На любого, говорите? — возмутилась Алина. — Это ваше право — не верить в нашу причастность к Интерполу, но мы наделены всеми правами, чтобы посадить именно вас за решетку до выяснения обстоятельств дела.
Алина блефовала, но не очень убедительно. По-моему, Михаил Иванович это понял и очень спокойно спросил:
— Каких обстоятельств? Что вас смущаем в моей персоне?
— Все! Абсолютно все! Как вы оказались на «Рамзесе» в компании Василия и его двух жен? Почему не сказали нам о том, что Степан Остапенко умер? И зачем вы валите Оксану? — на одном дыхании выпалила Алина.
— Слишком крепкий кофе, — отметил Михаил Иванович, ставя чашку на блюдце. — Запейте кофе водой, — посоветовал он. — Родниковая вода успокаивает. А если серьезно, слушайте. О том, как Степан рос и мужал, я повторяться не буду. Волей судьбы он оказался в Голландии. Вытянув счастливый билет, он женился на вдове и не упустил свой шанс. Открыв строительную фирму, Степан вспомнил обо мне. Схема была простая. Я комплектую здесь бригады, оформляю документы и отправляю в Голландию. Степан строил не только в Голландии, но и в Германии, Бельгии. Были объекты в Дании. Выгоду имели все. Степан экономил на зарплате рабочим. Голландские рабочие требовали куда более высоких зарплат, а украинцев деньги, за которые они работали у Степана, вполне устраивали. Я же имел свой процент от поставки рабочих рук. Так, рука об руку мы шли долгие годы. Он преумножил капитал жены в десятки раз. Я тоже сколотил кое-какое состояние. Квартиру Степана откупил, дачу построил, машину приобрел… Два года назад Степан серьезно заболел. На родину его не тянуло. А вот с сыном он помириться хотел.
— А он с ним ссорился?
— Не то чтобы ссорился, просто разные они были. Степан вкалывал день и ночь. У Василя праздник жизни не прекращался ни на минуту. Ему повезло, когда он сошелся с Оксаной. Впрочем, не было бы Оксаны, была бы другая женщина, которая бы взвалила на себя такую обузу, как Вася. Степан несколько раз пробовал приобщить сына к делу. Он оплатил несколько его поездок в Польшу. Тот съездил, купил, продал, проел, прогулял. На закупку товара денег у Василя к следующей поездке уже не оставалось. Степан понял, что деньги у сыночка просачиваются сквозь пальцы как песок, и отказал сыну в ежемесячных переводах. Подозреваю, что об этих деньгах Оксана даже не догадывалась. Потом Степан предложил оплатить учебу сыну в любом институте. Учиться Василю не хотелось, он пробовал давить на отца, состоялся серьезный разговор, после которого они прекратили общаться.
— Степан переживал?
— Не очень. Он видел в Василии точную копию матери, Марии, и потому иллюзий относительно сынка не питал.
— Была еще внучка, — напомнила я. — Дедушка и Лилю не очень-то жаловал.
— Да, — вздохнув, согласился Михаил Иванович. — Вы правы, дедушка из Степана был никакой. Когда родилась Лиля, была еще жива голландская жена. Бездетная женщина очень ревностно относилась к отпрыску мужа, проживающему на Украине. Степан старался не нервировать ее разговорами о своих родственниках. Допускаю, что о рождении внучки, он умолчал. Но тут Василий и Оксана тоже виноваты. Они не отослали деду ни одной Лилиной фотографии. После смерти жены у Степана в отношениях с родственниками ничего не изменилось. Более того, у него появилась навязчивая мысль, что если они и станут напоминать о себе, то исключительно из-за денег. Но Василий не напоминал, а Степан и радовался. Честно говоря, я не очень его понимал, но там, на Западе, все повернуты на своих деньгах, и все живут своей жизнью. В этом плане Степан полностью ассимилировался, усвоив и принципы жизни европейцев. Помните, нас учили: «В капиталистическом мире человек человеку волк»?
— Было такое.
— В дикой природе как? Волчонок подрос — волчица его из норы выгнала. Зачем ей лишний рот? «Внук» или «внучка» — в мире животных этого понятия вообще не существует.
— Мы отвлеклись от главного, — прервала я рассуждения Михаила Ивановича на зоологические темы.
— Да, пожалуй. На чем я остановился? На том, что Степан заболел. Только тогда его стали посещать мысли о дальнейшей судьбе его сбережений. Что он сделает со всем нажитым добром, вернее, кому оно достанется после его смерти? А нажито было немало: фирма, дающая стабильный доход, дом в Голландии, дом в Германии, солидный счет в банке. Два года назад, ничего не сообщая о своей болезни, он попросил меня присмотреться к Василию, невестке, внучке, а потом доложить. Я пару раз останавливался в Оксаниной гостинице, селил там своих хороших знакомых, мнению которых полностью доверяю, и пришел к такому выводу: уж если кому и оставлять деньги, то только Оксане. Она женщина деловая, деньги не растранжирит, а наоборот, преумножит. Василий — бесплатное приложение к жене. Жизнь его ничему не научила, как гулял, так и гуляет. Лиля — девочка хорошая, но ей всего десять лет, а потому трудно сказать, что из нее получится. Как есть, так и рассказал Степану. Что ему не понравилось, так это то, что у Оксаны есть еще одна дочь от первого брака. Следовательно, может получиться так, что наследство Степана она поделит между дочерьми. Жадный Степан не хотел делать подарки чужим детям. Вопрос с наследством завис на два года. Этим летом Степану стало совсем плохо. Предчувствуя скорую кончину, он попросил меня приехать. Завещание уже было составлено и заверено нотариусом. Мне оставалось только его выслушать. По завещанию деньги достанутся Василию лишь в том случае, если он на момент кончины отца будет являться владельцем крупной недвижимости или руководителем фирмы, приносящей стабильный доход. В противном случае, часть денег будет передана в благотворительный фонд содействия онкологическим больным, а остальные положены на счет Лили. Бездельнику и неудачнику Степан не собирался отдавать деньги. Моя задача заключалась в том, чтобы проверить, насколько Василий как наследник соответствует требованиям отца. Приблизительно за неделю до смерти Степана я нашел Василя, сказал, что отцу плохо, и тот просит его приехать. Василий приехать не смог, сослался на просроченный загранпаспорт. Так Степан умер, не дождавшись сына. Я похоронил его как положено. Похороны прошли тихо, людей было мало. Степан жил замкнуто и, кроме сына и внучки, у него других родственников не было. Когда я сообщил о смерти отца Василию, тот даже не скрывал своей радости. Пригорюнился лишь тогда, когда я рассказал ему об обязательном пункте завещания. Для вида изобразил обиду на недоверие отца: «Да у меня гостиница! Две гостиницы!» — возмущался он. Но на тот момент я уже был наслышан об его амурных похождениях и о том, что Оксана выставила его за порог. Когда я ему намекнул об этом, он начал юлить: «Я сам ей все оставил! Как благородный человек ушел с одной зубной щеткой». — «Значит, сейчас у тебя ничего нет?» — «Как нет? Я начинаю новый бизнес. У меня все схвачено! Зарубежные партнеры! Оптовые поставки! Через месяц я открываю в Трускавце несколько магазинов». — «И как это проверить? До открытия магазинов может пройти много времени. У тебя срок — шесть месяцев». — «Я вам позвоню. Вы сами убедитесь, что я не вру». Он позвонил, пригласил проехаться с ним в Египет, чтобы я увидел: он действительно ведет переговоры с зарубежными партнерами. Я заказал себе путевку и поехал.
