А если бы я всего этого не сделала, Джон бы донимал маму неделями. Изматывал бы сперва встречными обвинениями, потом молчанкой. Не смотрел бы ей в глаза, не отвечал на вопросы. Ел и спал отдельно. С Айрис вел бы себя как обычно, чтобы мама знала: он наказывает именно ее. Приходил бы с работы на ночь глядя, а иногда и вовсе не возвращался. А мама повторяла бы: «Куда ты идешь? Почему ты снова так со мной? Что я такого сделала? Скажи, что мне делать?» Нет, она выполняла бы все свои обязанности – ходила по магазинам, готовила, убирала, помнила, что у нее вроде как есть дети, – но как-то вяло, словно ее жизнь лишилась красок.
Почему я это поняла только что?
Как же мама-то этого не понимает?
Она же должна защищать нас, а вместо этого ходит на цыпочках вокруг Джона. А если из-за чего и злится, так только из-за его измен.
– Он не станет хранить тебе верность, – заметила я.
– Ты этого знать не можешь, – отрезала мама. – Ты еще слишком мала и не понимаешь, что значит простить и жить дальше.
– От того, что ты его простишь, он не перестанет быть бабником. Просто теперь он будет знать, что измена сойдет ему с рук.
– Как ты можешь такое говорить? И вообще, не лезь не в свое дело!
– Наверняка они до сих пор встречаются. – Я повернулась от окна.
– Лекс, я тебя предупредила.
– Ты же не знаешь наверняка.
– Хватит! – Мама подскочила ко мне. Я думала, она меня ударит, но она просто стояла передо мной, и я поняла, что она сейчас скажет мне что-то ужасное. – Отношения – сложная штука. Тебе ли не знать. Про других гадости говоришь, а сама втюрилась в парня, которому ты вообще до лампочки.
– Ты о чем?
– О тебе с Кассом и о вашем тайном романе, который существует только в твоей голове. – Мама пригладила волосы. – Наверное, надо было мне раньше тебе это сказать. Но я думала, что ты сама это перерастешь и перестанешь его донимать.
Я молчала. Меня вдруг пробрал озноб.
– Ну давай, скажи что-нибудь, – не унималась мама. – Скажи, что понимаешь, о чем я. А то ты все время только злишься и дуешься.
– Потому что ты несешь чушь! Ты ничего не знаешь о нас с Кассом.
– Лекс, доченька, – мама попыталась меня обнять, – ну не плачь.
Я оттолкнула ее. Мне противно было находиться с ней рядом. Она слаба и смешна. Разве она что-то понимает в любви?
30
Я похлопала Касса по плечу.
– Привет, – сказала я.
Он обернулся, расплылся в улыбке, но она моментально испарилась, стоило ему осознать, что меня не должно быть в баре в Манчестере дождливым вечером в четверг.
– Лекс, Господи, что случилось? Что ты здесь делаешь?
Я почувствовала, что сидевшие с Кассом за столом две девушки и парень рассматривают меня с любопытством. Они замолчали. Догадались, что я для Касса что-то значу.
– Приехала тебя повидать, – ответила я.
– Одна? – Касс посмотрел мне за спину, словно ждал, что там вдруг появятся Джон, мама и Айрис.
– Извини, что не предупредила, у меня просто нет телефона. – Я бросила сумку на пол. – Домой ты меня отправить не сможешь, потому что последний поезд в Лондон только что ушел. А завтра у меня день рождения, и я хочу провести его с тобой.
Я чувствовала на себе взгляды двух девиц. Наверное, гадают, кто я такая. Парень тоже смотрел на меня, но иначе. Оглядывал с ног до головы, как обычно делают парни. Наверное, решил, что я Керис.
– Может, обнимешь меня? – спросила я Касса.
Он встал и неловко меня обнял. Мы не одни, поэтому ни о каких долгих объятиях и речи быть не могло. Касс отступил на шаг.
– Предки знают, что ты тут?
– Я им оставила записку.
– И что ты там написала?
– Ничего особенного. – Я ухмыльнулась.
– Они точно взбесятся.
Все таращились на меня. Вдруг парень ткнул в меня пальцем.
– А я знаю, кто ты. Его бешеная сестра. Это же ты, правда? Ты швыряешь всякие штуки в окна. Что ты там вышвырнула? Стул? Телек?
– Я Лекс. – Я загадочно улыбнулась.
– Сводная сестра, – вставил Касс.
Я хотела было добавить, что по крови мы не родные, но я никого из присутствующих не знала, кроме Касса, и решила пока особо не откровенничать. Я стояла, уперев руку в бок, с мокрыми от дождя волосами и в мокром платье, и ждала, пока Касс вспомнит, что любит меня.
Помнишь, что мы с тобой спаяны? Помнишь наше общее прошлое?
– Я звоню отцу, – предупредил он.
Я пожала плечами.
– Делать тебе нечего. Я прихватила его кошелек, так что он только наорет на тебя.
Сидевший за столом парень рассмеялся.
– Твоя сестра просто прелесть.
– Эй, руки прочь. – Касс нахмурился.
До чего же приятно, что Касс не хочет ни с кем меня делить. Как тогда, на вечеринке, когда он перевернул стол, потому что я целовалась с другим парнем.
Касс снова переключил внимание на меня.
– Я сейчас позвоню отцу. Ты больше ничего не хочешь мне сказать?
Я не хотела обсуждать мой план при друзьях Касса. Я хотела, чтобы он вернулся со мной в Лондон и подговорил свою маму помочь моей. Может, нам удалось бы привлечь даже Монику. Мама уже вообще ничего не соображает, а спастись у нее силенок не хватит. Я представила, как Джона выкидывают из квартиры три его бывших и меняют замки, и улыбнулась от удовольствия.
Но об этом я расскажу Кассу, когда мы останемся одни. Так что я ответила, что больше ничего не хочу ему сказать, если ему так уж приспичило звонить Джону, пускай звонит, ну а я в бар. Я снова улыбнулась его друзьям.
– Что будете пить?
Касс покачал головой.
– Тебе не продадут.
– Спорим?
Он смотрел, как я поднимаю с пола сумку. Я старалась двигаться плавно. Я знала, что в красном платье выгляжу отлично. Я переоделась в поезде; это было то самое платье, которое Джон не разрешил мне надеть на вечеринку по случаю их с мамой помолвки – дескать, оно чересчур откровенное. Платье действительно подчеркивало фигуру. Я накрасилась и уложила волосы, глядя в крохотное зеркальце. Поезд стучал колесами, а я преображалась в сногсшибательную девушку. Лондонские шмотки я убрала в сумку и закрыла молнию. Теперь я красотка из Манчестера.
– Ну так что, народ, что пить будете? – я помахала кредиткой Джона.
Девчонки рассмеялись. Парень щелкнул пальцами. И Касс сдался: понял, что обычные правила сейчас не сработают.
Отобрал у меня карту.
