Нет, она не знает этого.
Представления Досточтимой Матроны об управлении очаровали Луциллу. Вы контролируете свою вселенную, но не пытаетесь найти равновесие с ней. Вы смотрите наружу, но никогда внутрь. Вы не задумываетесь над нюансами своих ощущений, вы применяете мускульную силу против всего, что вам кажется препятствием на вашем пути. Эти женщины слепы?
Луцилла молчала, и Досточтимая Матрона снова заговорила:
— В библиотеке мы нашли много материалов о Бене Тлейлаксу. Вы много работали вместе с ними, ведьма. Это были разнообразные проекты: как свести к минимуму наблюдаемость корабля-невидимки, как проникнуть в тайну живой клетки, мы хотим знать, что такое Защитная Миссия, которую вы иногда называете Языком Божьим.
Луцилла натянуто улыбнулась. Неужели они всерьез полагают, что Бог существует где-то вне человека? Подвергни ее маленькому испытанию! Прояви искренность.
— Мы никогда не объединялись с Тлейлаксу. Ваши люди неправильно истолковали полученные сведения. Вы очень беспокоитесь, что попадете под наше покровительство? Но как, по-вашему, к этому отнесется Бог? Мы насаждаем защитные религии, чтобы помочь себе. В этом и состоит задача Защитной Миссии. У Тлейлаксу есть только одна религия.
— Вы организуете религии?
— Не совсем так. Организационный подход к религии всегда отдает апологетикой. Мы же не склонны к апологиям.
— Ты начинаешь действовать мне на нервы. Ты меня утомляешь. Почему мы нашли так мало материалов о Боге-Императоре?
Вот оно!
— Вероятно, ваши люди уничтожили эти материалы.
— Ага, значит, вы всегда им интересовались и продолжаете интересоваться.
Так же, как и вы, мадам Паучиха!
— Могу предположить, Великая Досточтимая Матрона, что Лето Второй и его Золотой Путь являются предметом пристального изучения во всех ваших учебных центрах.
Это жестоко!
— У нас нет учебных центров!
— Меня удивляет ваш интерес к его персоне.
— Это обычное любопытство, не более того.
Как и этот футар, который упал с ветки после удара молнией.
— Мы называем его Золотой Путь «бумажным змеем». Он пустил его на волю ветров и сказал: вот, смотрите, куда он полетел. Это мы и называем Рассеянием.
— Некоторые предпочитают называть его Поиском.
— Неужели он мог действительно предсказывать будущее? Это интересует вас?
В яблочко!
Теперь Великая Досточтимая Матрона у нее в руках.
— Мы говорим, что Муад'Диб сотворил будущее, но Лето Второй развенчал его.
— Но если бы я могла знать…
— Прошу вас, Великая Досточтимая Матрона! Люди, которые требуют, чтобы оракул предсказал события их жизни, в действительности хотят знать, где спрятано сокровище.
— Но это же естественно!
— Если вы знаете ваше будущее, то ничто в жизни уже не сможет вас удивить. Это так?
— Не требовалось так много слов, чтобы утверждать эту истину.
— Таким образом, вы не хотите будущего, вы хотите вечного сохранения настоящего.
— Я не могла бы высказать это лучше, чем ты.
— И после этого вы говорите, что я утомляю вас.
— А-а-а… О, но это вовсе не то, что я имела в виду.
— Тогда, боюсь, что я не понимаю, чего вы от меня хотите, Великая Досточтимая Матрона.
— Это не имеет значения. Мы вернемся к этому вопросу завтра.
Это отсрочка!
— Возвращайся в клетку, — приказала ей Великая Досточтимая Матрона.
— А поесть? — жалобно проскулил футар.
— Очень вкусная еда ожидает тебя внизу, а потом я почешу тебе спину, милый.
Луцилла вошла в клетку. Великая Досточтимая Матрона бросила вслед подушку с кресла.
— Это защитит тебя от шиги. Говори после этого о моей жестокости. Видишь, я могу быть и доброй?
Дверца клетки захлопнулась со звонким щелчком.
Футар вместе со своей клеткой убрался в отверстие стены, которое было тотчас закрыто плитой.
— Они становятся такими беспокойными, когда испытывают голод, — сказала Великая Досточтимая Матрона. Она открыла дверь, потом вернулась и некоторое время рассматривала Луциллу. — Здесь тебя никто не побеспокоит. Я запретила кому бы то ни было входить сюда без моего разрешения.
***
Многие вещи, которые мы делаем естественно, становятся трудными, как только становятся объектом нашего интеллекта. О предмете надо знать так много, что мы начинаем чувствовать свое полное невежество.
Второй урок ментата
Периодически Одраде обедала вместе с послушницами в их столовой в присутствии прокторов-воспитателей. То были самые внимательные надзиратели в темнице сознания, из которой многим из них не суждено вырваться до конца дней.
Мысли и действия послушниц служили для Верховной Матери самым точным индикатором того, насколько четко в действительности функционирует Капитул. В отличие от Преподобных Матерей послушницы реагировали на происходящее, в большей степени основываясь на своих настроениях и предчувствиях. Полные Сестры не так хорошо поддавались наблюдению в свои худшие моменты. Они не стремились скрывать свои переживания, но любая из них могла пойти погулять в сад или прикрыть дверь своих апартаментов, чтобы стать недоступной наблюдению.
Послушницы не могли позволить себе такую роскошь.
В эти дни у обитателей Центрального Здания было весьма мало свободного времени. Даже в столовых люди занимались делом, невзирая на время дня и ночи. Рабочие смены шатались от усталости, и Преподобные Матери могли легко приспособить свой дневной ритм к времени отдыха. Одраде не могла тратить энергию на такие пустяки, как регулировка цикадного ритма. Вечером во время ужина она остановилась на пороге столовой и услышала быстро прокатившийся по рядам столов шум.
Многое можно было сказать по тому, как послушницы в последний момент отправляли пищу себе в рот. Куда смотрит девушка, пока вилка движется ко рту? Быстро ли она наколола пищу на вилку и жует, перед тем как судорожно проглотить комок? Стило пристально понаблюдать за одной из послушниц. В последнее время ее преследовали неудачи. А вот еще одна, которая жует с таким видом, словно никак не может понять, как можно прятать яд в такую пищу. В глазах ум и способность к творчеству. Надо испытать ее на более трудном поприще.
Одраде вошла в зал.
Пол обеденного зала напоминал шахматную доску — он был выложен черными и белыми плитами плаза, которые отличались невероятной прочностью, их было невозможно поцарапать. Послушницы говорили, что Преподобные Матери специально сделали пол таким, превратив его в игровое поле. «Ставим одну послушницу здесь, другую там, третью по центру и начинаем двигать фигуры. Победитель получает все».
