— Я хочу научиться, как вы, повелевать окружающими.
— До каких пределов, Мурбелла, и с какой целью?
— Если я стану есть то же, что и вы, то смогу ли и я стать такой, как вы: снаружи пластил, а под ним субстанция еще более твердая?
— Ты видишь меня именно такой?
— Я вижу тебя шефом на моем банкете! Я должна съесть все, что ты мне принесешь, — во имя твоей и моей пользы.
Это звучало почти маниакально. Странная личность. Временами она казалась просто свихнувшейся бабой, которая меряет быстрыми шагами свое жилище, словно зверь, посаженный в клетку. В глазах сумасшедший взгляд, радужки пылают рыжими пятнами… как сейчас.
— Ты все еще отказываешься работать со Сциталем?
— Пусть с ним работает Шиана.
— Ты научишь ее?
— А потом она начнет учить ребенка, пользуясь моими уроками!
Они уставились друг на друга, поняв, что их обуревают одни и те же мысли. Это не конфронтация, потому что мы обе хотим многое получить друг от друга.
— Я сохраняю вам верность за то, что вы можете дать мне, — сказала Мурбелла тихим голосом. — Но вы хотите знать, не изменю ли я вам?
— А ты могла бы?
— Не более чем вы, когда того требуют обстоятельства.
— Ты не думаешь, что пожалеешь о своем решении?
— Конечно, пожалею! — Что за идиотский вопрос. Люди всегда сожалеют о принятых решениях. Мурбелла заявила об этом прямо.
— Ты подтвердила свою честность. Нам нравится, что ты не прикрываешься фальшивыми знаменами.
— А у вас есть фальшивые знамена?
— Есть.
— Но тогда должны быть способы искоренения их.
— За нас это делает мука испытания Пряностью. Фальшь не выдерживает испытания.
Одраде почувствовала, что сердце Мурбеллы неистово застучало.
— Но вы не будете требовать, чтобы я отказалась от Дункана? — очень задиристо.
— Это трудное задание, но это твои трудности.
— Это другой способ заставить меня отказаться от него?
— Прими в расчет свои возможности, вот и все, что я могу тебе на это ответить.
— Я не могу.
— Значит, ты не будешь этого делать?
— Я говорю то, что есть. Я не способна это сделать.
— А если кто-нибудь покажет тебе, как это сделать?
Мурбелла долгое, почти бесконечное мгновение смотрела в глаза Одраде.
— Я было сказала, что это освободит меня… но…
— Что?
— Я не смогу быть свободной до тех пор, пока он привязан ко мне.
— Это отречение от Досточтимых Матрон?
— Отречение? Это неподходящее слово. Я просто переросла своих бывших Сестер.
— Бывших Сестер?
— Нет, они до сих пор мои Сестры, но это Сестры моего детства. Некоторые мне глубоко симпатичны, некоторые отвратительны. Это товарищи по играм, в которые мне теперь не интересно играть.
— Это решение устраивает тебя?
— Вы удовлетворены, Верховная Мать?
От охватившего ее воодушевления Одраде хлопнула в ладоши. Как быстро Мурбелла научилась находчивости истинной воспитанницы Бене Гессерит!
— Удовлетворена? Какое это дьявольски мертвое слово!
Слушая Одраде, Мурбелла ловила себя на мысли, что она, словно сомнамбула, продвигается к краю пропасти, в которую неминуемо свалится, но не может остановиться, чтобы предотвратить падение в бездну. Слова Одраде доносились до нее, как будто с дальнего расстояния.
— Бене Гессерит держится исключительно на Преподобных Матерях. Ты никогда не сможешь забыть это.
Ощущение сновидения прошло так же внезапно, как и появилось. Следующие слова Верховной Матери были холодны и прямы.
— Готовься к более серьезному обучению.
Тебе предстоит мука испытания — ты или выдержишь ее или умрешь.
Одраде подняла глаза к потолку, где располагались глазки видеокамер.
— Пришлите сюда Шиану. Она сегодня же начнет заниматься со своим новым преподавателем.
— Итак, вы все же хотите это сделать. Вы хотите работать с этим дитятей!
— Думай о нем, как о башаре Теге, — коротко приказала Одраде. — Это помогает.
А мы позаботимся о том, чтобы у тебя было поменьше времени на лишние раздумья.
— Я не сопротивлялась Дункану и не могу спорить с вами.
— Не спорь даже с собой, Мурбелла. Это бессмысленно. Тег — мой отец, но я тем не менее считаю, что это надо сделать.
До этого момента Мурбелла не понимала, какая сила стояла за прежним замечанием Одраде о том, что Бене Гессерит держится исключительно на Преподобных Матерях. Великий Дур, помоги мне! Неужели я буду такой же, как они?
***
Мы являемся свидетелями текущей фазы вечности. Происходят весьма важные события, но многие люди предпочитают их не замечать. Происходят катастрофы. Но вы не являетесь их участниками. Вы зависите от сообщений. Люди теряются в догадках. Чего стоят эти сообщения? Является ли нам история под маской этих сообщений? Или эти новости — просто продукт редакционных совещаний, тщательного отбора, который превращает живые события в переваренные и отфильтрованные предрассудками карикатуры этих событий? Сведения, которые нужны вам, как воздух, редко исходят от тех, кто в действительности творит историю. Дневники, мемуары и автобиографии суть субъективные формы самооправдания. Архивы забиты такими подозрительными материалами.
Дарви Одраде
Приблизившись к разделительному барьеру в конце коридора, Сциталь стал свидетелем суеты среди охранников и послушниц. Собственно, стремительные движения и переполох он заметил издали, и поэтому поспешил в конец коридора. Первым делом он увидел оратора Сукк Джаланто. Эту женщину Сциталь помнил: когда-то Одраде присылала ее к Мастеру под предлогом, что он «выглядит совсем больным». Еще одна Преподобная Мать, приставленная ко мне шпионкой!
Ах вот в чем дело! Мурбелла родила очередного ребенка! Вот почему здесь врачи и охрана.
Но кто эти другие, посторонние люди, которых тоже немало? Такого скопления накидок Преподобных Матерей Бене Гессерит Сциталь не видел никогда в жизни. Это были не послушницы, а именно полные Преподобные Матери, своим видом напомнившие Сциталю стервятников. Наконец появилась послушница, несущая ребенка. Очень таинственно. Как жаль, что у меня нет доступа к системе управления кораблем!
Он прислонился к стене и принялся ждать, но люди растворились, исчезнув в боковых люках и дверях. Куда ушли одни, он мог сказать, но куда делись другие, осталось для него полнейшей загадкой.
