Учитывая все вышеизложенное, экономические перспективы после возвращения мира нельзя было назвать совершенно неблагоприятными, Ганза вновь пыталась восстановить свою солидарность. Зато политическое положение никак нельзя было назвать обнадеживающим. Дания по-прежнему пыталась получить контроль над Гамбургом и сохраняла враждебность. Голландцы по-прежнему с подозрением относились к конкурентам. Швеция больше склонялась предоставлять привилегии тем городам, которые попали под ее власть, чем Ганзе в целом, но Любек и Гамбург надеялись, что теперь будут вознаграждены за свой нейтралитет во время войны.
Самой насущной потребностью с целью сохранения союза стал созыв общего собора. Ганзейских соборов не проводили с 1629 г. Многие города вносили предложения, например, чтобы собор нашел способы возобновить привилегии и таким образом оживить торговлю; обложить членов союза новым налогом, назначить нового синдика и укрепить финансовое положение контор в Антверпене и Лондоне, которые были в долгах. В июле 1651 г. Любек заранее, за три месяца, разослал городам приглашения на собор. Но исход разочаровал всех. Хотя многие города вначале приняли приглашение, несколько, в том числе Штральзунд, Штеттин и даже Гамбург, попросили об отсрочке. Кёльн направил вызов 14 городам своей четверти, но также выразил сомнение в том, что время проведения собора станет подходящим. Шли годы, а города так и не удавалось собрать. В 1662 г. снова начались переговоры – и снова зашли в тупик. Четыре года спустя Магдебург, не желавший, чтобы его включили в состав Бранденбурга, попросил Ганзу о помощи. В ответ Магдебург не получил ничего, кроме слов сочувствия, и вынужден был подчиниться курфюрсту.
В том же 1666 г. пожар уничтожил здание лондонского «Стального двора». Это событие снова выдвинуло на первый план вопрос о созыве Ганзейского собора. Города единодушно решили принять меры. После нескольких отсрочек собор все же открылся в 1668 г., но, поскольку делегатов прислали всего пять городов, его снова перенесли на следующий год. На сей раз вызовы направили главным городам четвертей и особо оговорили, что любой город, который не пришлет своего представителя, будет автоматически исключен из Ганзы. Любек согласился на такую угрозу с большой неохотой, заявив, что «Ганзейский союз на грани смерти и не переварит такого жестокого лекарства». Как бы там ни было, угроза почти не возымела действия. Из шести прусских и ливонских городов, которым Данциг переправил вызов, Рига и Торн прислали отказы. Остальные не удосужились даже отказать. В Брауншвейгской четверти приглашение принял только Хильдесхайм. Из вендских и померанских городов согласием ответил Росток, а остальные города, перешедшие под власть Швеции, ответили, что они получают большие преимущества от своего нового правителя, чем ожидают от Ганзейского союза. В письме от Висмара Ганзейский союз был назван «скорее тенью, чем явью» и заявлялось, что «нет надежды восстановить его былое процветание». Делегатов не пожелал прислать ни один из 14 городов Кёльнской четверти. Некоторые города заявили, что, хотя они не собираются присутствовать на соборе, они намерены остаться в составе Ганзы, если членство не противоречит другим их обязательствам, и возражали против угрозы исключения.
В конце концов на Ганзейском соборе 1669 г. приехали лишь представители девяти городов. Помимо Любека, Гамбурга и Бремена своих представителей прислали Данциг, Росток, Брауншвейг, Хильдесхайм, Оснабрюк и Кёльн. Собор открылся в Любеке в июле 1669 г., а всего на этом последнем Ганзейском соборе провели не менее 18 заседаний. На них обсуждались самые разные вопросы: восстановление более тесной формы союза на основании Ганзейской хартии 1604 г.; проект ассоциации с имперскими городами юга Германии; назначение ганзейского синдика и постоянного представителя в Гааге; восстановление лондонского «Стального двора»; выплата задолженности по «взносам» и расчет будущих ежегодных платежей; компенсация за расходы, понесенные Любеком ради общего блага, которые оценили в 58 тысяч талеров, и т. д.
Ни по одному пункту, несмотря на бурные дебаты, не приняли положительного решения. На каждое предложение отвечали контрпредложением, и делегаты, как в прошлом, решили, что они не уполномочены принимать обязывающие решения. Собор прервался, выпустив уклончивый декрет, который на самом деле стал просто признанием в собственном бессилии.
Ганзейский собор 1669 г. стал последним собранием ганзейских городов. В то время, возможно, никто не понимал, что настал конец. Оптимисты еще верили, что решение вопросов отложили до более подходящего времени. Однако подходящее время так и не наступило. Позднее снова поступали предложения собраться, предпринять совместные действия, но все подобные предложения ни к чему не приводили. В 1684 г. император Леопольд, очевидно, еще верил в существование Ганзы, когда просил Любек собрать города и проголосовать за выделение ему средств на войну с турками. Но города утратили стремление к единству, а вместе с ним исчезла и Ганза.
Сохранился лишь союз 1630 г. между Любеком, Гамбургом и Бременом. До определенной степени он олицетворял Ганзу, поскольку три города обладали полномочиями представлять все остальные города. Во время Нимвегенских мирных переговоров 1679 г. делегаты Любека, Гамбурга и Бремена получили распоряжения вести переговоры «в интересах всей Ганзы». С правовой точки зрения три города стали наследниками Ганзы и как таковые отвечали за управление ганзейским имуществом. В частности, они управляли «Стальным двором» в Лондоне, который не продавали до 1853 г., и домом в Антверпене, от которого избавились в 1862 г. Власти Норвегии в 1766 г. присвоили церковь Святой Марии, а немецкая контора была распущена в 1774 г. На деле три «вольных ганзейских города» представляли только самих себя, и связи между ними значительно ослабели. Вскоре прекратили свое существование условия первоначального пакта, в которых речь шла о военной помощи; союз продолжался лишь в виде консультаций по вопросам, не имевшим особой важности, и в общем представительстве за границей, особенно при дворе курфюрста Бранденбургского. Фактически Ганза перестала существовать с середины XVII в.
Заключение
Нет ничего удивительного в том, что в XVII в. Ганза прекратила свое существование. Более того, можно считать чудом, что она продержалась так долго. В самом деле поразительно, что столько городов, таких разных и таких удаленных друг от друга, на протяжении почти 500 лет многое делали сообща и хранили верность сообществу, в которое они вступили сознательно и добровольно.
Такое долгое существование Ганзейского союза можно объяснить в первую очередь географическим положением городов. Расположенные между северо-востоком и северо-западом Европы, они по сути своей образовали линию сообщения и торговый путь между двумя регионами. Но Ганзу невозможно объяснить одной географией, что очевидно, если сравнить ганзейские города с итальянскими городами, которые играли сравнимую с Ганзой роль в Южной Европе. Они также выступали посредниками между востоком и западом, но в Италии даже мысли не возникало о том, чтобы они образовали сообщество. Наоборот, итальянские города, как правило, ожесточенно конкурировали друг с другом, в то время как членов Ганзы объединяло сильное ощущение национальной, и еще больше имперской, солидарности. Хотя Священная Римская империя к середине XIII в. утратила свою власть в тех краях, титул «купечество Римской империи» еще подразумевал известное уважение. А положение имперского города, конечно, способствовало тому, что Любек признали центром и главой сообщества. К тому же ганзейскую солидарность укрепляло одно обстоятельство, которому нет эквивалента в Средиземноморье – городская колонизация Востока, которую можно считать коллективным достижением западных городов. Сохранялась физическая связь между новыми и старыми городами, их купцами и ведущими семьями, которые часто были в родстве по браку и вместе вели дела. Таким образом, колонизация также стала одним из важнейших факторов, сплотивших сообщество.
