Самым важным решением собора 1356 г. стало посольство в Брюгге. Его возглавил член городского совета Любека Якоб Плесков. Туда вошли делегаты от трех ганзейских третей: вендско-саксонской, вестфальско-прусской и готландско-ливонской. Судя по всему, посольство не добилось каких-то существенных результатов в переговорах с городом Брюгге и графом Фландрии. С другой стороны, оно решительно вмешалось в дела немецкой конторы. От имени городов посольство подтвердило свод законов, который контора утвердила в 1347 г., однако подробнее очертило права и обязанности шести ее старшин. И пусть это не такой важный шаг, позже он служил свидетельством того, что контора, до того времени независимая, теперь подчинялась власти объединенных городов, а ее решения в будущем вступали в силу только после одобрения городами. Города, которые отныне по закону, а не просто по факту, выражали свое мнение посредством общего собора, учреждали свою власть над купцами за рубежом. Особенно очевидно это стало десять лет спустя, когда контору в Брюгге, которая по собственной инициативе издавала указы, касавшиеся денежных дел, немедленно призвали к порядку на соборе в Любеке и велели не предпринимать никаких действий без одобрения городов.
В течение следующих двадцати лет города взяли под свой контроль и другие три конторы. В 1361 г. в Новгород прибыло посольство, возглавляемое двумя членами городских советов Любека и Висбю. Посланники сообщили обитателям «Немецкого подворья», что в будущем те не имеют права выпускать ни одного указа без согласия Любека, Висбю и трех ливонских городов. Данное решение подтвердило не только подчинение контор Ганзе, но и растущее влияние ливонских городов, которое вначале было очень слабым. Контора в Бергене, куда по большей части стекались купцы из Любека, менее склонна была демонстрировать независимость – более того, в реальности она никогда не была независимой. В 1343 г. король Магнус Эрикссон, подтвердив прежние привилегии вендских городов, официально признал статус конторы. В 1365 г. контора запросила одобрения для ряда принятых ею правил. Судя по подробному ответу Любека, город получил практически полную власть над конторой. В лондонской конторе, как и в брюггской, уже в конце XIII в. появился собственный устав; в последние годы правления Эдуарда III ее встревожили новые «дотации», которые обязаны были выплачивать немецкие купцы. «Дотации» сочли нарушением ганзейских привилегий. Переговоры ни к чему не привели. Поэтому в 1374 г. Лондонская контора обратилась к городам. В Лондон направили посольство, возглавляемое двумя членами городских советов, одним из Любека и одним из Эльбинга. Посольство повело переговоры и добилось удовлетворительных результатов, хотя и не без труда. Неизвестно, представляла ли контора свои законы на одобрение в данном случае. Скорее всего, представляла. Во всяком случае, с тех пор подчинение было полным, тем более что привилегии лондонской конторы в годы правления Ричарда II постоянно находились под угрозой.
Итак, четыре главные конторы, игравшие важную роль в структуре Ганзы, удалось подчинить без труда. Можно назвать очень немного случаев, когда какая-либо из них позже пыталась сбросить ярмо зависимости. Иного трудно было ожидать. Когда иностранные государства пытались урезать привилегии немецкого купечества, они прибегали к поддержке городов. Только города способны были оказать им действенную защиту. Власть Ганзейского собора над купеческими общинами за рубежом виделась и необходимостью, и выгодой.
Однако ганзейскому посольству в Брюгге в 1356 г. не удалось разрешить спорные вопросы между Фландрией и немецкими купцами. В последующие месяцы отношения стали еще более напряженными. Город Брюгге, которому очень нужны были деньги, обложил новыми налогами коммерческие операции. Обесценивание валюты вызвало рост цен со стороны землевладельцев, брокеров и перевозчиков, а понятие основных продуктов питания распространилось на соль и зерно, которыми ранее иностранцы могли свободно торговать друг с другом, «с корабля на корабль». Все вышеуказанные меры сочли нарушением ганзейских привилегий. И все же главным поводом для жалоб оставался отказ выплачивать компенсации. Любек в особенности требовал решительных ответных действий. По его инициативе был созван еще один Ганзейский собор, на котором предстояло решить вопрос о переводе конторы. Впрочем, собор в Любеке, который прошел в январе 1358 г., не отличался полной представительностью. На соборе были представлены вендские, саксонские и прусские, но не вестфальские и не ливонские города – очевидно, последние не хотели рисковать. Зато Висбю и шведские города прислали свое письменное одобрение. На соборе приняли решение о блокаде Фландрии.
Ганза предприняла смелый шаг, особенно если сравнить блокаду 1358 г. с более ранними. Больше не делалось попыток разграничить город Брюгге и графа Фландрии; их считали равно ответственными за нарушения ганзейских привилегий. Поэтому блокада была направлена на всю Фландрию, включая Антверпен и Малин (Мехелен), недавно приобретенный графом Луи де Малем. От немецких купцов потребовали до 1 мая покинуть Фландрию и переехать в Дордрехт. Ганзейским кораблям запрещалось заплывать за Маас. Им разрешалось вести торговлю только севернее Мааса, ставшего своеобразной границей. Кроме того, запрещалось продавать товары фламандцам или купцам, которые направлялись во Фландрию. Соответственно покупать товары из Фландрии также запрещалось. По возвращении домой немецкие купцы обязаны были представить сертификаты, выпущенные городскими властями Нидерландов, в которых они вели дела. Данное обязательство распространялось даже на корабли, которые отправлялись в Англию, Шотландию или Норвегию, потому что капитаны могли поддаться искушению и по пути наведаться во фламандские порты. Предусмотрели и случаи, когда суда могли оказаться в запретной зоне из-за встречных ветров или шторма: им тоже запрещалось выгружать грузы во Фландрии. Любое неповиновение, как города, так и отдельного лица, каралось вечным исключением из Ганзы.
Блокада, пагубная для обеих сторон, особенно тяжело сказывалась на Брюгге, который всячески пытался положить ей конец. Но ставки были настолько высоки, что переговоры тянулись целых два года. Фламандцы безуспешно пытались минимизировать действие блокады. Они предоставили Кампену все привилегии, которыми пользовалась Ганза, на том условии, что Кампен будет поставлять Брюгге немецкие товары. Власти Брюгге пытались переманить на свою сторону Кёльн; но, вопреки их ожиданиям, Кёльн настаивал на еще более строгой блокаде. И все же последствия блокады сказались не сразу, тем более что полностью предотвратить контрабанду не удалось. Однако оскудение потока восточных товаров вызвало резкий спад фламандской экономики. 1359 г. в Нидерландах выдался неурожайным, поэтому дефицит прусского зерна ощущался особенно остро. Зимой того года из-за сильных дождей повозки с зерном из Пикардии не смогли преодолеть вброд Сомму. Весной 1360 г. вендские города решили перекрыть датские проливы, чтобы помешать судам прусских контрабандистов перевозить зерно в Нидерланды.
В конце концов фламандцам пришлось, более или менее полностью, признать требования противной стороны. Летом 1360 г. заключили мир, блокаду сняли, и в сентябре немецкие купцы вернулись в Брюгге. Ганзейцы добились подтверждения всех своих привилегий; во избежание двояких толкований они описывались очень подробно. Отдельные льготы и привилегии даже расширились. Например, им впервые предоставили право вести розничную торговлю. Более того, охранные грамоты были скреплены не только печатями Брюгге, но также и Гента, Ипра и графа Фландрии, что гарантировало их действие по всей Фландрии. Наконец, достигли соглашения по ожесточенно оспариваемому вопросу о компенсациях. Долю графа установили в размере 1500 гульденов, доли Ипра и Брюгге – по 155 фунтов. В течение следующих трех лет выплаты производились пунктуально.
