Вплоть до XVI в. важные цеха постепенно получали ряд льгот. В жалованных грамотах устанавливалась их профессиональная организация, и им гарантировалась монополия (в Кёльне и Магдебурге такой процесс начался уже в середине XII в.). Обычно самые влиятельные цеха образовывали привилегированную группу, которая могла приобретать политические права и представительство в городском совете. Это относится к пяти большим цехам в Магдебурге (ткачи, торговцы шелком и бархатом, меховщики, кожевники с дубильщиками, а также сукновалы), шести Дортмундским «гильдиям» и четырем Gewerke в Берлине, Франкфурте, Ростоке и Грайфсвальде, куда обычно входили мясники, пекари, кожевники и ткачи или кузнецы. Редко, как в Мюнстере, видные гильдии объединялись в более многочисленную группу под управлением двух старшин.
Внутреннее устройство гильдий в ганзейских городах не представляет ничего необычного. Как и повсеместно, гильдии в XIV в. превращались в «закрытые цеха». Правила ограничивали количество учеников двумя или тремя для одного мастера, допустив рост количества подмастерьев и все более затрудняя процесс получения звания мастера. Помимо высоких взносов, взимаемых за вступление в гильдию и доступ к городским привилегиям, мастерство следовало доказать. Такое требование выдвинули уже в 1313 г. штеттинские кузнецы, в 1360 г. – рижские ювелиры, а десять лет спустя – кожевники из Любека. В силу таких строгих правил членство в гильдиях не увеличивалось или даже сокращалось, в то время как количество купцов оставалось прежним или даже росло. Вот одна из причин неудачи политических требований, которые выдвигали гильдии в ганзейских городах.
Управлением и организацией гильдий занимался городской совет. В такие дела Ганза вмешивалась редко. Однако в 1417 г., сразу после волнений в Любеке, Ганзейский собор постановил, что любой ремесленник, живущий в ганзейском городе, обязан предъявить свидетельство о квалификации, засвидетельствованное как городом, из которого он прибыл, так и городом, в котором он хотел обосноваться. Недостаточно было просто представить такое свидетельство старшинам той или иной гильдии. Это была политическая мера, нацеленная на то, чтобы более пристально следить за ремесленниками, подозреваемыми в мятежных наклонностях. Региональные соборы также издавали правила, относящиеся к гильдиям. Уже в 1321 г. выпустили общие правила для всех вендских городов, которые касались подмастерьев-бондарей. В правилах устанавливался максимальный размер их жалованья; им запрещалось брать частную работу или покидать мастеров, чтобы посетить ярмарку в Скании. Другие правила предписывали использование ростокской тонны при взвешивании партий сельди и люнебургской тонны – для соли. В середине XIV в. те же города договорились об общих правилах для своих котельщиков и лудильщиков. Другие правила, которые главным образом относились к ювелирам, были приняты для всех прусских городов в целом.
Как и повсюду в Западной Европе, городские гильдии пытались приобрести политические права и представительство в правящих кругах. Споры, которые вначале, в конце XIII в., были лишь спорадическими, ко второй половине XIV в. стали и более серьезными, и более частыми. Они постоянно тлели в XV в. и стали еще ожесточеннее в XVI в., с распространением Реформации.
Первым городом, в котором вспыхнули серьезные беспорядки, стал Магдебург. В 1301 г. после восстания десять ведущих членов гильдий сожгли заживо. Однако после 1330 г. патрицианские семьи утратили контроль над городом и вынуждены были вступить в какие-либо из пяти «больших гильдий». В то же время мятеж в Бремене быстро подавили. В последней четверти XIV в. гражданские беспорядки в Брауншвейге впервые заставили Ганзу серьезно встревожиться. Введение новых налогов вызвало ярость не только ремесленников, но и отдельных представителей купечества; были зверски убиты восемь бургомистров. Брауншвейг исключили из Ганзы, но снова приняли в 1380 г., хотя патрицианская гегемония там не восстановилась. Более того, в новой конституции 1386 г. 103 места в городском совете распределялись следующим образом: 25 мест заняли представители «лучших семей», 31 – торговцы мануфактурой, менялы и ювелиры и 47 – ремесленники. В Любеке в 1384 г. вспыхнул мятеж мясников под руководством честолюбивого купца Патерностермакера. Мятеж удалось подавить после большого кровопролития. Вскоре после того в Штральзунде оппозиция, возглавляемая богатым купцом Карстеном Сарновом, не входившим в число патрициев, свергла городской совет. Задача упрощалась из-за всеобщей ненависти к тирании семьи Вульфлам. Но Ганза под страхом исключения потребовала немедленных действий, и в 1391 г. Сарнова казнили. Наконец, в Кёльне гильдии, первое восстание которых в 1370 г. жестоко подавили, победили в 1396 г. и положили конец правлению «Клуба богачей». Самым устрашающим из всех стало восстание в Любеке, которое продолжалось с 1408 по 1416 г., тем более что его отголоски дошли и до других вендских городов. Кризис, потрясший Ганзу до основания, окончился почти полной победой патрициев.
Предпосылки и обстоятельства этой борьбы сильно различались, и было бы неправильно делать какие-то обобщения. Исключительность патрициата, амбиции отдельных влиятельных личностей, политические притязания гильдий и купцов, которых не допускали к управлению, соперничество между видными семьями, общее недовольство налогами и плохое финансовое управление – все эти предпосылки играли свою роль в восстаниях. Дело усугубляла революция во Фландрии. Историки как на Востоке, так и на Западе сходятся в том, что не считают такие конфликты подлинной классовой борьбой. Недопустимо говорить о восстании бедных против богатых и даже различать явную оппозицию между патрициатом и гильдиями. Более того, противоборствующие стороны значительно различались в зависимости от обстоятельств. В то время как первый мятеж мясников в Любеке в 1380 г. можно считать конфликтом между отдельными ремесленниками и патрициатом, восстание в Брауншвейге в 1374 г. характеризовалось союзом ремесленников и купцов среднего класса. Судя по некоторым источникам, восстание в Штраль-зунде получило поддержку некоторых представителей патрициата, которых возмущала тирания семьи Вульфлам.
В целом этим мятежам не удалось серьезно ослабить статус патрицианского класса в ганзейских городах. Его владычество нарушалось довольно редко, как в Магдебурге и Кёльне. Даже если городу-коммуне удавалось свергнуть установленный режим, новой власти удавалось продержаться лишь несколько лет. Так происходило в большинстве вендских городов. Почти везде, однако, патрициату пришлось принять в городские советы нескольких – правда, очень немногих – представителей гильдий или согласиться на образование народной ассамблеи, которая на самом деле не обладала реальной властью.
Ганза не могла оставаться равнодушной к таким городским конфликтам, которые угрожали ее существованию и играли на руку местным правителям. Тождество интересов «лучших семей» и коммерсантов обычно позволяло Ганзе вмешиваться от лица существующих властей и оказывать сопротивление восставшим в пользу «старого совета», который вытеснял «новый совет». Впервые это случилось в Брауншвейге в 1374 г. После обращения беглых патрициев Ганзейский собор вынес вердикт об исключении мятежного города. Но последний не дал себя запугать и вскоре добился повторного принятия в Ганзу, не восстановив полностью патрицианскую гегемонию, чего требовали изначально. Такая частичная неудача сделала Ганзу благоразумнее. Она совсем не принимала участия в борьбе, когда был свергнут патрициат в 1396 г. в Кёльне, в 1399 г. в Дортмунде, в 1416 г. в Данциге ив 1418 г. в Бреслау, и довольно ограниченно вмешивалась в беспорядки в вендских городах. Однако кризис в Любеке в 1408–1416 гг. высветил реальные угрозы, которые подобные мятежи представляли для Ганзы. Поэтому на Ганзейском соборе 1418 г. постановили противостоять подобным мятежам в будущем с большей твердостью. Несколько городов исключили из Ганзейского союза: Штаде в 1419, Штеттин в 1420, Бремен в 1427, Росток в 1439, Мюнстер в 1454 г. Однако все эти города довольно быстро приняли обратно после того, как они пошли на уступки.
