В этом процессе особую важность представляло развитие текстильной промышленности. Начиная со второй половины XIV в. производство сукна, которое до тех пор развивалось лишь в сельской местности и удовлетворяло лишь местным нуждам, все больше сосредотачивалось в городах, главным образом в Лейдене, а также в Амстердаме, Хаарлеме и Роттердаме. Благодаря привилегиям, пожалованным правителями Голландии, тамошняя текстильная промышленность стремительно развивалась. Ткачей снабжали английской шерстью; в начале XV в., после иммиграции в Голландию фламандских ткачей, промышленность получила новый стимул к развитию. Скоро голландское сукно появилось на всех ганзейских рынках. Самым серьезным последствием такого события стало снижение спроса на фламандское сукно, центр торговли которым находился в Брюгге. А ведь торговля сукном составляла основу процветания ганзейцев.
Кроме того, в голландских городах начали варить пиво. В XIV в. Северные Нидерланды считались важным рынком сбыта для немецкого пива. В 1347 г. из 457 пивоваров в Гамбурге 127 экспортировали свою продукцию в Амстердам, а 55 – в Ставорен. Но позже голландское пиво все больше вытесняло немецкое, даже за пределами Нидерландов.
Наконец, в тот же период в Северном море ширился промысловый лов сельди; лов же у берегов Скании сокращался. Изначально сельдь ловили только в прибрежных районах, но в XV в., благодаря появлению больших сетей и строительству специализированных судов, лов распространился и на открытое море. Новым рыбопромышленным центром стал Бриль, где рыбу засаливали в бочках. Хотя голландская сельдь по качеству уступала сканской, она была дешевле. Поэтому голландская сельдь вытеснила сканскую в долине Рейна и широко продавалась даже на Балтике.
Еще больше такого удара по отдельным жизненно важным секторам их торговли ганзейцев тревожил размер голландских грузоперевозок по морю. Голландские корабли никогда не простаивали без дела, но в XIII и даже в XIV в. их можно было найти только в прибрежных водах и на реках Нидерландов. В отличие от ганзейского флота, по сути своей городского, голландское судоходство носило выраженный сельский характер. Даже в XV в., когда в некоторых крупных городах возникла тенденция к централизации, строительство и оснащение кораблей продолжало процветать в более мелких портах Зеландии и Голландии.
Распространению морской торговли благоприятствовал рост текстильной промышленности. Голландцы сами привозили незаменимую английскую шерсть либо из Англии, либо из городов континентальной Европы, где появились основные оптовые рынки. Голландские корабли, шедшие следом за фламандскими, добирались до Атлантики и привозили соль из Бурньёфа, которая все больше пользовалась спросом в Северной Европе, а также французское вино. Главное же, голландцы в больших количествах начали появляться на Балтике и возили зерно из Пруссии и Польши. Раньше, начиная с XIII в., их довольно редкие заходы в Балтику ограничивались теми периодами, когда наблюдался дефицит зерна. С ростом населения на севере Нидерландов и сокращением объема фламандской экспортной торговли голландцы начали регулярно посещать прусские, а затем и ливонские порты. В Новгороде голландцев впервые упоминают в 1432 г.: они продавали сельдь, сукно и французскую соль, а покупали воск и лен. В Пруссии и прибалтийских странах они встречали дружеский прием, особенно со стороны знати, так как их приезд способствовал росту торговли. Естественно, их очень тепло принимали в Дании и Норвегии, странах, которые возмущала ганзейская монополия.
Экспансия голландцев вызвала тревогу в первую очередь в Любеке и вендских городах. Если бы новички довольствовались долей в экспорте русского зерна, ущерба было бы меньше, так как ганзейские флотилии были недостаточно большими для того, чтобы взять на себя всю торговлю зерном со странами Запада. Но вскоре голландцы начали грубо нарушать правила немецкой коммерции. Их корабли заходили не только в привилегированные порты, но и бросали якорь в небольших, нечасто посещаемых гаванях, где они могли вести дела напрямую с крестьянами и крупными землевладельцами, тем самым лишая города их роли посредников. Даже в городах они приобретали долю в торговле, главным образом благодаря тому, что их плата за фрахт была ниже, чем у ганзейцев. Подобно англичанам, только в большем масштабе, они расширяли бизнес, вступая в компании с бюргерами немецких городов. Наконец, рост голландской торговли повысил значимость прямого морского пути через Зундский пролив, в ущерб сухопутному маршруту Любек – Гамбург.
Ганзе удалось сдержать рост английской торговли на Балтике, однако она оказалась бессильной перед лицом неодолимой экспансии голландцев. Ни все более строгие правила, ни открытая война (1438–1441) не могли создать постоянное препятствие на пути новых конкурентов. Голландцы пользовались любой возможностью, чтобы закрепить преимущества, полученные ими в Восточной Европе. Они пользовались к своей выгоде внутренними конфликтами в Ганзейском союзе в 1408–1418 гг., блокадой Фландрии в 1451–1457 гг. и войной между Польшей и Тевтонским орденом в 1454–1466 гг. Главной причиной того, что ганзейцам не удалось сдержать натиск голландцев, стало отсутствие единства между ними. Особенно ливонские города и Тевтонский орден не стремились противодействовать голландцам, поскольку торговля с ними сулила им значительные преимущества. В 1411 г., несмотря на эмбарго, объявленное Данцигом, великий магистр Тевтонского ордена уполномочил голландцев вывозить зерно из города. В 1438 г., вопреки запрету, наложенному прусскими городами, он разрешил голландцам торговать в Польше. Местная знать не подчинялась запретам городов и требовала, чтобы голландцам и англичанам, «в соответствии со старинным обычаем», разрешили свободно покупать зерно в удаленных от моря районах. Насколько далеко могли зайти разногласия между ганзейцами, показала война 1438 г. Великий магистр Тевтонского ордена отказался принимать в ней участие, а когда вендские города запретили голландским кораблям проход через датские проливы, он приказал конфисковать имущество любекских купцов в Пруссии. Все это объясняет неуклонный успех голландцев; вот что стало одной из причин того, что к середине XV в. настал конец монополии Ганзы в северных водах.
Помимо голландцев, самыми опасными конкурентами ганзейцев в XV в. стали выходцы с юга Германии, особенно уроженцы Нюрнберга. Поскольку они были немцами – хотя относились к ним как к иностранцам, – такое соперничество не приводило к политическим инцидентам, захвату товаров или войне. Однако ошибочно полагать, что немецкие конкуренты представляли меньшую опасность, чем прочие. Распространение южнонемецкой торговли стало по меньшей мере столь же пагубным для экономики Ганзейского союза, как и экспансия голландцев.
Ганзейцы вступили в контакт со своими южнонемецкими конкурентами еще в XIII в., на Шампанских ярмарках. Но лишь в XIV в. нюрнбержцы распространились по всей южной и западной Германии, проникли в Италию и Нидерланды. Почти в 70 городах, особенно в Любеке, они освобождались от рыночных пошлин. С 1311 г. им предоставлял привилегии герцог Брабантский, а в 1361 г. Луи де Маль предоставил им льготы во Фландрии, примерно равные тем, которыми пользовались ганзейцы. Однако они по-прежнему довольствовались торговлей лишь между югом Германии и Нидерландами, и, хотя торговля Кёльна с Франкфуртом и придунайскими странами страдала от их конкуренции, интересы ганзейцев еще не были поставлены под угрозу. Однако к концу XIV в. уроженцы Нюрнберга прочно утвердились в Любеке. Один из их крупных домов, дом Пиркхаймеров, был представлен там одним из его самых влиятельных партнеров, Иоганном Ланге, который женился на представительнице любекской патрицианской семьи. Он торговал с Висбю, Ревелем и Данцигом и проводил финансовые операции, которые связывали Швецию, Франкфурт, Прагу и Италию. В начале XV в. самой важной, как представляется, была фирма Кресса. О товарообороте представителей юга Германии свидетельствует жалоба любекских розничных торговцев, в которой они утверждают – несомненно, несколько преувеличивая, – что один нюрнбержец продал за один день столько же, сколько все граждане Любека за год
[30]. Операции нюрнбержцев напрямую конкурировали с операциями ганзейцев. Они экспортировали меха, янтарь и вяленую рыбу на юг, а на север везли специи, изделия из металлов и предметы роскоши. Они торговали даже товарами из Кёльна и Фландрии, подобно голландцам, нанося таким образом удар по ганзейской торговле, сосредоточенной в Брюгге.
