– Я знаю, как вы любите Роуз. Но сейчас ей пора спать. Она еще не совсем поправилась.
Делайла кивнула:
– Да, ей действительно нужен отдых.
– Уверен, так же, как и вам. Возможно, вам лучше будет устроиться в гостинице. – В его невозмутимой интонации слышался вызов. Ему необходимо было отделиться от них. Обозначить границы.
Особенно теперь, когда их намерения не оставляли никаких сомнений. Они приехали, чтобы следить за ним и оценивать его состоятельность как отца.
И вдруг ему в голову пришла еще более пугающая мысль. А что, если они просто увезут ее? Это предположение не оставляло его, пока он провожал их и когда вернулся в комнату, где спала его дочь. Глядя в добрые карие глаза Элеоноры, он объяснил ей, что, если кто-нибудь, включая его тещу и тестя, попытается проникнуть на территорию их владений, его следует немедленно известить. Женщина понимающе кивнула.
Затем он отправился на поиски Морин. Ему хотелось удостовериться, что с ней все в порядке после происшествия.
Направившись в клинику, расположенную в модернизированном здании с множеством окон, он заметно ускорил шаг. Его не оставляло чувство, что он должен поскорее вернуться домой: всему виной гнетущее давление со стороны родителей жены, их постоянные напоминания о том, как много рисков существует в заповеднике и как опасно растить и воспитывать здесь Роуз. Это давило на него тяжелым грузом.
Едва он открыл дверь клиники, в нос ударил резкий кисловатый запах нефти. Он свернул за угол и тотчас увидел Морин и шумную компанию морских птиц, перепачканных нефтью. Когда лодка накренилась, в воду пролилось топливо, отчего пострадало оперение нескольких птиц. Служащие заповедника отмывали их.
Морин осторожно удаляла верхний слой нефтяного топлива с тонких, хрупких перьев, используя средство для мытья посуды. Морин, воркуя, точно уговаривая, старалась успокоить птиц, очень похоже имитируя их резкие крики. Казалось, между ними происходит беседа.
А в смотровой комнате Истон внимательно проводил обследование каждой отмытой птицы.
Волосы Морин, собранные на затылке в тугой узел, все еще были влажными. На ней была медицинская униформа.
Ей, вероятно, даже не пришло в голову проверить, все ли в порядке с ее собственной лодыжкой: прежде всего забота о пострадавших пернатых.
Она стояла, ополаскивая птицу водой, с улыбкой радости, а он смотрел на нее и чувствовал, как земля уходит из-под ног. Он был совершенно заворожен изяществом и грацией ее движений.
И ее добротой. Именно это, ее умение сопереживать, ее терпение и сострадание было тем чудодейственным средством, что так требовалось ему. И возможно, могло бы даже вызвать благосклонность его тещи и тестя, которым так невероятно сложно угодить.
Легкими, но уверенными движениями Морин оттирала нефть с левого крыла птицы, которую очень осторожно держала в руках. Прошло несколько долгих мгновений, прежде чем она заметила, что Ксандер наблюдает за ней, стоя у дверей.
Жар хлынул к ее щекам, едва она вспомнила, как их тела прижимались друг к другу после происшествия.
– Все в порядке? Вы попали в довольно серьезную переделку.
Она только пожала плечами в ответ.
– Интересно, что может заставить женщину, да, черт возьми, кого угодно, захотеть помериться силами с аллигатором?
Он подошел чуть ближе.
– Они кусаются не так больно, как хищники, обитающие в совете директоров, – пошутила она.
– Забавно, – усмехнулся Ксандер. – А если серьезно, почему именно эта профессия?
– А почему мы вообще выбираем ту или иную профессию?
– Мне, например, нравится корпоративный дух, я всегда готов принять вызов, и к тому же склад ума, кажется, позволяет успешно руководить бизнесом. Без этого подобные места обречены на гибель.
Она улыбнулась и задорно приподняла бровь, когда прямо между ними пролетел большой мыльный пузырь.
– Это правда. Но и без таких, как я, места вроде этого не смогли бы существовать. Я хотела стать ветеринаром. Мне просто нужно было найти свою нишу.
– Так что же, вам в бассейн подбросили аллигатора, и вы сразу все поняли? – На его губах заиграла обаятельная, хотя и чуть ироничная, улыбка, и Морин стало сложно сосредоточиться. Она отвела взгляд и повернулась к ушастому баклану, который в этот момент издал характерный гортанный звук, похожий на хрюканье недовольного поросенка. Это прозвучало смешно и даже очаровательно.
– Это случилось во время одной из небольших школьных экспедиций. Моя группа отделилась от всех остальных, и мы заблудились. Мы все бродили вокруг и заходили все глубже и глубже в торфяники. Вскоре опустился туман, и мы практически перестали видеть, что у нас под ногами. Это ужасно напугало всех в нашей группе, а меня вся эта природная фантасмагория… просто заворожила. Мне хотелось проникнуть внутрь и идти, впиваясь пальцами в эту дымчатую мглу. Я ощутила… незримую связь. И вот тогда я все поняла. – Она взмахнула рукой, словно стараясь обхватить весь мир вокруг. – Вот то, чему я должна посвятить жизнь.
– Вы… удивительная женщина.
Она почувствовала, как румянец обжег ее щеки. Его комплимент много значил для нее. За время замужества ее самооценка серьезно пострадала.
– Спасибо. Я просто удачливая.
– Усердный труд определенно повышает шансы на удачу.
– И все же жизнь далеко не всегда справедлива и беспристрастна.
Она смотрела на него и думала, что влечение к этому человеку, несомненно, несет с собой определенные сложности. Кроме того, никто не отменял проблем с рабочей визой, срок которой скоро истекал.
Его лицо помрачнело.
– Да, это правда.
– О господи. – Она дотронулась до его плеча. – Простите. Не думала, что это прозвучит так жестоко.
– Нет, все в порядке, правда. Я не могу прожить всю оставшуюся жизнь вот так, вынуждая всех вокруг взвешивать каждое слово. Я не пожелал бы этого и для Роуз. Мне хочется, чтобы она росла в мире, полном радости и счастья.
– Уверена, бабушка с дедушкой балуют ее и души в ней не чают.
Он еще больше помрачнел.
– Я снова что-то не так сказала? – Все внутри ее сжалось.
– Дело не в вас. Просто с тех пор, как не стало Терри, мои отношения с ними стали очень напряженными. Им не хватает ее, я понимаю. Но больно нам всем.
– Любой сказал бы не задумываясь, как сильно вы любили друг друга.
– Мы знали друг друга всю свою жизнь, – произнес он с тоской в голосе.
– Так, значит, и с ее родителями вы знакомы так же давно. И они должны были стать вам родными, не так ли?
У него вырвался резкий, но невеселый смех.
– Ах, если бы это было так просто.
