– Ты видела, как все произошло?
Степан, шаркая, подошел ближе, и она затаила дыхание. Что она за дура, что осталась здесь с ним?
– Нет. – Она отступила на шаг. – К тому времени, как я припарковала машину и повернула на Сансет, все было уже кончено. Не слишком удачное начало для жизни в Лос-Анджелесе… да и свидание так себе.
– Может, в следующий раз больше повезет.
Она развернулась и бросила через плечо:
– Я займусь бокалами. А ты что будешь делать?
– Проведу учет в кладовой. – Он показал ей планшет с зажимом для бумаги.
Пульс у нее никак не желал успокаиваться, пока она не очутилась за стойкой и не услышала, как Степан чем-то гремит за стеной. Зная, что камера следит за каждым ее шагом, Бритт встала перед пластиковой сушилкой, на которой стояли стопки, и взяла первую. Поднесла к свету и протерла тряпкой, которую дал ей Степан. Они с Алексеем несколько раз пересмотрели запись той ночи, Джерому удалось не попасть на камеру, потому что он присел под стойку у раковины. Она медленно протирала стопки на первом подносе, потом переместилась к следующему – на шаг ближе к раковине. Закончив второй поднос, перешла к следующему, совсем рядом с раковиной, над тем местом, где в ту ночь сидел Джером.
Протерев ряд стопок, Бритт встряхнула тряпку и посмотрела на нее. Уронила ее на пол и села на корточки.
Полки под стойкой занимали стопки салфеток для коктейлей, блокноты для записи заказов, книжечки спичек и огрызки карандашей. Она подалась вперед – за подставками под бутылки что-то блеснуло. Кончики пальцев коснулись холодного тяжелого металла. Она ощупала длинную коробку руками и осторожно вытянула ее с полки. Несколько подставок упали на пол.
Она поставила металлическую коробку на пол и дрожащими пальцами откинула крышку. Осторожно поворошила содержимое указательным пальцем. В коробке оказались старые чеки и несколько снимков полуодетых и совсем раздетых женщин.
Она вытащила несколько и полистала. На пол упала сломанная пластиковая полоска, и Бритт подняла ее. Разгладила старый браслет, и сердце у нее екнуло, когда она увидела напечатанное на пластике имя «Татьяна».
Бритт поднесла полоску к свету. Когда она прочла напечатанные на ней слова, кровь застыла у нее в жилах. Она держала в руках больничный браслет Татьяны Подрезковой, который надели ей примерно месяц назад.
Как он сюда попал? Из больницы, где Татьяна родила ребенка?
Она выхватила один из чеков из коробки и поспешно переписала сведения с браслета.
– Как дела? – крикнул Степан из коридора. Бритт сунула браслет и бумажку в карман и закрыла металлическую коробку. Снова поставила ее на полку, прикрыв остальными вещами, и встала в ту минуту, когда из-за угла вышел Степан.
– Почти протерла третий поднос.
– Барби, ты медленно работаешь. Можешь дотереть весь ряд?
– Конечно, могу. – Она закончила протирать остальные стопки. Мысли в голове путались. Джером знал, что браслет здесь, но не хотел забирать его, чтобы пропажу не заметили. А может быть, он, наоборот, сам нашел его и положил туда. Правда, вряд ли он стал бы прятать такую вещь в клубе. Может, именно об этом он и собирался ей сказать в ту ночь, когда его убили? Собирался ли он рассказать ей о ребенке Татьяны и о том, насколько этот ребенок важен?
Звонившая ей женщина оказалась права. Она должна найти ребенка Татьяны. Похоже, ребенок – ключ ко всему.
Она дотронулась до больничного браслета, лежащего в кармане джинсов. Теперь она точно знала, с чего начинать – с медицинского центра «Сидарс-Синай».
Степан зашел за стойку и ткнул ее локтем в бок:
– Молодец, Барби!
– Спасибо. – Она сплела пальцы и вытянула руки перед собой. – Пойду, пожалуй. Ты сегодня идешь на Милину прощальную вечеринку в «Бурю»?
– Разве что во сне. – Степан закатил глаза. – Там будут только девушки, танцовщицы и официантки. Ты идешь?
– Нет, собираюсь пораньше лечь спать. Спокойной ночи!
– Горячего тебе свидания, Барби.
Она фыркнула и вышла из-за стойки. Схватив сумочку со стула, помахала рукой.
Выйдя из клуба, она споткнулась, когда из-за мусорного контейнера показался человек, решила, что Калвин все-таки объявился, и ошиблась.
Глядя, как оборванец ковыляет куда-то, она вздохнула. Место Калвина занял другой бездомный, помоложе.
– Извините, я приняла вас за другого.
– Калвина ищешь?
Она оглянулась через плечо на дверь клуба.
– Вроде того. Знаешь, где он сегодня?
– Днем он сюда не приходит. – Бездомный дернул себя за козырек кепки. – Хочешь знать, где он тусуется днем?
Бритт смотрела на протянутую к ней ладонью вверх грязную руку. Она достала из сумки десятидолларовую купюру и помахала перед бездомным:
– Это поможет?
– Угу.
Она сунула деньги бездомному, и купюра скрылась в широких складках его пальто, в которое тот кутался, несмотря на тридцатиградусную жару.
– Он в парке за углом. – Бездомный ткнул пальцем вправо.
– Разве здесь есть парк?
– Просто газон под деревьями возле съезда с эстакады. – Бездомный постучал себя пальцем по виску. – Знаешь, у Калвина не все дома.
– Хочешь сказать, что он опасен?
– Да нет, просто… я ведь не знаю, что у тебя с ним за дела.
– Дела? Я бы не назвала это делами. – Она показала в конец аллеи: – Туда, а потом налево, к трассе?
– Точно. Не пропустишь.
Бритт услышала сзади щелчок и круто развернулась. Посмотрела на металлическую дверь, которая вела в клуб.
– Дверь была открыта?
– Не-а. – Ее бездомный собеседник плотнее закутался в пальто.
– Ну ладно. Спасибо за подсказку.
Она вышла из аллеи и села в машину. Доехала по улице до так называемого парка – полоски земли, заросшей выжженной травой и кустами, между улицей и съездом с эстакады.
Она заглушила мотор и какое-то время сидела в машине. Похоже, под эстакадой разбили лагерь бездомные – подальше от любопытных глаз.
Немного посомневавшись, благоразумно ли идти в лагерь бездомных, Бритт сняла сотовый телефон с подставки и открыла дверцу. Если понадобится, она быстро наберет номер Службы спасения.
Она дошла до края тротуара, сложила руки рупором, прижав их ко рту, и позвала:
– Калвин, ты здесь?!
Она затаила дыхание, дожидаясь ответа.
Через несколько минут она шагнула на траву, усыпанную гравием.
– Калвин! Это Барби. У меня… кое-что для тебя есть.
Бритт вздрогнула, когда что-то с шумом проломилось через кусты и из-под бетонных опор на открытое место, спотыкаясь, вышел Калвин. Его лицо и одежда были в крови; он хромал. Сделав несколько шагов, повалился на траву.
