Видя Иоланту такой усталой и опечаленной, он вдруг осознал, что в ее жизни есть вещи, о которых он не имеет ни малейшего понятия.
– Я хочу знать больше, – сказал он и сел напротив нее.
– Что еще тебя интересует?
– Не знаю. Все. – Он пожал плечами и развел руками. – Я хочу понять.
– Доктора предполагали, что у него разновидность аутизма, но не все симптомы соответствовали такому диагнозу. – Иоланта пожала плечами с безнадежным видом. – В конце концов Нико прилепили ярлык «общее расстройство психического развития» и на этом успокоились. Когда его забрали из школы, стало лучше. Ему сложно общаться с ребятами, вести себя на уроках, как полагается. Дома с преподавателем все идет очень хорошо.
– А где его преподаватель? Я думал, сегодня он будет здесь.
– Я отпустила его пораньше, зная, что ты придешь.
– Думаешь, это правильно? Если регулярность так важна…
– Пожалуйста, Алекос, не надо меня допрашивать. Я знаю, что ты привык все контролировать и давать указания. Но, прошу тебя, пожалуйста, поверь, что я лучше тебя знаю, что делать с моим сыном.
– С нашим сыном, и только потому, что до сих пор я был лишен возможности участвовать в его жизни, – возразил Алекос.
– Ты всю жизнь будешь меня попрекать? – тихо спросила она.
– Нет. – Он тяжело вздохнул. – Просто с этим тяжело смириться, Иоланта. Тяжело простить.
– Ты сам это сказал. – Иоланта выпрямилась, в ее глазах снова блеснула решимость. – Значит, ты сам видишь, что нам нет смысла жениться. У нас на каждом шагу будут возникать противоречия.
– Я надеюсь, мы достаточно взрослые люди, чтобы этого избегать.
– Такая атмосфера не пойдет на пользу Нико, – настаивала Иоланта. – Он прекрасно улавливает подспудные течения, и напряжение действует на него очень плохо.
– Значит, нам придется приложить определенные усилия, чтобы избежать напряженности в нашем доме.
Иоланта покачала головой.
– Говорить с тобой все равно что биться головой о стену.
– Может, тебе стоит перестать воспринимать наши разговоры как баталии? – предложил Алекос.
– Выходит, это я во всем виновата?
– Я не собираюсь заниматься выяснением, кто виноват больше. Но я совершенно уверен, что ребенок должен жить с родителями. С обоими родителями, Иоланта. – Алекос почувствовал, как от волнения дрогнул его голос, когда он произносил эти слова, и невольно поморщился.
– Такое впечатление, что ты основываешься на собственном опыте.
– Так и есть. Мой отец ушел, когда я был маленьким, а потом меня разлучили с матерью.
– Извини. – Ее лицо смягчилось и стало печальным. – Должно быть, тебе было тяжело.
– Было, как было. – Алекос пожал плечами. – Но я точно не хочу ничего подобного для Нико.
– Алекос, он плохо переносит, когда нарушается привычное течение его жизни…
– И, по-твоему, это достаточная причина, чтобы лишить его отца? – возмутился он. – Привычки приходится менять. Это закон жизни, Иоланта. Ты не сможешь вечно держать его в башне из слоновой кости.
– Ты не знаешь…
– Возможно, я знаю больше, чем ты думаешь. Возможно, я кое-что понимаю в том, что он переживает…
– Ты? – Иоланта смотрела на него с недоверием.
– Нико мой сын. И так же, как я, он рос с человеком, который не был его родным отцом. – Алекоса осенило внезапное подозрение. – Как складывались его отношения с Каллосом? Они были близки?
– Он… он пытался, – тихо произнесла она, отведя взгляд.
– Он пытался? Что это значит?
– Он знал, что Нико не его сын… – запинающимся шепотом произнесла она.
Ее слова усилили подозрения Алекоса, и его кровь вскипела от гнева.
– Каллос знал это еще до свадьбы. Он не имел права жениться на тебе, если знал, что не сможет относиться к Нико, как к родному сыну. – Алекос и раньше ненавидел Лукаса Каллоса, но не осознавал, как глубоко презирает этого человека, укравшего чужие идеи и чужого ребенка, но не сумевшего толком воспользоваться ни тем ни другим.
– Наверно, он думал, что сможет, – еле слышно ответила Иоланта. – Я не могу винить его…
– Почему?
– Потому что он женился на мне, зная, что я наделала, – решительно закончила она.
– Ты всего лишь переспала с мужчиной, – заявил Алекос. – Едва ли это можно считать непростительным грехом в двадцать первом веке.
– В том мире, где я жила, это считалось непростительным, – возразила Иоланта. – А что думают все остальные, не имело никакого значения. Но сейчас мы говорим про Нико.
– Я хочу проводить с ним больше времени.
Он хотел узнать Нико по-настоящему и, как он теперь понимал, Иоланту тоже. Если он женится на ней для пользы Нико, это не должно стать холодной сделкой. Но им всем требовалось время, чтобы стать семьей. Настоящей семьей. Такой, какой Алекос – так же как и Нико – никогда не знал.
– Давай куда-нибудь съездим, – предложил он. – Мы втроем. Куда-нибудь, где мы будем одни. Это даст Нико возможность узнать меня, а нам с тобой – узнать друг друга и решить, выйдет ли что-то из нашего брака.
Он надеялся, что несколько недель, проведенных наедине, заставят Иоланту вспомнить то, что когда-то между ними было.
Искра еще не угасла. Прошлым вечером Алекос почувствовал это, когда, проходя мимо Иоланты, коснулся плечом ее груди. Искра проскакивала между ними, даже когда они спорили. Все, что нужно, – это раздуть из нее пламя.
– Я же говорила тебе, что Нико…
– Плохо переносит изменения в привычной жизни. Да. Но должны же у него быть каникулы.
– Мы никуда не выезжаем.
Его предположение, что она вела жизнь избалованной, легкомысленной светской дамы, оказалось очередным промахом.
– Значит, ты не можешь знать, как воспримет каникулы Нико, – заявил он с явным желанием настоять на своем. – Дай нам этот шанс, Иоланта. Уж этого-то я наверняка заслуживаю.
На лице Иоланты мелькнуло чувство вины, ее плечи поникли.
– Хорошо, – шепнула она, и вместе с радостью триумфа Алекос ощутил острый приступ желания.
Глава 9
Иоланта облокотилась на палубное ограждение суперъяхты Алекоса и подставила лицо морскому бризу. Она осознала, что наслаждается каждым мгновением, ощущая, как лучи солнца согревают ее, а морской воздух приятно холодит лицо. Перед ними раскинулась подернутая легкой рябью сине-зеленая гладь Эгейского моря. Алекос сказал, что до принадлежащего ему острова несколько часов ходу.
Нико был на удивление спокоен, хотя с некоторым подозрением воспринял неожиданные каникулы. Он сидел на палубе под навесом за столом перед открытым ноутбуком и трудился над очередным приложением.
