– Ты и есть важная персона.
– Не важнее, чем был раньше. – Он покачал головой. – Но я получил с десяток предложений о работе и целых два месяца, чтобы определиться с выбором.
– Два месяца? – переспросила я. – Без школы или работы? Просто свободного времени?
– Ага. Миссис Вмеер все пытается пропихнуть меня в политику.
– Тебя? – сказала я, едва не остановившись. – В политику?
– И не говори. – Тор вздохнул и опустился на камень поблизости. – Но что, если она права? Вдруг я должен ее послушать? Все думают, что политика – это лучшее, чем можно заниматься в жизни. Может быть, мне и стоит поступить, как они хотят.
– А сам-то ты чего хочешь?
– Значит, теперь тебя это волнует? – спросил он.
Я поморщилась, и Тор отвернулся, густо покраснев.
– Прости, Юла. Это нечестно. По отношению к тебе, я имею в виду. Ты не заставляла меня сдавать пилотский тест, я сам так решил. Можно сказать, что твоя мечта поглотила мою, но только потому, что у меня не было никакой мечты. Вообще никакой.
Он съежился на камне, прислонившись к стене и глядя в свод туннеля.
– Я все думаю: а что, если это опять случится? Что, если я увлекусь какой-нибудь работой, а потом окажется, что я для нее непригоден? Я оказался непригоден к полетам, так ведь? Может быть, я вообще ни к чему не пригоден?
– Тор. – Я взяла его за руку, – проблема не в том, что ты окажешься непригоден к тому, что выбрал. Проблема все та же, что и всегда. Ты просто чертовски хорош слишком во многом.
Он посмотрел на меня:
– Ты правда в это веришь, Юла?
– Конечно. Я понимаю, ты решил, что полеты не для тебя, но если ты дал в чем-то слабину, это совсем не значит, что теперь так будет всегда. Ты отказываешься признать то, что видят все остальные. Ты просто потрясающий, это факт.
Тор улыбнулся. Было здорово увидеть улыбку на его лице. Она напомнила мне дни нашего детства – когда изгой и жертва травли стали друзьями вопреки всему.
– Ты опять собираешься меня во что-нибудь втравить, да? – спросил он. – Во что-нибудь безумное?
Я замешкалась.
– Ну да… возможно.
– Ладно, – сказал он, вставая. – Думаю, я в деле. Давай посмотрим, что там у тебя за сюрприз.
Мы продолжили карабкаться вверх, пока наконец я не привела его к разлому, за которым скрывалась моя пещера. Подведя Тора к спуску, я велела ему крепко держаться за меня и спустила нас обоих вниз на энергошнуре – поскольку шансы, что он поскользнется и упадет, были слишком велики. Он действительно отлично умел кучу всего… но в прошлом учебном году уронил учебники себе на ногу не меньше восьми раз, я считала.
– Лучше бы тут не было крыс, Юла, – пробормотал он, когда мы спустились. – Знаю, ты их обожаешь, но все равно…
Я включила браслет и осветила корабль. А М-Бот зажег пульт и бортовые огни, словно специально подгадал к моему появлению. Я разгребла большинство камней, которыми корабль был завален, и он выглядел уже вполовину не так ужасно, как раньше. Даже разбитый и с погнутым крылом, он очень сильно отличался от всего того, что находилось на вооружении у наших Сил самообороны. Тор уставился на звездолет, практически уронив челюсть на землю.
– Ну, – спросила я, – что думаешь?
Не ответив, он сел на ближайший камень и, по-прежнему не отрывая взгляда от корабля, стащил правый ботинок и перекинул через плечо.
– Вообще-то, – сказала я, – я говорила про оба ботинка. Но так тоже сойдет.
18
Той ночью мне особо не удалось поспать.
Несколько часов я помогала Тору осматривать М-Бот – он хотел проверить все повреждения до единого. Но через некоторое время у меня начали слипаться глаза. Тор же был вполне бодр, а я свернулась на подстилке и сунула Рудомета под голову вместо подушки.
Но стоило мне задремать – и через некоторое время я все равно просыпалась от разговоров Тора с кораблем.
– Получается, ты машина, но ты способен мыслить.
– Все машины «мыслят», поскольку они отвечают на входящую информацию. У меня просто гораздо более сложные ответные реакции, и я способен распознать во входящей…
Снова дрема.
– …можешь объяснить нам, что случилось?
– Мои базы данных повреждены, так что я могу предложить лишь поверхностные объяснения, но, возможно, этого хватит.
Я перевернулась на другой бок и снова погрузилась в сон.
– …не знаю, где меня сделали, но обрывки воспоминаний заставляют предполагать, что я создан людьми. Я не уверен, существуют ли другие формы разумной жизни. Полагаю, я смогу ответить на этот вопрос, когда…
Около шести утра я потерла глаза и села. Тор лежал под открытой смотровой панелью и вертел в руках какую-то деталь. Я плюхнулась рядом с ним и зевнула.
– Ну так чего?
– Это невероятно! – отозвался он. – Ты рассказала Коббу про него?
– Еще нет.
– А чего тянуть? Ну, в смысле – а вдруг эта штука позволит что-то изменить в борьбе с креллами?
– Теоретически, – сказала я, – эта штука уже была у человечества, когда оно впервые столкнулось с креллами. И людям это не помогло.
– Должен заметить, – подал голос М-Бот, – что «эта штука» вас слышит.
– И что? – зевнув, спросила я.
– А то, что у людей, как правило, считается невежливым разговаривать о присутствующем так, будто его здесь нет.
– Что-то я тебя не понимаю, М-Бот, – сказал Тор, садясь. – Ты говорил, что тебя подобные вещи не волнуют, правильно?
– Очевидно, нет. Я – логическая машина с тонким поверхностным слоем смоделированных эмоций.
– О’кей, – сказал Тор. – Вполне разумно.
– Но это все равно грубо, – добавил М-Бот.
Я посмотрела на Тора и указала на кокпит:
– Итак, перед нами волшебный говорящий корабль, построенный по загадочной технологии. Хочешь помочь мне починить его?
– Своими силами? – спросил Тор. – Но почему?
– Так мы сможем сохранить его. И летать на нем.
– Юла, да ты ведь уже в ССН! На кой тебе устаревший неработающий корабль?
– Я по-прежнему здесь, – заметил М-Бот. – Ну так, к слову.
Я подалась вперед:
– Тор, я не в ССН! Я в классе Кобба.
– И чего? Ты пройдешь обучение. Плевать, как до конца доходят единицы, – ты точно будешь одной из них.
– А потом? – спросила я, ощущая холод в душе. Я впервые проговорила вслух этот свой страх, преследовавший меня с самого первого дня. – Кобб сказал, что в свой класс он может взять кого угодно. Но если я пройду курс? На этом его власть закончится, Тор.
