Кроме того, раз уж мне приходилось тратить время на охоту, я пропустила много уроков, а значит, ни для какой другой работы все равно не подойду. А вот занятия по проектированию и ремонту кораблей, математике, военной истории и всем остальным наукам, как-то связанным с полетами, я не пропускала никогда. Любой же другой урок, на который удавалось попасть, считался уже бонусом.
Я уселась и стала помогать Бабуле потрошить крыс. Она работала на ощупь, быстро и аккуратно.
– Про кого хочешь послушать сегодня? – спросила Бабуля, опустив голову и почти закрыв глаза.
– Про Беовульфа!
– А-а, короля гаутов! А может, про Лейфа Эриксона? Твой отец любил его больше всех.
– Он убил дракона?
– Он открыл новый мир.
– С драконами?
Бабуля усмехнулась:
– С пернатым змеем, если верить некоторым легендам, но я не слыхала, чтобы они сражались. Итак, Беовульф. Он был сильным человеком. И кстати, твоим предком. Дракона он убил уже в старости. Сперва он прославился победами над чудовищами.
Я молча работала ножом, свежуя и потроша крыс, потом нарезала мясо и отправляла в кастрюлю тушиться. Большинство людей в городе жили на макаронах из водорослей. Настоящее мясо коров или свиней, которых выращивали в пещерах со специальным освещением и регулированием температурно-влажностного режима, было слишком большой редкостью, чтобы есть его каждый день. Так что их заменили крысы.
Мне нравилось, как Бабуля рассказывает истории. Ее голос становился тихим, когда шипели монстры, и громким, когда похвалялись герои. Ее проворные пальцы делали свою работу, пока сама она плела повествование о древнем герое-викинге, который пришел на помощь датчанам в час нужды. О воине, которого любили все. О человеке, который храбро сражался даже против врага, превосходящего его числом и могуществом.
– А когда чудовище сбежало, чтобы умереть, – сказала Бабуля, – герой поднял над головой ужасный трофей – лапу Гренделя. Он отомстил за погибших и доказал свою силу и доблесть.
Снизу донеслось позвякивание. Мать вернулась домой. Но я решила пока проигнорировать это.
– Он оторвал ему лапу голыми руками? – спросила я.
– Он был сильным, – ответила Бабуля, – и настоящим воином. Но его народ сражался руками и мечом. – Она подалась вперед. – А вот тебе в бою придется больше шевелить мозгами. Пилоту истребителя не нужно отрывать кому-то лапы. Ну что, упражнения-то делала?
Я закатила глаза.
– Я все вижу, – сказала Бабуля.
– Нет, не видишь!
– Закрывай глаза.
Я закрыла глаза и запрокинула голову, обратив лицо к далекому потолку пещеры.
– Слушай звезды, – велела Бабуля.
– Я слышу только…
– Слушай звезды. Представь себе, что ты летишь.
Я вздохнула. Я любила Бабулю и ее истории, но эта часть всегда нагоняла на меня тоску. И все-таки я пыталась делать так, как она учила, – сидя с запрокинутой головой, представлять себе, будто взмываешь вверх. Я пыталась добиться, чтобы все остальное вокруг померкло и наверху засияли звезды.
– Я делала это упражнение, – тихо сказала Бабуля, – вместе со своей матерью, в машинном зале «Непокорного». Это был флагманский корабль, линейный крейсер размером больше всей нашей пещеры. Я сидела и слушала гудение машин и еще чего-то далекого. Голос звезд.
Я попыталась представить Бабулю маленькой девочкой, и каким-то образом это помогло. Не открывая глаз, я вдруг почувствовала, будто почти парю. Поднимаюсь ввысь…
– Остальные члены экипажа нас не понимали, – продолжала Бабуля. – Они считали нас чокнутыми, но благодаря нам корабль двигался. Благодаря нам он летел среди звезд. Мама говорила: это потому, что мы способны слышать их.
Всего на мгновение я подумала об этом – и вдруг действительно что-то услышала. Может, это было лишь игрой моего воображения? Далекий чистый звук…
– Даже здесь, после крушения, мы, люди двигателей, продолжали держаться вместе, – сказала Бабуля. – Клан Мотористов. Если остальные говорят, что ты странная, то лишь потому, что помнят об этом и боятся нас. Это твое наследие. Наследие воинов, кто странствовал в небе и хотел бы вернуться туда. Слушай!
Звуки, которые я, как мне показалось, услышала, растаяли в воздухе, и я наконец медленно выдохнула. Когда я открыла глаза, то даже не сразу поняла, где нахожусь, и с изумлением посмотрела на крышу нашего дома, озаренную красноватым светом Огненной.
– Мы работали с двигателями, благодаря чему корабль летел, – сказала я. – Но какое это имеет отношение к тому, чтобы быть воинами? Разве стрелять было бы не лучше?
– Только глупцы думают, что оружие важнее, чем стратегия и движение! – возмутилась Бабуля. – Завтра я снова расскажу тебе про Сунь Цзы, величайшего полководца всех времен. Он учил, что войну выигрывают подготовкой и правильным выбором места, а не мечами и копьями. Великий человек этот Сунь Цзы. Кстати, твой предок.
– Мне больше нравится Чингисхан, – сказала я.
– Тиран и чудовище, – отмахнулась Бабуля. – Хотя да, у него есть чему поучиться. А я рассказывала тебе о королеве Боудикке, восставшей против римлян? Она была твоим…
– Предком? – спросила мама, поднимаясь по внешней лестнице. – Она возглавляла племена британских кельтов. Беовульф был шведом, Чингисхан – монголом, а Сунь Цзы – китайцем. И все они якобы были предками моей дочери?
– Мы все пришли со Старой Земли! – заявила Бабуля. – Ты, Спенса, происходишь из рода воинов, уходящего в глубь тысячелетий, – славного рода Старой Земли и ее лучших представителей!
Мать закатила глаза. Она была полной моей противоположностью – высокая, красивая, спокойная. Крыс она, конечно, заметила, но потом строго посмотрела на меня, скрестив на груди руки:
– Может, она и потомок воинов, но сегодня она опоздала на занятия.
– Она сейчас на занятии, – сказала Бабуля. – Очень важном занятии.
Я вытерла руки о тряпку и встала. Я знала, как Беовульф встречал лицом к лицу чудовищ и драконов, но как он встретил бы лицом к лицу свою мать в тот день, когда ему полагалось быть в школе? Ответить мне было нечего, поэтому я лишь уклончиво пожала плечами.
Мать не сводила с меня глаз.
– Между прочим, Беовульф в схватке с тем драконом погиб, – сказала она.
– Зато сражался до последнего! – возразила Бабуля. – Он одолел зверя, хоть это и стоило ему жизни. И он принес своему народу мир и процветание! Все величайшие воины сражаются за мир, Спенса. Запомни это.
– Это самая большая ирония жизни: необходимо сражаться, чтобы наступил мир, – сказала мать и снова взглянула на крыс. – Спасибо. И все-таки тебе надо идти. Разве тест на пилота у тебя не завтра?
– Я готова к тесту, – заверила ее я, – а сегодня просто учат тому, что мне не нужно.
