Я выскользнула за дверь, потом обернулась и посмотрела на трех спящих девушек.
– Спасибо, – прошептала я, уже решив в этот миг, что не позволю им сделать это снова. Слишком опасно. Не хотелось бы, чтобы они узнали адмирала с плохой стороны.
Это было потрясающе. И пусть я теперь совершенно точно узнала, чего лишена. И пусть мне было тошно от того, что приходилось уходить, пусть сердце щемило от тоски, но я не променяла бы эту ночь ни на что другое. Ведь я хоть раз по-настоящему ощутила, каково это – быть частью летного звена.
Я продолжала думать об этом, пока шла к умывалке и пока чистилась. Потом заглянула в зеркало и пригладила мокрые волосы. Во всех историях у героев волосы или черные как ночь, или белокурые, или рыжие – в общем, что-нибудь эффектное. Но не грязно-коричневые.
Я вздохнула, закинула рюкзак на плечо и выскользнула в пустой коридор. Когда я уже направилась к выходу, мое внимание привлек включенный свет. Я знала эту комнату – это был наш учебный класс. Кто же там мог быть в такую рань?
Любопытство победило здравый смысл. Я подкралась к двери и через окошко в ней заглянула внутрь. Кабина Йоргена была занята, голограмма запущена. Ну и что он тут делал в половине шестого утра? Решил немного позаниматься дополнительно?
Голограмма Кобба в центре комнаты воспроизводила миниатюрную версию учебного поля боя, и я увидела, как корабль Йоргена при помощи энергокопья развернулся вокруг парящего обломка, потом выстрелил в крелла. Что-то в этой картине показалось мне знакомым.
Да, это был тот самый бой, в котором погибли Бим и Утро. Я видела, как Кобб пересматривал эту запись.
Объятый пламенем корабль Утра пошел вниз, и я скривилась, но за миг до того, как она врезалась в землю, голограмма замерла, потом запустилась заново. Я снова отыскала взглядом корабль Йоргена: он вылетел с другой стороны, проскакивая между обломками. Он искал тот корабль, который сбил Утро. Йорген пустил в ход ИМИ, но, несмотря на то что он оставил врага без щита, крелл все равно выстрелил в корабль Утра, и тот сорвался в штопор.
Голограмма снова перезапустилась, и Йорген предпринял еще одну попытку, выскочив на этот раз с другой стороны.
До меня дошло: он пытался понять, мог ли спасти ее.
Когда Утро рухнула вниз в третий раз, голограмма продолжилась, а вот Йорген вскочил со своего места. Он сорвал с головы шлем и с грохотом ударил им в стену. Я вздрогнула и чуть не бросилась бежать, испугавшись, что шум привлечет чье-нибудь внимание. Но увидеть Йоргена, обычно такого важного и надменного, сползающим по стеночке… Я не смогла уйти.
Он выглядел таким уязвимым. Таким… человечным. Гибель Бима и Утра больно ударила по мне. Но я никогда не задумывалась над тем, что чувствовал командир звена – человек, которому полагалось оберегать нас.
Йорген выронил шлем. Отвернулся от стены – и застыл.
Тьма! Он увидел меня.
Я кинулась прочь и выскочила из здания прежде, чем он успел меня догнать. Но… что дальше? Внезапно в нашей маленькой хитрости возникла огромная прореха. А вдруг дежурные на воротах сообщат адмиралу, что вчера вечером я не вышла с базы?
Конечно, они не докладывают адмиралу каждый день о каждом, кто входит и выходит с территории. Ведь так? Но если я выйду сейчас, а потом сразу же войду обратно, они, конечно же, заподозрят неладное.
Так что вместо того, чтобы пойти к воротам, я стала бесцельно бродить между зданиями базы. Было еще темно, небесные светильники тускло освещали почти пустые дорожки. На самом деле статуй по дороге мне попалось гораздо больше, чем людей: вдоль аллеи тянулись бюсты Первых Граждан, глядящих в небо.
Вдруг налетел сильный холодный ветер, закачав ветки деревьев. Скульптуры в полутьме выглядели призрачными фигурами; их каменные глаза терялись в тени. От ближайшей стартовой площадки тянуло едким запахом дыма. Должно быть, какой-то истребитель недавно вернулся на базу.
Я вздохнула и села на скамейку, бросив рюкзак рядом с собой. На душе было тоскливо. Огонек рации продолжал мигать. Может, разговор с М-Ботом разгонит хандру? Я включила рацию.
– Привет, М-Бот.
– Я вне себя! – заявил М-Бот. – Это непростительное оскорбление! Мое негодование невозможно выразить словами, но мой встроенный словарь говорит, что я оскорблен, унижен, страдаю от дурного обращения, уязвлен, травмирован, опустошен, подвергнут гонениям и/или, возможно, домогательствам.
– Извини. Я не нарочно тебя выключила.
– Выключила меня?
– У меня всю ночь была выключена рация. Ты из-за этого сердишься?
– О, это всего лишь нормальная человеческая забывчивость. Но ты что, уже не помнишь? Я же написал подпрограмму, чтобы выразить, как я на тебя зол!
Я нахмурилась, пытаясь сообразить, что имеет в виду корабль.
– Ты говорила, что я крелл? – сказал М-Бот. – Я разозлился? Это было важно?
– Да, действительно. Извини.
– Извинения приняты! – объявил М-Бот, и по его голосу было слышно, что он чрезвычайно доволен собой. – Как ты думаешь, я в достаточной мере выразил возмущение?
– Это было великолепно.
– Я тоже так думаю.
Некоторое время я сидела молча. Что-то в прошлой ночи сделало меня тихой и задумчивой.
«Она ведь действительно не разрешит мне летать, – подумала я, вдыхая запах дыма со стартовой площадки. – Я могу пройти обучение, но что толку».
– Хотя ты права, – заметил М-Бот. – Я могу оказаться креллом.
– Что?!! – Я чуть не врезала себе рацией по губам – с такой скоростью поднесла ее ко рту.
– Ну, в смысле, мои базы данных ведь по большей части утрачены, – сказал М-Бот, – и неизвестно, что в них было.
– Тогда почему ты так рассердился на меня, когда я предположила, что ты можешь быть креллом?
– Такая реакция показалась мне правильной. Я же должен симулировать личность. А какая личность потерпит, чтобы ее так очерняли? Даже если это совершенно логичное предположение и ты абсолютно верно оценила угрозу, когда задумалась об этом.
– Я действительно не знаю, кто тебя сделал, М-Бот.
– Я тоже. Иногда мои подпрограммы выдают реакцию прежде, чем мой основной имитатор личности успевает их остановить. Это очень смущает. Абсолютно логично, по-машинному – не иррационально, как человеческие чувства.
– Само собой.
– Ты используешь сарказм. Будь осторожна, или я снова применю свою подпрограмму для гнева. Но если это поможет, то я не думаю, что креллы суть искусственный интеллект, что бы там ни постановили твои мыслители из ССН.
– Что, правда? А почему ты так считаешь?
– Я анализировал их схемы боя. Твои, кстати, тоже. У меня есть несколько мыслей насчет того, как помочь тебе усовершенствоваться. Кажется… кажется, у меня есть специальная подпрограмма для подобного анализа. Как бы то ни было, я не думаю, что все креллы – ИИ, хотя некоторые, возможно, и правда ими являются. Мой анализ показывает, что большинство их схем боя индивидуальны, а не соответствуют легко определяемым логическим программам. В то же самое время они, что любопытно, безрассудны. Я подозреваю, что они – своего рода беспилотники, хотя я бы сказал, что Кобб прав: эта планета создает некие помехи в связи. У меня, кажется, наличествует усиливающая технология, которая позволяет мне справиться с помехами.
