Когда я наконец разложила кресло, улеглась и завернулась в одеяло, а Мегаслизня переместилась на откидную полку в кабине, М-Бот заговорил снова.
– Спенса! – тихо позвал он. – Ты ведь не против, да? Держаться в стороне от боя. Я должен выполнять полученные приказы.
– Нет, не должен.
– Слушай, я ведь компьютер. Я, собственно, только это и делаю. Я, в буквальном смысле слова, даже до нуля сосчитать не могу без приказа.
– Мне как-то трудно в это поверить, – возразила я. – Учитывая все то, что ты мне говорил.
– Это индивидуальность, запрограммированная для взаимодействия с людьми.
– Отговорки. – Я зевнула и погасила свет. – Может, у тебя и машинный разум, но ты все равно личность.
– Но…
– Я тебя слышу, – зевая, сказала я. – Слышу твою душу. Как звезды.
Где-то в далеком уголке моего сознания звучал приглушенный гул, и я поняла это только теперь. Но он там был.
Что бы там М-Бот себе ни думал, он был куда более живым, чем осмеливался поверить. Я просто это чувствовала.
Когда я уже почти задремала, он опять заговорил, на этот раз еще тише.
– Приказы – это единственное, что я знаю наверняка, Спенса. Мой прежний пилот, моя цель. То, кем я был.
– Тогда стань кем-то другим.
– Ты хоть представляешь, как это трудно?
Я подумала о собственной трусости. Об ощущении потери и о своей несостоятельности – теперь, когда я действительно должна была делать то, чем всегда похвалялась.
– Не глупи, – сказала я, плотнее заворачиваясь в одеяло. – Мне-то с чего хотеть стать кем-то другим?
М-Бот не ответил, и постепенно я уснула.
31
Мой полет на М-Боте, хоть он и был коротким, да и летели мы в основном по прямой, в следующие две недели тренировок на тренажерах так и оставался самым ярким событием.
Я выполняла маневр – в паре с Битой преследовала крелльский корабль по извилистым узким проходам между падающими обломками. Но мои мысли начали куда-то уплывать. Крелльский корабль удрал.
– Эй! – воскликнула Киммалин, когда мы перегруппировались. – Вы видели?! Я не разбилась!
Я слушала их болтовню вполуха – все еще думала о своем.
– Зато я разбилась, – призналась ФМ. – Врезалась в обломок и превратилась в огненный шар.
– Ты не виновата! – сказала Киммалин. – Как всегда говорила Святая: истинная неудача в том, чтобы выбрать неудачу.
– Кроме того, – добавил Артуро, – ты по-прежнему разбиваешься в несколько раз реже, чем все мы, вместе взятые.
– Долго я этот рекорд не удержу, если буду продолжать в том же духе, – сказала ФМ.
– Ты просто попыталась сегодняшней аварией ниспровергнуть основы, потому что от тебя этого никто не ждал, – объяснила Бита. – Ты взбунтовалась против себя.
ФМ негромко хихикнула.
– А теперь вы все можете сделать то, чего никто от вас не ожидает, – сказал по общей связи Йорген, – и наконец-то построиться! Амфи, тебя это тоже касается.
– Ладно-ладно, – откликнулся Артуро, продолжая висеть на месте. – Хотя я думаю, технически Йорген разбивался меньше, чем ты, ФМ. Он летал вполовину реже. Трудно расшибиться, когда только болтаешься рядом, ругаешься и отдаешь приказы.
Йорген не стал оправдываться, хоть мне и показалось, что я услышала его короткий, резкий вдох. Я скривилась. Да, правда, Йорген чаще был склонен держаться позади и смотреть, как мы выполняем упражнения, и поправлять нас, чем летать самому. Но, возможно, остальные вели бы себя иначе, если бы знали, как он потом сидит и тренируется допоздна в одиночестве.
Мне вдруг стало стыдно. Позывной Йоргена и отношение к нему остальных из нашего звена были отчасти на моей совести. Он этого не заслужил. Ну, то есть он, конечно, бывал невыносим, но старался изо всех сил.
Когда Кобб послал нас в очередной раунд воздушного боя, у меня в памяти всплыли слова Тора:
«А как насчет меня? Я – трус, Спенса?»
Я была уверена, что он не трус. Но все свое детство я придерживалась простого правила, подкрепленного Бабулиными историями. Хорошие люди – храбрые. Плохие люди – трусливые. Я знала, что мой отец был хорошим человеком, и потому для меня было очевидно, что он не мог обратиться в бегство. Все. Точка. Конец истории.
Но теперь придерживаться этого резкого деления на черное и белое становилось все труднее. Я пообещала Бите, что не стану трусом. Но разве какой-нибудь трус заранее собирается бежать? У меня никогда не появлялось тяги драпануть из боя, но я все еще изумлялась тому, какие чувства на самом деле испытывает пилот. Тому, как больно оказалось потерять Бима и Утро и какое отчаяние порой захлестывало меня.
А вдруг нечто подобное на краткий миг заставило моего отца отступить? И если он действительно отступил, могла ли я обещать, что однажды не сделаю то же самое?
Я увернулась от падающего обломка, но чуть не зацепилась за крыло Биты.
– Ну же, Юла! – воскликнула Бита. – Не зевай! Следи за мячом!
– За мячом?
– Извини. Спортивная метафора.
– Я редко попадала на матчи. – Рабочие получали билеты как вознаграждение за заслуги. Но неплохо было бы поговорить о чем-то, чтобы отвлечься от своих тревог. – Я почти не знаю, чем ты занималась. Это что-то типа аэробайка? Ты летала?
– Не совсем, – сказала Бита, пока мы ныряли вперед и назад, а крелльский корабль, как и положено по упражнению, гнался за нами. – Лига дигбола получает антигравы, которые слишком малы для воздушных судов. Наши байки могут ненадолго подниматься в воздух, но у каждого свое фиксированное количество времени на полет. И часть стратегии в том, чтобы знать, когда его использовать. – В голосе Биты звучало смутное сожаление.
– Скучаешь по играм? – спросила я.
– Немного. Больше по своей команде. Впрочем, тут лучше. – Нас обдало огнем деструктора. – Больше опасности. Больше напора.
Мы провели маневр уклонения – разлетелись под огнем деструктора в противоположные стороны. Бита продолжала сдерживать нашу мишень, а я зашла ему в хвост и огнем отогнала врага.
В следующий заход я встала позади Биты. Наша цель летела очень низко, всего футах в ста над землей. Мы спустились, оставляя за собой хвосты голубовато-серой пыли, и промчались мимо древнего обломка. С него давным-давно сняли его антиграв, и теперь он валялся вскрытый, словно скелет в потревоженной могиле.
– Ну а ты? – спросила Бита, когда мы летели через долины, преследуя нашу цель. – Ты никогда не рассказывала, чем занималась до того, как попала в ССН.
– Нам разве не положено «следить за мячом»?
– Ага. Только не в те моменты, когда меня одолевает любопытство.
