Эх, вот бы увидеть его целиком… интересно, во время частичной трансформации откуда из него растет эта штука? Из копчика? Или откуда-то повыше? Может, наоборот, пониже? Надо бы посмотреть, а то вдруг больше никогда не увижу…
Неожиданно до меня дошло, о чем я думаю, и я протестующе дернулась.
– Да пусти же меня, сволочь!
– Драться не будешь? – совершенно спокойно поинтересовался Лисовский.
Я подумала и призналась:
– Буду.
– Тогда лежи, – пожал плечами лис и снова замолчал, испытующе посматривая на мое возмущенное лицо и продолжая размеренно щекотать мои ноги пушистым хвостом.
Слева направо… справа налево…
Размеренные движения успокаивали, умиротворяли, даже усыпляли. Мягкие шерстинки тихонько гладили мою кожу, ненавязчиво ласкали и словно молча говорили: не надо, не злись, пожалуйста… я же не злюсь. Смотри, я просто лежу рядом, весь такой спокойный и совсем не опасный. Здесь нет угрозы. Здесь тепло. Здесь ты дома…
«Он полностью контролирует своего зверя», – обреченно подумала я, не зная, как выбраться из-под тяжеленного лиса. Если бы он не опирался на один локоть, точно бы раздавил. А еще хорошо, что постель оказалась мягкой. А если вспомнить о том, что мы творили на ней ночью…
Я зажмурилась и тихо застонала.
Ну за что мне все это, а?!
– Оля? – мгновенно встрепенулся Лисовский и приподнялся на постели. – Тебе больно?
– Да! – свирепо рявкнула я, приподнявшись следом. Но тут лис наклонился и с чувством меня поцеловал, одновременно с этим обвив хвостом и издав какой-то новый, совершенно необычный, непонятный, но пробирающий до дрожи горловой звук, мощная вибрация от которого что-то сдвинула, изменила, внезапно перевернула в моей рассерженной душе и заставила ответить на непрошеный поцелуй.
– Какой же ты все-таки гад… – выдохнула я, как только оборотень оторвался. – Как ты мог… ты!
– Оля, ты можешь перестать ругаться и послушать меня хотя бы пару минут?
– Зачем? – насупилась я.
– Затем, что я не хочу с тобой ссориться.
– Раньше надо было об этом думать! До ресторана!
– Ну, прости, – покаялся лис. – Черт меня тогда за язык дернул. Не хотел я тебя обидеть. Мне просто нужно было увидеть твою реакцию.
Я снова зашипела.
– На что?! На плохо завуалированное оскорбление?!
– В том числе… Что тебе известно о брачных метках? – вдруг без предупреждения поменял тему лис, но сверху снова не навалился. Ждал, оценивал, следил за моей реакцией. И явно был готов рухнуть сверху, если я опять начну буянить.
Подумав и решив, что задыхаться под ним мне больше не хочется, я осторожно ответила:
– Почти ничего. Это старый обычай. Исключительно ваш, звериный. Типа означает любовь до гроба и всякая такая лабуда. Но в чем прикол, мне неизвестно.
Лис прищурился. Глаза у него из желтых снова стали карими, спокойными. После чего оборотень сполз с постели. Дождался, когда я сяду. После чего присел на корточки и испытующе глянул на меня снизу вверх.
– А ты знаешь, как мы ищем себе партнеров?
– Невелика тайна, – фыркнула я. – Конечно, по запаху! Генетически совместимый партнер для вас пахнет особенно хорошо.
Лис улыбнулся, показав мне кончики клыков.
– Верно. Запах подходящего партнера, как выражаются врачи, вызывает в нашем организме гормональную бурю. Это может спровоцировать некоторую эмоциональную нестабильность, а порой и потерю контроля над зверем.
– И что с того?
– Когда я впервые тебя увидел, я был… встревожен, – неожиданно признался оборотень. – Известие о том, что Алиска при смерти, застало меня врасплох. У меня есть враги, причем немало. Но таких, чтобы рискнули покуситься на моих детей, на тот момент не было… по крайней мере, мне так казалось. Поэтому я не сразу отреагировал и слишком поздно понял, что оба моих ребенка в опасности.
– Когда мы встретились, я тоже была зла, – снова фыркнула я, на что лис лишь сокрушенно покачал головой.
– Ты отчитала меня как мальчишку. Ты, ведьма, посмела не просто мне перечить, но и лишила меня возможности повидаться с дочерью… я был в бешенстве, – обронил оборотень. – Я давно ничего подобного не испытывал. Обычно мой зверь послушен. И он далеко не глуп. Поэтому, когда ему захотелось вцепиться тебе в горло, я несколько растерялся.
– То есть ты поэтому решил забрать из клиники Алису? – неожиданно дошло до меня.
Оборотень кивнул.
– В том числе. Если зверь стал бы так на тебя реагировать и дальше, это могло стать опасным. В том числе и для меня: неуправляемый оборотень во главе большой компании – это беда. Поэтому я не захотел рисковать. И, если бы не твое упрямство, я бы забрал Лиску в тот же день…
Я насупилась.
– Она не захотела тебя видеть. Она заплакала, когда услышала, что ты рядом! Что я должна была подумать?!
– Я ни в чем тебя не обвиняю, – спокойно отозвался Лисовский, по-прежнему сидя на корточках и глядя на меня снизу вверх. – Просто пытаюсь объяснить… хочу, чтобы ты понимала…
– Что я должна понять? Что твой отказ означал не недоверие ко мне как к врачу, а всего лишь нежелание меня убить?!
– Не только. Жаль, я тогда не сообразил, что происходит. Я был слишком зол. Слишком, Оль… тогда у меня перед глазами стояло лишь твое горло. А все, что я помнил, это твой запах… запах, который сводил меня с ума.
Я вздрогнула.
– Нет-нет-нет… только не говори мне, что мы с тобой…
– Генетически совместимы, – снова оскалился лис и чуть подался вперед, демонстративно втянув ноздрями мой запах. – Все правильно, Оль. Ты для меня отличный партнер. Верь не верь, но ты подходишь мне идеально. Гораздо лучше, чем Алина. От тебя у меня могли бы родиться здоровые дети.
– Ни за что! – твердо сказала я, тщетно пытаясь от него отпихнуться. – Даже не заикайся. Никаких детей. И тем более замужества. Только не с тобой!
– Оля, ты не дослушала, – ничуть не огорчился Лисовский, аккуратно придержав мои колени и на всякий случай прикрыв собственный пах толстым хвостом. – До меня тоже не сразу дошло. Твой запах вышиб из меня почти весь налет свойственной человеку разумности и рассудительности. Он едва не уничтожил все то, что я создавал годами. Все барьеры. Все запреты. Но только после того, как я уехал из клиники, а твой запах продолжал меня будоражить по-прежнему, я сообразил, что мне до зубовного скрежета хочется тебя не убить, а… пометить.
Я отшатнулась.
– Да иди ты!
– Я тебя прекрасно понимаю, – усмехнулся лис. Но невесело усмехнулся, я бы даже сказала, горько. – Я тоже был не в восторге. А когда в ту же ночь обнаружил, что лежу в сугробе под твоим окном, да еще и в боевой ипостаси, попутно размышляя, как бы взобраться по стене так, чтобы никто не увидел… мне стало совсем невесело.
