В Ethereum существует понятие «газ» (англ. gas) – это внутреннее топливо для осуществления транзакций внутри этой системы. Это не токен, его нельзя отдельно купить и хранить на кошельке, но при переводах монет или исполнении смарт-контрактов эфир, находящийся на кошельке, тратится на закупку газа внутри системы. Цена газа формируется исходя из загруженности сети. Чем более загружена виртуальная машина, тем дороже газ для последующих транзакций.
Хочется упомянуть, что мой личный интерес к криптовалюте был подпитан идеями, реализованными на платформе Эфир. Именно широкий простор для применения в различных сферах, помимо просто перевода неких цифровых активов с кошелька на кошелек, сделал меня приверженцем идей Бутерина. Многие называют Ethereum криптовалютой 2.0, тогда как биткоин был криптовалютой 1.0. Следуя этой логике, нас ждет еще много поколений новых проектов криптовалют от 3.0 и до бесконечности.
Реакция государства на появление цифровых денег
Если я и многие криптоэнтузиасты восторженно отреагировали на появление биткоина, эфира и дарованные ими возможности, правительства многих стран отнеслись к появлению криптовалюты неоднозначно. Первая реакция большинства правящих кругов была негативной, в основном из-за анонимности системы и невозможности отследить большинство транзакций, что могло способствовать использованию ее в криминальных и террористических целях. Естественно, государства стали считать, что эта система создана только для отмывания денег, продажи нелегального товара и финансирования терроризма. При этом политические круги тесно связаны с банковским сектором, а уж банкирам конкуренция в их поле деятельности также не нужна. Против криптовалют в нашей стране выступали некоторые политики, министры, главы государственных органов, финансисты и даже президент. С появлением открытых и полезных проектов количество обычных пользователей значительно увеличилось, и они стали активно пользоваться криптовалютой в быту. Политическое мнение также стало меняться в положительную сторону. Первые прогрессивные государства не стали туго закручивать гайки. Они не вводили ее жесткое регулирование и приняли политику наблюдения без явного вмешательства, при этом присвоив некий статус имущества или иностранной валюты криптоактивам для целей их налогообложения, ведь именно эта сфера должна волновать чиновников в первую очередь.
Есть страны, которые официально в той или иной степени признали криптовалюту. Впереди планеты всей оказались США, выпустившие ряд документов, направленных на некую систематизацию отношений в сфере криптовалют. Одной из первых из стран, полностью легализовавших биткоин, стала Япония, где утвердили ряд законопроектов, в том числе по лицензированию участников рынка – бирж и обменных пунктов. При этом некоторые монеты существуют и используются только в Японии.
В Республике Беларусь также была легализована криптовалюта в рамках так называемого бизнес-инкубатора. Это особая экономическая зона, расположенная на закрытой территории, резидентам которой позволено заниматься предпринимательством без налогов и ограничений, кроме обязательного содержания гарантированного депозита в банке на случаи провала для защиты прав вкладчиков.
Страны, в которых полностью или частично запретили криптовалюту, – это Китай, Индия, Бангладеш, Боливия, Таиланд, Вьетнам, Эквадор. Во Вьетнаме сначала она имела полулегальный статус, но, видимо, правительство узрело для себя большие риски и поспешило обезопаситься. При этом жители продолжают пользоваться криптовалютой в обход закона. Китай то разрешает, то запрещает своим гражданам майнить криптовалюту, но однозначно запретил ICO как способ сбора денег у населения под непонятные активы, некую нелегальную инвестиционную деятельность. Нужно понимать, что полностью запретить криптовалюту сложно, ведь привязать обезличенный кошелек, некую многобуквенную строчку, к конкретному человеку без его согласия невозможно. В этом плане запрет криптовалюты условный, потому что большинство криптовалют предполагают тот или иной уровень анонимности, а закрыть все выходы в Интернет, убрать с компьютеров все приложения и программы попросту невозможно. Отсутствие центрального контролирующего органа, на который можно было бы оказать влияние, также мешает ее запрету. Конечно, некоторые элементы контроля можно ввести. Например, отследить майнинг смогут по повышенному круглосуточному потреблению электроэнергии, особенно в ночное время. Ведь оборудованию нужно работать круглосуточно, поэтому и потребление майнеров заметно выше среднего. С помощью Интернет-провайдеров зачастую можно вычислить объем и тип получаемой и отправляемой информации, если майнер не позаботится о более тонкой настройке безопасных каналов. Но даже при успешном запрете майнинга добывать криптовалюты можно с помощью мастернод или по алгоритму Proof-of-Stake или его разновидностей, когда монеты могут начисляться за владение некой минимальной долей в определенном проекте. Уже упоминавшаяся платформа Waves, признанная улучшить и даже обогнать Ethereum, предлагает именно способ добычи новых монет на основе делегирования баланса одному кошельку-оператору. Работа происходит удаленно, вы только получаете долю в выработке узла обработки транзакций. Соответственно, никаких затрат электроэнергии и сетевого трафика нет. Невозможно выяснить, откуда берется монета и отследить ее прирост. Заставить платить за нее налог или каким-то образом заблокировать использование невозможно, исключая только лишь силовой метод и физическое ограничение свободы и запрет на использование смартфона или компьютера.
Сегодня в России ведется работа по созданию законодательной базы для использования криптовалют. Жаль, что на момент написания мною книги рассмотрение законопроекта перенесено на осеннюю сессию, однако движение все-таки идет вперед и вверх. Я рад тому, что в нашей стране и во многих странах СНГ потеплело отношение к криптовалюте, многие настроены позитивно. Глупо было бы отрицать полезность технологии блокчейн и созданных на ее основе решений. Не за горами широкое общественное приятие криптовалют, и освоенные сферы применения будут только расширяться. Будем надеяться, что законодательство будет живым, а не мертворожденным, загоняющим молодую и неоформившуюся отрасль в некий юридическо-бухгалтерский тупик.
Как я уже говорил, совсем немного государств высказались в пользу безусловного запрета криптовалют. Все остальные государства либо заняли наблюдательно-выжидательную позицию, либо ввели слабое регулирование, обозначив криптовалюту либо цифровым активом, либо цифровом товаром, либо иностранной валютой. Некоторые страны ввели лицензирование криптовалютной отрасли либо обязали проводить некие регистрационные процедуры при проведении ICO и выпуске токенов – например, как в Гонконге. В ряде штатов США также есть так называемая BitLicense. В Европе также существует ряд локальных государственных и общеевропейских инициатив на эту тему. Все остальные страны либо частично отрегулировали закон для целей налогообложения криптовалютных активов, либо остаются нейтральными.
Сегодня неофициальное звание столицы криптовалют занимает кантон Цуг в Швейцарии, где расположены офисы многих крупных криптовалютных компаний. Не отстает и Гонконг, где расположено минимум ½ из топ-10 рейтинга криптовалютных бирж. Штат Калифорния и город Сан-Франциско являются центрами притяжения криптовалютного сообщества в США. Это означает, что при желании запустить свой криптопроект можно очень сильно увеличить его презентабельность и повысить шансы на успех, если разместить его в одной из правильных юрисдикций. При этом нельзя сбрасывать со счетов традиционно теплое отношение офшорных юрисдикций к новым экономическим течениям. Уже в 2014 году на острове Мэн была зарегистрирована компания, уставный капитал которой был выражен в биткоинах, а в 2015 году юридическая компания Axon Partners из Украины внесла 1 биткоин в качестве вклада в уставный капитал, скорее всего отразив его как имущественный вклад. У регистратора вопросов и претензий не возникло. На роль криптовалютной гавани претендует и соседняя Эстония, а множество первичных регистраций компаний под будущие криптопроекты приходится на Великобританию и Кипр.
