– Отдыхай, Лориан. Эбгерт принесёт тебе одежду.
Рох затянул пояс, прихватив верхнюю одежду. Она наблюдала, как он плавно двигается по комнате, как ловко его пальцы справляются с мелкими застёжками, как играют его мышцы и напряжённо дёргаются желваки. Лориан ощущала его гнев. Великая мать, да она даже начала различать его чувства! Лориан хотелось провалиться в яму.
Рох отправился к двери, а Лориан плотнее натянула на грудь меха, прячась, пламенея от гнева и неудобства.
Взявшись за ручку, Рох задержался, обернулся, оглядывая сидящую на кровати Лориан, взгляд стал по-прежнему непроницаемым и колючим, зелёные глаза, что так страстно и жадно разглядывали, похолодели. Он сжал челюсти и отвернулся, открывая рывком дверь, скрываясь за ней. Лориан, до этого потерявшая дыхание, опустила плечи, выдыхая, прислушиваясь к голосам, что сразу, как только Грисанд вышел, раздались за толстой створкой, но так и ничего не разобрала. И только после поняла, что пытается выделить голос Роха. Лориан одёрнула себя тут же и, не теряя времени, пока сюда не вошла Эбгерт, откинула меха и, соскользнув с края кровати, пронеслась в купальню, запершись изнутри на крючок.
В глазах помутилось. Сердце билось бешено где-то в горле, Лориан прижалась к створке спиной, ощущая слабость. Как туман медленно начал сползать с плеч и груди, мысли становились чётче, входя в прежнее русло. Это всё морок, это всё ужасно. Это всё не должно быть! Рох снова её поимел, вынудил делать то, что он хотел. Лориан затрясло, она сжала губы и саданула по двери кулаками, оттолкнувшись от неё, бросилась к купели, желая скорее смыть с себя все следы, оставленные им, смыть со своего тело его поцелуи, его семя и пот. Его запах.
Глава 8
«Моя сладкая, несносная Лориан».
Зачем она сопротивляется, ведь ей нравится получать от Роха удовольствие, кончая на его пальцы и член, и это было самое откровенное признание и принятие его. Роху было бы достаточно этого, достаточно языка её тела, но… Он хотел слышать, что говорит её сердце, хотел слышать, как она шепчет его имя. Рох рехнулся, если желает этого. Рехнулся, но ему не безразлично то, что она думает о нём. И наверняка мысли эти не самые лучшее, для неё он насильник и конченый ублюдок. Но по-другому Рох не мог, его выворачивало наизнанку желание обладать ей, проникать в податливое тело, оставлять свои следы. Её запах, запах её желания, проникающий в лёгкие, действовал на него дурманом, ему снесло голову, когда Лориан обхватила его пояс ногами, позволяя проникать в неё глубже. Лориан хотела его, и она отдавалась ему, получая наслаждение от его губ и языка, выгибалась, прижимаясь плотнее, вынуждая трахать её ртом до дикой одержимости, выбивать из её горла стоны и вздохи. И Роху до ломоты в мышцах и судорог хотелось кончить в неё, в эту влажную глубину, оставить своё семя в ней, сделать своей, чтобы пахла им, когда он вернётся. Самый желанный и недоступный аромат.
И едва не кончил, едва успел вынуть член, вплеснувшись на её шёлковые мягкие складки, выцеживая семя всё до капли. Сладкая Лориан, ароматная, дурманная пленительная, заставляющая забыть обо всём, её вкус растекался по языку нектаром. Рох вжимал свой рот в её складки, наслаждаясь ими, слизывая соки желания. Никогда он так не хотел, до дрожи в теле, ни одну, чтобы член распирало от вожделения, и давила на мозг сперма в желании оказаться в этой тесной узости её тела, всадить в неё по самые яйца и биться ими о её промежность, таранить её нежные гладкие лепестки до помутнения, до последних сил.
У Роха было много девственниц, но ни одна не заводила настолько, что ему срывало башку от одного лишь вида топорщащихся призывно и откровенно сосков. Лориан отличалась от тех других, которых он трахал. Получив своё, глотнув краткое удовольствие, выбрасывал, а её не хотелось отпускать. Лориан была особенной, и он никак не мог понять, что в ней не так. Что в ней такого, что заставляет его выворачиваться наизнанку и вылизывать её. Что бы это ни было, Роху это не нравилось, не навилось то, что он жаждет чтобы она стала его целиком, отдалась признала его своим хозяином. А она не хотела, в глазах её плескалось смятение и гнев, пока желание не стало сильнее разума, пока не заволокло синь её сверкающих глаз. В трактире, когда увидел её, он хотел её просто трахать, а теперь что-то неуёмно билось внутри, требуя большего, вгрызаясь в лёгкие, переворачивая всё внутри вверх дном. Он хотел выбить из неё все чувства, а в итоге оставил с ней что-то, от чего внутри зияла дыра. И чем дальше он уходил, тем с более невыносимой силой тянуло его назад, к ней, в постель, чтобы вновь вдохнуть её запах, пронизать шёлковые волосы пальцами, впиться в её губы, ощутить её целиком и взять. Снова и снова. Вдавливать в постели и ловить глухие стоны, пить их, всаживая член всё глубже и глубже, ощущая, как она стискивает его изнутри с каждым толчком, уже и уже. Лориан. Проклятие.
Дрянная девчонка до последнего молчала, сдерживала себя, злила неимоверно своим упрямством, и он был груб с ней, слишком груб, она вызывала в нём этот животный инстинкт захватить, зажать и присвоить.
Рох пришёл в бешенство, когда его прервали, но умом понимал, что раз посмели тревожить его сейчас, когда он забавлялся со своей добычей, значит случилось что-то важное, то, что требовало его внимания.
Вернулись его люди с южных земель, Рох едва не взревел от бешенства, что потревожили его по такому пустяку. И зачем только он давал этот приказ? Привычка, сыгравшая с ним злую шутку. Едва Рох представил синие, как озёра, замутнённые туманом глаза Лориан, и у него вновь встал.
Рох вошёл в зал, где ожидал его Сколл. Плеснув себе и другу в кубки вино, промочил горло, прошёл к креслу, опустился в него, позволяя роуду занять другое кресло напротив.
– Говори, – он выпил вина, понимая, что день уже испорчен, и лучшее, что сегодня его ждёт, так это ввалиться в какой-нибудь трактир и забыться в поединке и пойле. Да, это могло бы его отвлечь, заставить не думать о всякой ерунде.
Сколл, чувствуя напряжение друга, оттягивал, отпивая из кубка. Рох чуял, что ему удалось что-то выведать, и сам не знал, зачем ему это? Быть может, интерес всё узнать о ней, о Лориан, о той, от которой ему так тяжело было оторваться и ещё тяжелее уйти. Узнать её. И неважно, что он сейчас услышит, это ничего не изменит, если она дочь такого же пьяницы, как и её отчим, если он преступник или узник, который гниёт в какой-нибудь темнице, плевать. Всё это неважно, и признаться, ему стало это совершенно безразлично, возможно, он зря послал людей, пустая трата времени. Но Сколл пришёл доложить и Роху придётся слушать.
– Как ты приказывал, наши люди прочесали тот городок. И вынюхали кое-что… – Сколл бросила на Роха быстрый взгляд. – Сначала никаких следов. Бриана до того, как покинуть Эдранс, портовый городок, работала в одной лавке закройщицей. Скромная девушка родом из велигерцев, приехавшая искать лучшей участи. Она там работала, пока не родила, и вместе с девочкой уехала из города в Рагоин, где и вышла замуж. На этом всё.
Рох глянул напряжённо на друга. Почему она решила сменить место, и, главное, неужели никто не знал, с кем она могла быть? Но Сколл продолжил.
