– Не подходи ко мне лучше.
Лориан послушно остановилась, успев оглядеть Тине: белые бёдра покрыты синяками и ссадинами.
– Чего уставилась?! Я, как дура, хотела вызволить тебя, а в итоге поплатилась. Видишь, что он со мной сделал?!
– Ты пошла за мной?
– Да, пошла и сделала глупость.
Но зачем? Как? Страшная догадка полоснула ножом, толкнула Лориан в яму. Неужели, пока она была в беспамятстве, он брал Тине… Нет, это чудовищно, дико.
– Расскажи, Тине, – попросила Лориан, чувствуя, как внутри всё скручивается железным жгутом.
– Ты оглохла или дурой претворяешься? Отстань от меня, – прошипела сестра, торопливо натягивая на себя нижнее платье. – Если бы знала, какая ты дрянь, ни за что бы не полезла в эту петлю.
Лориан остолбенела, слова Тине, как брошенные камни, били больно. Отвернулась, больше не заговаривая, оделась и вышла из комнаты. Оказавшись в давящей тишине, услышала стук собственного сердца, в глазах темнело от горячего, раскатывающегося по телу дрожью смятения.
Глава 4
Всю неделю Лориан ходила сама не своя. Ничего не получалось делать, всё валилось из рук. Она намеренно нагружала себя работой в лавке у своего хозяина и отдавала себя домашним заботам, чтобы выкинуть из головы то, что случилось с ней и с Тине. С Тине не разговаривала. Она делала вид, что Лориан как будто и нет, хотя изредка Лориан ловила косые взгляды сестры, полные ненависти. По вечерам в одной комнате было невыносимо вдвоём, тягостно. Молча ложились спать, молча вставали. Внутри Лориан творился хаос, её лицо то вспыхивало румянцем, то бледнело вовсе, и трудно было не заметить изменений, происходящих в ней с той злосчастной ночи, когда она вырвалась из лап этого зверя. Или ей это всё мнилось, и со стороны она ничем не выдавала своего внутреннего состояния?
И всё же не получалось забыть, всё только становилось хуже. Перед глазами он, Рох. Лориан то пугалась своих мыслей о нём, то тонула, как в вязком киселе, таком сладком, обволакивающем. Тело без конца вспоминало его прикосновения, кожа горела там, где касались его пальцы и губы, что будоражили её. Лориан закусывала губы, пытаясь унять эту дрожь и пожар – засыпала, терзаясь виной. Засыпала больше от усталости – она была ей помощницей.
Но даже во сне он приходил и делал то, что Лориан стыдилась представить. Она просыпалась, ощущая между ног влагу, мышцы напряжены там, желая…
Было страшно, что матушка обо всём узнает, что однажды вечером она придёт и посмотрит на Лориан с укором. Или, что хуже всего, Тине вздумает рассказать обо всём… Это было самое болезненное. Что тогда матушка подумает о своей дочери? Искреннее доверие с её стороны разрушится. Лориан готова была провалиться сквозь землю от одной мысли о том. Да она сгорит от стыда и вины тут же! Это было больно и невыносимо – быть под строгим осуждающим взглядом родной матери и вспоминать, что Лориан испытывала в постели с незнакомым чужеземцем.
Но Тине молчала, и никакие слухи не просочились даже спустя ещё неделю. А Лориан по-прежнему не было покоя. Забыть Роха, обнажённого и огромного, пугающего своей мощью до внутренней дрожи, было невозможно.
– Как у тебя дела в лавке Бруно? – спросила матушка, нарушая вечернюю тишину.
– Всё хорошо, – пробормотала Лориан, вновь склоняясь над полотном.
Послышался шорох, матушка присела рядом.
– Лориан, ты какая-то задумчивая, молчаливая, – матушка внимательно оглядела дочь, заглядывая ей в лицо, – что-то случилось?
Лориан дышать перестала, напряглась, опустила руки с вышивкой, посмотрела на огонь – погода испортилась, и в доме было прохладно, матушка запалила очаг.
– Можешь не отвечать, я знаю, что, – тут же добавила матушка.
Сердце Лориан ухнуло в пропасть. Она резко повернулась к матери, но тут же вязала себя в руки.
– Опять с Тине поссорились? И не говори, что «нет», я же вижу, как вы хмуритесь, когда встречаетесь на кухне.
В свете огня лицо матушки было мягким, взгляд – ласковым. Когда разговор касался отношений Лориан с Тине, матушка заметно смягчалась, её строгость пропадала куда-то. Наверное, ей было тяжело, когда дела касалось не родной дочери. У Тине сложный характер, и к ней трудно найти подход, чтобы держать в строгости, но и одновременно не давить сильно, чтобы сохранить более-менее сносные отношения.
– Да, с Тине поссорились… немного, – не стала скрывать Лориан. – Не принимай близко к сердцу, всё наладиться, так всегда бывало, – попыталась всё же отговориться.
Так, как сейчас, конечно, ещё никогда не было, и Лориан даже не представляла дальнейшие отношения с Тине. Тяжесть вновь легла на грудь. Лориан вздохнула глубоко.
– Отец ещё не вернулся?
Взгляд матери потух, она отстранилась и тоже посмотрела в огонь.
– Вернулся, едва на ногах стоял…
Хотя бы вернулся и то хорошо. Лориан была спокойна, когда отчим дома. Особенно сейчас. Повисло молчание, тепло мягко обволакивало и умиротворяло, Лориан даже сонливость почувствовала.
– Ладно, – она свернула полотно, – я пойду, спать уже хочется.
Склонилась, поцеловав матушку в мягкую щёку, поднялась. Хотя можно было и ещё побыть вместе – за день почти не видятся, все в работе. Лориан так и сделала бы, но опасалась, что матушка будет задавать лишние вопросы. Потребует ещё рассказать, из-за чего они в соре с Тине.
– Доброй ночи, – прошептала и пошла к лестнице, ощущая, как каждый шаг даётся с трудом, молясь о том, чтобы сестра уже спала.
Лориан поднялась по скрипучей сумрачной лестнице. Тине наверняка услышит её приближение, тем и хорошо. Набрав в грудь больше воздуха, девушка открыла дверь, вошла в тёплую комнату, да так и застыла, не обнаружив на постели Тине. Лориан обернулась чуть назад, глянув вглубь дома, откуда тянулся свет очага. Матушка, конечно, не догадывается, что падчерицы нет. И Лориан не скажет – так будет спокойней всем. Тине не в первый раз уходила молча на целую ночь.
Лориан прикрыла дверь, глянув на заправленную постель сестры, прошла к окну, потянула с волос ленты, что стягивали замысловатым узлом её волосы. Блаженно взъерошив густые пряди, Лориан приоткрыла окно, впуская вечерний воздух, напоенный сладким ароматом сирени. Подышав немного, после умылась, ощущая гуляющую по телу утомлённость. Прошла к своей кровати, узкой, сколоченной из досок, но уютной. Расправила мягкие шкуры, стянула платье, оставшись в одной сорочке, мечтая свернуться калачиком. Нужно лечь пораньше, потому что завтра тяжёлый день, у энроу
2 Бруно большой заказ, наверняка завтра они будут с ног сбиваться, делая выпечки у невыносимо жаркой печи. А вечером ещё нужно будет дошить платье для мэвроу
3 Арнот.
