Но, войдя в дом и посмотрев ему в глаза, передумала. Поняла, что не выдержит, разревется или проболтается, потому отказалась от плана. Подошла, молча взяла за руку, вынуждая встать со стула, обняла и, пока страх не затопил остатки сознания, спешно произнесла:
– Отменяю, прощаю и зла не держу.
– Марисса, что с тобой? – Крайдин отодвинулся, заглядывая ей в глаза. – Ты в порядке? Эй! Ты плачешь? Что она тебе наговорила? Вот знал я, что из нее гниль так и лезет, но думал, что тебе полезно хоть с кем-то…
Он не закончил – вдруг дернулся, будто его обухом по спине ударили, и упал на колени, зажимая руками виски. Марисса, не глядя на него, просто прошла мимо и улеглась на кровать. Силы ее тоже покинули, на эмоции ничего не осталось. Сделала и сделала. Теперь-то из-за чего переживать?
Крайдин подошел к ней только через пару часов. До тех пор то метался по полу, то вообще из дома выходил. Теперь же зашел и сел на край постели. Лег молча рядом и затих. Марисса только в этот момент позволила себе обрадоваться – Крайдин не ушел сразу, без объяснений, чего она ожидала больше всего, а значит, хочет поговорить. Крайдин не стал бы медлить, если бы не хотел еще раз поговорить – и это был добрый знак.
Эта ночь была первой за долгое время, когда они друг к другу не прикоснулись.
Утром, открыв глаза, Марисса по дыханию слышала, что Крайдин не спит. Она долго лежала бездвижно, а затем спросила почти равнодушно:
– Ненавидишь?
– Тебя? Нет, – он ответил, садясь и не глядя на нее. – Уверен, ты знаешь, что я давно не умею тебя ненавидеть.
– Я бы на твоем ненавидела.
– Это называется злость, Марисса, а не ненависть. Я очень зол. Даже если принять во внимание, что ты имела право на месть, но из-за тебя все они остались безнаказанными. Убили мою мать – и сейчас сидят за своими сытыми столами и жрут персики, привезенные из земель, которые я же им подарил. А я потерял столько времени. Да, это точно злость.
– Ну… на нее ты тоже имеешь право.
Он долго молчал, все еще глядя в пол.
– И злость не пройдет быстро, пусть даже это ты. Наверное, иногда даже буду тебе это вспоминать, если не смогу сдержаться. А сейчас я обязан уехать в Хлаох, Марисса. Потом вернусь за тобой.
– Вернешься?
Это слово удивило ее настолько, что она забыла о мнимом равнодушии и села. Ее изумление вызвало у Крайдина усмешку. Теперь он повернул голову, задумчиво глядя на нее.
– Вернусь. Надеюсь, к тому времени тебе надоест потрошить высушенных жаб, и ты выслушаешь мое предложение.
– Какое предложение, Крайдин? – Марисса не могла поверить, а сердце, еще ничего важное не услышавшее, уже затрепыхалось от радости.
– Продолжить быть моей женой, конечно. В Накхасе нет разводов.
– Но ты можешь… сказать всем, что я мертва.
– В Накхасе нет разводов, – повторил он с нажимом. – Не глупи, Марисса, и не жди от меня поэтических од. Я просто сказал, что вернусь за тобой. Поедешь со мной в Хлаох императрицей или останешься здесь ведьмой – тогда останусь с тобой. Это будет намного проще, если буду знать, что хотя бы виновные наказаны.
Мариссе от неожиданного облегчения стало смешно:
– И будешь жить со мной в лесу до конца жизни?
– Нет, разумеется. Буду каждый день повторять, что нам пора пожить и другой жизнью. Я умею настаивать на своем – рано или поздно ты сдашься. Бесы, я Орнскую крепость взял, не потеряв ни единого солдата, ты мне не противник.
Марисса не могла описать свое состояние – она успела поддаться страху и приготовиться к прощанию, уже и не рассчитывала на подобные разговоры. Она уже мысленно отпустила, а он вдруг превратился в поэта – ну, насколько Крайдину Сорку это вообще свойственно. И теперь она могла перестать разыгрывать ту отстраненность, которая обязательно должна была бы проявиться после снятия проклятия:
– Тогда не вижу ни одной причины, чтобы мне сразу не пойти с тобой.
– Серьезно? – он будто бы тоже не ожидал такого ответа.
– Дело в том, что мне уже надоело потрошить жаб. И раз уж даже Орнская крепость пала, то куда мне?
– Я… я больше не чувствую твои эмоции. Ты ведь не лжешь? Это не очередная часть мести?
– Нет, Крайдин Сорк. Раз уж в Накхасе не предусмотрено разводов, то так уж и быть – отдамся жестокой судьбе.
– Первым делом я разрешу разводы, когда получу трон.
– Прекрасное решение! Так не терпится от меня избавиться законным способом?
– Сил нет, как не терпится, – он уже давил ей на плечо, укладывая и подминая собой. – Слушай, эту злость как-то нужно выплеснуть, а я гляжу, что твой рот все равно ничем не занят. Я слыхал, что ведьмы похотливы до такой степени, что могут заставить человека собственное имя забыть от желания. Имя я уже забывал, но хотелось бы теперь от желания.
Она невольно засмеялась:
– Разве я обязана? Не так уж сильно я хочу возвращаться в Хлаох – дорогу сюда едва пережила, а обратно придется идти зимой! Кстати, мы не можем подождать до весны?
– Глупости. Я стал собой, дорога обратно ничем не будет напоминать предыдущую. Замолчи уже, Марисса, а то я едва держусь, чтобы не разорвать тебя на куски.
Мариссе пришлось сильно постараться. И никакой запланированной нежности она не дождалась. Но Крайдин сдался окончательно, когда она все же села на пол и взяла губами головку напряженного органа. Осторожно облизала, погрузила в рот глубже. В процессе выяснила, что эта ласка для Крайдина похлеще любого заклинания – он едва не захлебывался хрипами, сжимал в кулаки одеяло, хватал ее за волосы и насаживал на себя все яростнее. Наверное, ведьмы действительно похотливы, раз даже глотая мужское семя, способны радоваться своей власти.
Глава 44
Крайдин Сорк вернулся. Это не слишком сказалось на его характере – существенных отличий Марисса отыскать не смогла, зато полностью изменило его поведение.
Им стоило добраться только до первого крупного города, где Крайдин уже вошел в привычный образ. Он сразу потащил Мариссу к городской управе.
– Кто наместник? – спросил он хмурого солдата-накхасита. – И вы в курсе, что у вас с запада слепое пятно? Это караул или цирк уродцев?
– Так ведь спокойно в городе, уже одна показуха, а не караул… – солдат опешил, затем опомнился и нахмурился еще сильнее. – Ты кто? Ежели с письмами – давай, передам главному.
– Ага, передай. Передай главному, что Крайдин Сорк здесь. С проверкой.
– Что? – паренек с каким-то ужасом рассматривал путников в грязной и ветхой одежде.
– Быстрее. И сразу распорядись, чтобы комнату приготовили.
Главный, он же наместник торговой пристани Ринора, вылетел из дверей арбалетным болтом уже через несколько секунд. Удивленно, но без подобострастия, махнул рукой, приглашая:
