– Да, – тихо призналась, отводя взгляд в сторону.
Нет, Илай, я не слышала, а едва не испытала на себе. Удовольствие, скажу тебе прямо, ниже среднего.
– О проблеме с раздвоением должны знать близкие, чтобы успеть помочь! – отчитывал он.
– Об этом я читала, – ответила я и зачем-то начала спорить: – Еще в той книге говорилось, что оно затухает, если не пытаться это умение развивать. Не о чем беспокоиться…
– Ради всего святого, Аниса, ты говоришь словами Эмрис! Какая еще книга? Фанатики ментальной магии готовы написать, что раздвоение – это божественный дар, и они действительно в это верят… – неожиданно он осекся и нехорошо усмехнулся: – Книжонку дал Армас, так? Он все знает?
В голову пришла дурацкая мысль: мог ли магистр подсунуть мне фолиант, когда-то принадлежавший Эмрис Форстад? Может быть, они вообще вместе занимались этой самой ментальной магией, которую так сильно осуждал ее сын.
– Да.
– Подожди… – Илай растер лицо ладонями, провел рукой по волосам, словно мысленно старался подобрать цензурные слова, а из приличного в голове крутились одни междометия. – Выходит, ему ты рассказала, а от меня скрыла?
– Я не рассказывала! С чего бы мне с ним секретничать? Он застал меня во время – божечки, как это назвать-то? – приступа.
– И немедленно предложил помощь, – договорил он. – Верден никогда и ничего не делает по доброте душевной. Еще не поняла?
– Ты предвзят.
– Нет!
– И ничего не знаешь!
– Верно подмечено! – Он резко щелкнул пальцами, но после сложного заклятия, использованного в лабиринте, в воздух не выбилось ни одной магической искры. – Я ничего не знаю! Однажды моя девушка может не очнуться, а я как бы даже не в курсе. Почему ты не пришла ко мне? Мы не чужие!
– Сначала не понимала, что происходит, потом было стыдно.
– Полагаешь, я бы шарахался от тебя, как от прокаженной? Посчитал чокнутой и отказался помочь? Зачем заводить отношения с человеком, которому не доверяешь, Эден?
Одним махом он задал столько сложных вопросов, что поневоле растеряешься и выпалишь как на духу:
– Каждый раз я видела тебя! Доволен?
В аудитории вдруг стало очень тихо, даже в ушах зазвенело.
– Что ты имеешь в виду? – изменившимся голосом переспросил Илай. Заявление определенно его поставило в тупик и притушило гнев.
– Каждый раз, когда случалось раздвоение, я оказывалась рядом с тобой. И ты был… в разных ситуациях.
Вопреки здравому смыслу, на лице Форстада засветилась по-доброму ироничная улыбка:
– Ты заставала меня в купальне или, может, с девушкой?
– Если ты спросишь, понравилось ли мне увиденное, то я тебя ударю! Находишь это смешным?
– Нет. По большому счету мне плевать, что ты видела и слышала.
– Однажды я оказалась свидетелем вашего с отцом разговора об академии, о ссылке в Нозерфейд, о друзьях, которые тебе не нужны. О том, что его место не унаследовать, но ты обязан его получить, чтобы Форстады остались у власти. Тебе все еще без разницы?
Мы молчали, не отводили глаз, не моргали, как в детской игре в гляделки.
– Да, – ответил Илай. – Но теперь я знаю, что буду мыться в полотенце и выбирать выражения, когда обсуждаю с парнями секс.
– Божечки, Форстад, порой я тебя ненавижу! – Я толкнула его в грудь и немедленно оказалась смятой в крепких объятиях. – Дай выйти!
Илай и не подумал подчиниться, только стиснул крепче. Видимо, чтобы не начала драться.
– Как много потеряно времени просто потому, что нас не учили разговаривать и слышать, – выдохнул он мне в волосы.
– Не обобщай. В этом кабинете только одна глухонемая принцесса, и это не я.
– Верно, – хмыкнул он. – Ты глупая, но крайне самостоятельная ведьма.
– Прикопаю!
– Не выйдет, ты вернула лопату.
– У меня остался совок.
До нас донеслись приглушенные стенами и закрытыми дверьми перезвоны песочных часов. Один сигнал, другой, словно проходила перекличка. Захрипел подыхающий вепрь в соседнем кабинете истории, скорее всего разбудив не только заснувших адептов, но и всех призраков Дартмурта. Занятие подошло к концу, как и самый откровенный разговор в моей жизни. Пришлось отстраниться и выйти в люди, пока люди не нагрянули к нам и не застали за жаркими обнимашками.
На разрисованной двери в общежитии меня ждала прилепленная на простенькое заклятие желтая бумажка от смотрителя. Возможно, вредный старик решил провести внеурочную проверку или кто-то подсказал, где искать испорченную собственность академии, но мне без суда и разбирательств, поди, с небывалым удовольствием выписали штраф в четыре сорима. Да еще с пометкой «немедленно отмыть дверь»!
– Ну, здорово! – процедила я, срывая листик.
Только собралась промаршировать к смотрителю и, по-девичьи пустив горькую слезу, попросить забрать штраф – вдруг сжалится? – но от мелькнувшей в голове мысли замерла. Снова обернулась к двери и внимательно присмотрелась к надписям. Так и есть! Стены в лабиринте были изрисованы теми же символами, завуалированными иллюзией.
Рука заметно тряслась, когда я прикладывала ладонь к деревянному полотну. После квеста сил почти не осталось, даже герб Дартмурта на запястье и тот потускнел. Пришлось высасывать резерв почти досуха, рискуя на пару дней остаться без капли магии и читать исключительно любовные романы, а не учебники.
От заклятия зашифрованные знаки задрожали, мелко запрыгали и превратились в знакомые литеры старомагического языка. Колени подогнулись то ли от слабости, то ли от испуга.
«Я все еще здесь. Флемм», – было написано на двери…
Через полчаса скептически настроенная Тильда повторила в третий раз:
– Ты поднимаешь бурю в стакане с водой. Я уверена, что над тобой кто-то подшутил.
– В таком случае, этот кто-то очень настойчиво шутит. Может, хочет, чтобы все поняли, насколько он серьезен, – парировала я.
Если припомнить, странных призывов о помощи приходило немало: появилась и исчезла надпись на стене в комнате, в середине лекции по высшей магии прилетела записка, мгновенно растаявшая, стоило ее прочесть. Просьбы от неизвестного мгновенно испарялись, не оставляли следов. Да и сейчас, когда прикрытое иллюзией послание было расколдовано, литеры начали медленно бледнеть. Глядишь, к утру окончательно сотрутся, и можно будет спорить со смотрителем о несправедливости денежного взыскания. Но пока надпись оставалась на месте, и мы четверо изучали ее с таким вниманием, будто ждали, что она нарастит дополнительные литеры.
В коридоре общежития зазвучал девичий смех – соседки по этажу возвращались с занятий, мы спрятались в комнату, подальше от лишних ушей. Бади немедленно уселся на подоконник и с задумчивым видом начал дразнить кустик. Они словно бы забавлялись детской игрой в кулачки: один участник подставлял палец, а второй – пытался схватить. Боевой маг выказывал удивительную проворность, ловко убирал руку, мандрагора смыкала пустой бутон, а потом, войдя в азарт, пыталась цапнуть ускользающую жертву.
