Благодарности
Многие идеи, изложенные в этой книге, вынашивались не один год. В конце первого года моего обучения в Оксфорде я начал посещать курс по истории Рима эпохи Августа. Его блестяще вел мой преподаватель Николас Перселл. Он впервые познакомил меня с внушительным «Топографическим словарем Древнего Рима» Платнера и Эшби (1929). В последующие годы я посещал лекции, семинары и консультации таких ученых, как Алан Боуман, Мириам Гриффин, Фергюс Миллар, Барбара Левик, Эндрю Линтотт и Дэвид Стоктон, и все они помогали мне лучше понять Древний мир вообще, а также Августа и его эпоху в частности. Ссылки на труды всех этих исследователей можно найти в примечаниях в конце книги, и я считаю себя в большом долгу перед многими другими учеными, чьими книгами и статьями я пользовался.
Если же говорить о более конкретных вещах, то я должен поблагодарить тех, кто помогал мне при написании предлагаемой биографии. Это мой старый оксфордский друг Филип Матышак с его интересными идеями касательно работы римского сената. Он постоянно отрывался от своей писательской деятельности, находил время прочитать мою рукопись и сделать полезные замечания. Аналогичным образом и Ян Хьюгс взял на себя огромную работу по просмотру текста книги редакторским глазом и также сделал замечания, способствующие его лучшему пониманию. Кевин Пауэлл внимательно прочитал весь текст, обращая внимание как на детали, так и на общую картину. Другой мой большой друг, Дороти Кинг, выслушала немало соображений в то время, как я их вынашивал, неизменно сопровождая их остроумными и проницательными комментариями, а также помогла мне, предоставив некоторые фотографии. Я должен также поблагодарить мою матушку за ее профессионализм корректора и мою жену за вычитку некоторых разделов. Они и все другие члены моей семьи и друзья последние несколько лет жили вместе с Августом, и я особенно благодарен им за их поддержку.
Как всегда, я должен поблагодарить и своего агента Джорджину Кэйпел за то, что у меня появилось время как следует заняться написанием этой книги и за ее неизменный энтузиазм при работе над данным проектом. Нужно также сказать спасибо моим издателям Алану Симсону в Великобритании и Кристоферу Роджерсу в США за выпуск столь красиво оформленного издания.
Наконец, я весьма обязан Дэвиду Бризу за составление родословных древ в этой книге. Основываясь на стеммах
[1] из работы «Эпоха Августа» под редакцией М. Кули (2003), он не только предложил создать более подробные стеммы семейства на разных этапах, но и немало потрудился, чтобы составить их для меня. Фамильные связи родственников Августа и их современников до крайности запутанны, но эти схемы сильно облегчают их понимание.
Введение
В те дни вышло от кесаря Августа повеление сделать перепись по всей земле. Эта перепись была первая в правление Квириния Сириею. И пошли все записываться, каждый в свой город.
Евангелие от Луки. 2:1–3
Это краткое упоминание в истории о Рождестве Христовом было первым, что я услышал об Августе, и хотя трудно быть точным, когда речь идет о моем раннем возрасте, я наверняка был еще очень юн. Подобно большинству других людей, которые слышали или читали этот пассаж, сомневаюсь, что я особенно задумывался над ним. Лишь позднее, когда выросла моя любовь к истории, я стал испытывать особый интерес ко всему, что связано с Древним Римом. Невозможно изучать историю Древнего Рима, не столкнувшись с Августом и его наследием. Это был первый император, человек, который, наконец, заменил замаскированной монархией республику, существовавшую почти полтысячелетия. Созданная им система обеспечила империи примерно 250 лет стабильности – наиболее длительный и благополучный период, чем когда‑либо. В III в. н. э. эта система пережила кризис, продолжавшийся несколько десятилетий, и выжила лишь в результате широкомасштабных реформ, однако даже теперь «римские» императоры, которые управляли из Константинополя, чувствовали себя полноправными преемниками власти и авторитета Августа.
История Августа сколь важна, столь и драматична. Преподавая ее студентам не один год, я всегда напоминаю им, что ему не было и девятнадцати, когда он пустился по волнам безжалостной политической борьбы в Риме, и был моложе любого другого начинающего политика на тот момент. Зачастую это упускается из виду, если рассказывается о том, как искусно и неразборчиво он действовал, ловко маневрируя с помощью временных союзов в годы гражданской войны. Он был внучатым племянником убитого Юлия Цезаря, который сделал его главным наследником в завещании и дал ему свое имя, что Октавиан истолковал как полноценное усыновление. В Риме не приветствовалось наследование власти, но, пользуясь своим именем, будущий принцепс объединил сторонников покойного диктатора и объявил о своем намерении унаследовать все должности и статус отца. Затем он стал упорно добиваться этого вопреки всяческим неожиданностям и противодействию более опытных противников. Последним из них оказался Марк Антоний. Он потерпел поражение и погиб в 30 г. до н. э. Молодой кровожадный полководец эпохи гражданских войн сумел стать любимым всеми защитником государства, взяв себе имя Августа со всеми связанными с ним религиозными коннотациями, и в конце концов получил прозвище «отца отечества», превратившись скорее в объединяющую, нежели разъединяющую граждан персону. Август сохранял в своих руках высшую власть в течение сорока четырех лет – весьма долго для любого монарха, – и когда он умер в весьма почтенном возрасте, ни у кого не вызывало сомнений, что место принцепса займет его наследник. Однако, несмотря на свою неординарную биографию и огромное влияние на историю империи, которая сформировала культуру западного мира, Цезарь Август не обрел своего места в массовом сознании. Для большинства людей он остается лишь тем, кто упоминается во время рождественских служб или во время школьных инсценировок на ту же тему, и ничем более. Мало кому есть дело до того, что месяц июль назван в честь Юлия Цезаря, но еще меньше тех, кто знает, что август носит имя императора Августа. Юлий Цезарь знаменит, то же можно сказать об Антонии и Клеопатре, Нероне, Александре Великом, Ганнибале, возможно, Адриане, некоторых философах, но не об Августе. Одна из причин этого состоит в том, что Шекспир не написал пьесы о нем – возможно, потому, что в жизни этого человека, дожившего до преклонных лет и умершего в своей постели, не было чего‑то особенно трагического. Он появляется под именем Октавия в «Юлии Цезаре» и как Цезарь в «Антонии и Клеопатре», но ни в одной из пьес в его характере нет ничего особенно привлекательного, в отличие от Брута, Антония, или даже менее важных персонажей вроде Агенобарба. Его образ нужен преимущественно для контраста Антонию – слабый, даже малодушный, но хладнокровный и ловкий, тогда как последний храбр, силен физически, простодушен и горяч. Этот контраст был подмечен уже в античных источниках, и восходит он еще к пропаганде времен гражданской войны. В современных трактовках эти тенденции только усилились – мысль о хладнокровных, с оттенком садизма поступках владела Родди Макдауэллом при создании эпической кинокартины «Клеопатра» (1963).
[2]
