Цезарь был на виду, а потому именно им возмущались отчаявшиеся люди, ныне столь многочисленные. Затем последовал удар с неожиданной стороны. Брут в свое время казнил брата Антония Гая в отместку за убийство Децима Брута, однако в 41 г. до н. э. консульскую должность занял другой его брат, оставшийся в живых. Луций Антоний отличался абсолютной уверенностью в себе, присущей знатному римлянину, и не считал себя простым орудием в руках старшего брата, но был честолюбивым политиком с собственными интересами. Как консул он принял сторону обездоленных сельских хозяев и недовольных общин Италии. За несколько месяцев его отношения с Цезарем серьезно ухудшились. Правду о том, что произошло дальше, было нелегко выяснить уже в то время – она быстро стала объектом пропаганды. В какой-то момент Фульвия присоединилась к Луцию Антонию и делала все возможное для набора воинов для него из числа ветеранов Марка Антония. Лишь немногие проявили энтузиазм, поскольку, несмотря на всю любовь к своему прежнему командующему, они не желали принимать сторону обездоленных сельских хозяев в борьбе с властью, которая щедро наделяла их конфискованной землей – так же, как и уволенных в отставку солдат молодого Цезаря. Большинство воинов, которых набрали для участия в этом деле, были новобранцами из плодородных районов Северной Италии и Кампании, наиболее пострадавших от перераспределения земли.
В конце 41 г. до н. э. Луций двинулся на Рим во главе вновь набранных легионов. Лепид находился в городе, однако значительный численный перевес был на стороне врага, а население в массе своей весьма прохладно относилось к триумвирам. Рим быстро пал; Лепид бежал, чтобы присоединиться к Цезарю. Однако когда тот возвратился с большим дисциплинированным войском, Луций Антоний отступил еще быстрее, нежели прибыл. Он направился на север, надеясь соединиться с несколькими военачальниками Антония, находившимися в Италии и имевшими в своем распоряжении примерно тринадцать хорошо обученных легионов. Военачальники, подчинявшиеся Цезарю, преградили ему путь и заперли в Перузии (совр. Перудже). Цезарианцы окружили город рвом и стеной, укрепленной близко расположенными по отношению друг к другу башнями, и стали ждать, когда голод вынудит врагов сдаться. Луций Антоний держался всю зиму, ожидая, что военачальники Антония придут ему на выручку. Они действительно приблизились к городу, и в какой-то момент их силы встали лагерем всего лишь в двадцати милях от Перузии. Однако в отсутствие единого командования их действиям не хватало согласованности, сам же Антоний не прислал никаких распоряжений. Вероятно, они также понимали, что их воины не питают симпатий к бунтовщикам Луция. Ни один из них так и не попытался разрешить проблему, выступив против военачальников Цезаря, которые разместили свои силы так, чтобы иметь возможность наблюдать за врагом. В свою очередь цезарианцы тщательно следили за тем, чтобы между их силами и силами противника не завязалось настоящего сражения.[254]
В районе Перузии были обнаружены свинцовые пули с надписями пропагандистского и непристойного содержания, которые метали воины обеих сторон. Люди Цезаря издевались над лысиной Луция Антония и желали, чтобы снаряды попали в landica Фульвии – соленое словцо, означающее клитор. Несмотря на то, что жены Антония не было в Перузии, она тем не менее стала объектом ненависти и насмешек. Осажденные в ответ метали пули, которые, по их словом, были нацелены в задницу Цезаря, давая понять, что он – пассивный гомосексуалист, позволяющий овладевать собой другим. Не ограничиваясь оскорблениями, они совершали частые нападения на позиции осаждающих. Однажды Цезаря застигли врасплох, когда тот совершал жертвоприношение как полководец, и триумвир едва сумел избежать гибели. Чаще результаты оказывались не столь впечатляющими, и подчас немалому числу воинов удавалось прорваться и уйти от неприятеля.[255]
Командиры его брата не могли или не хотели оказать ему помощь, запасы продовольствия у Луция Антония в конце концов закончились, и в феврале 40 г. до н. э. он сдался. Перузия была разграблена и предана огню, хотя не вполне понятно, подожгли город победители или кто-то из его обитателей. Вероятно, имели место казни видных горожан и, возможно, некоторых сподвижников Луция Антония из числа сенаторов. Молва и враждебная пропаганда вскоре стали говорить о другой страшной резне – принесении 300 именитых граждан духу Юлия Цезаря – выдумка, основанная, несомненно, на убийстве Ахиллесом троянских пленных на похоронах его друга Патрокла в «Илиаде». По утверждению Светония, на просьбы о пощаде и прощении молодой триумвир коротко отвечал – «он должен умереть» или «ты должен умереть», moriendum esse на латинском. Тем не менее масштабы репрессий были ограниченными. Солдат из армии повстанцев пощадили и, несомненно, взяли в легионы Цезаря. Луций Антоний не только остался цел и невредим, но был отправлен наместником в одну из испанских провинций. Фульвия уже скрылась, чтобы присоединиться к своему супругу. Аналогичным образом бежала из Италии и мать Антония, поехав поначалу к Сексту Помпею, который препроводил ее на Восток к ее сыну.[256]
Антоний не стал вмешиваться в Перузинскую войну ни для того, чтобы поддержать брата и жену, ни для того, чтобы сдержать их. Весной 40 г. до н. э. он возвратился в Италию в сопровождении внушительного числа боевых кораблей. Никто не знал, закончилась ли очередная гражданская война или начинается новая.
Часть третья
Император Цезарь, Divi Filius[257]
38–27 гг. до н. э
Титул Imperator давался победоносному полководцу, однако никогда прежде он не использовался в качестве постоянного имени. Официально наш герой стал «сыном бога» после деификации Юлия Цезаря в 42 г. до н. э., но позднее не всегда пользовался этим титулом.
IX Сыновья богов
Буду ль когда-нибудь вновь любоваться родными краями,
Хижиной бедной моей с ее кровлей, дерном покрытой,
Скудную жатву собрать смогу ли я с собственной нивы?
Полем, возделанным мной, завладеет вояка безбожный,
Варвар – посевами. Вот до чего злополучных сограждан
Распри их довели! Для кого ж мы поля засевали!
Круг последний настал по вещанью пророчицы Кумской,
Сызнова ныне времен зачинается строй величавый,
Дева грядет к нам опять, грядет Сатурново царство.
Снова с высоких небес посылается новое племя.
К новорожденному будь благосклонна, с которым на смену
Роду железному род золотой по земле расселится,
Дева Луцина! Уже Аполлон твой над миром владыка.
При консулате твоем тот век благодатный настанет,
О Поллион! – и пойдут чередою великие годы.[258]
(Вергилий предсказывает начало нового золотого века в 40 г. до н. э.) Пер. С. В. Шервинского
В 41 г. до н. э., когда отношения Фульвии с Луцием Антонием разладились, Цезарь вдохновился на создание коротенького стихотворения о своей теще и жене Марка Антония:
«То, что с Глафирою спал Антоний, то ставит в вину мне
