В те годы он обладал должностью и достоинством консула. Официально триумвират прекратил существование, и прошло немало лет с того времени, как Цезарь использовал этот титул. Однако вполне возможно, что полномочия, которые он получил в 43 г. до н. э., сохранялись до тех пор, пока официально не были сложены, а до той поры являлись дополнительной юридической базой его позиций. Полный титул триумвиров звучал как «коллегия трех по восстановлению благополучия» (или государства) – res publicae constituendae. Антоний предлагал уйти в отставку и призывал Цезаря сделать то же самое накануне гражданской войны, а затем объявил, что готов отказаться от власти после победы. Возвращение стабильности государству сочеталось с обещанием прочного мира. Тацит, писавший столетие спустя, охарактеризует годы гражданской войны и триумвирата как время, когда не было «ни закона, ни справедливости». Базовые институты были разрушены, их заменил произвол силы.[374]
В 28 г. до н. э. Цезарь назначил одного из преторов городским претором (praetor urbanus), отвечавшим за положение в самом Риме, включая надзор над главными судами. Похоже, в течение определенного времени на эту должность никого не назначали, нет свидетельств и о функционировании постоянных судебных комиссий во времена правления триумвиров. Заговорщиков и всех прочих судили специально создававшиеся трибуналы, которые действовали быстро и с ожидаемым результатом. По традиции на эту должность избирали коллективно, хотя Юлий Цезарь назначил городского претора, предпочтя в 44 г. до н. э. Брута Кассию, и такой выбор кандидата попросту больше не рассматривался как нечто предосудительное. На золотой монете, отчеканенной в 28 г. до н. э., мы видим легенду «Он восстановил законы и права римского народа» – leges et iura p[opuli] R[omani] restitiut. На аверсе – голова Цезаря в лавровом венке победителя, а на реверсе он изображен восседающим в кресле магистрата, а именно курульном кресле консула. Ни у кого не было сомнений в том, кто этот «он».[375]
Наряду с возобновлением деятельности судов, было объявлено, что будут восстановлены правильные выборы, для чего предполагалось использовать сильно подновленные и восстановленные перегородки (Saepta), что начал делать еще диктатор, а закончил Агриппа. Римский народ мог собираться в «овечьи загоны», украшенные мрамором и произведениями искусства, и ожидать, укрывшись от солнца под навесами. Но выборы магистратов не пришли на смену назначениям, видимо, до осени 27 г. до н. э., однако не исключено, что они состоялись годом раньше. Дион Кассий сообщает нам, что в 28 г. до н. э. Цезарь возвратил контроль над государственной казной двум должностным лицам, назначавшимся из бывших преторов. Многие долги, которые имели перед государством частные лица, были аннулированы, однако казна и теперь оставалась полна денег, поскольку туда попало множество сокровищ, захваченных в Египте и восточных провинциях после битвы при Акции. Стабильность в провинциях и союзных царствах обещала устойчивое поступление доходов в последующие годы.[376]
Наряду с восстановлением традиционных институтов, пусть иногда и в измененном виде, произошло обновление внешнего вида самого города, поскольку строительная деятельность, оживившаяся с конца 30-х годов. до н. э., продолжилась и даже возросла. В 28 г. до н. э. Цезарь отозвался на просьбу сената и повелел восстановить восемьдесят два храма в пределах Рима. Многие их них были невелики по размеру, и их конструкция больше соответствовала традиционному облику подобных сооружений, нежели помпезному стилю того времени. Восстановление самих святилищ сопровождалось возрождением в каждом из них старинных ритуалов, совершавшихся с наивозможной тщательностью. Pietas (поклонение) имела важнейшее значение с точки зрения римского чувства идентичности, и отсутствие должного почтения к древним богам римского народа являлось симптомом морального упадка последних поколений римлян, столь очевидного в десятилетия смут и насилий. Моралистические объяснения всех этих потрясений приходили римлянам на ум в первую очередь, и возрождение в религиозной сфере должно было повлечь за собой перемены в поведении, образе действий и восстановление добрых отношений с богами, которые вели Рим к величию. В то же время египетский культ Исиды был удален из города.[377] Дух религиозного возрождения носил строго традиционный характер, и задавал всему этому тон сам Цезарь.
Параллельно с ремонтом и восстановлением храмов продолжали воплощаться в жизнь грандиозные проекты в центре города и за пределами его черты, на Марсовом поле. Этим по-прежнему занимался Агриппа, и сенаторы, справившие триумф, продолжали выставлять некоторые свои трофеи в возводимых памятниках. Все это обеспечивало хорошо оплачиваемую работу для тысяч – возможно, даже десятков тысяч – людей, проживавших в Риме. Кроме того, Цезарь четырежды раздавал обычные нормы зерна тем гражданам, которые имели право на его получение. Попытка организовать распределение таким образом, чтобы оно не препятствовало работам, оказалась неудачной, но показывает, насколько важным было создание рабочих мест в крупных строительных проектах тех лет. Хорошие возможности заработать наряду с определенной помощью со стороны государства поддерживали у все большего числа людей уверенность, что они могут прокормить себя и свою семью, склонных же к мятежу оставалось совсем немного.[378]
В сентябре впервые состоялись Актийские игры. Они продолжались несколько дней, став еще одним напоминанием о том, что празднуемое событие принесло победу и мир. В рамках мероприятия игр были устроены гимнастические соревнования, которые проходили во временном деревянном стадионе, возведенном на Марсовом поле. Многие из их участников были представителями видных семейств и состязались друг с другом, чтобы увековечить память о великой победе Цезаря. По крайней мере один день был отведен гладиаторским боям между иноземными военнопленными. Во время празднеств Цезарь вновь заболел и в оставшиеся дни не смог присутствовать на них. Агриппа занял его место и, как всегда, вел себя так, чтобы было ясно: благодарить за празднество надо его шефа, который оплатил все мероприятие (Dio Cass. LIII. 1. 4–6).
Месяц спустя, 9 октября, на Палатине был открыт храм Аполлона. Это сделали по обету, принесенному еще в 36 г. до н. э., после того как молния ударила в большой дом, недавно приобретенный Цезарем. В отличие от многих других восстановленных зданий, новый храм представлял собой роскошное сооружение, построенное из сверкающего белого мрамора с золотыми украшениями. В нем чувствовалось сильное греческое влияние, хотя и строго в рамках римской традиции. Оно являлось частью более крупного комплекса, включавшего в себя священную рощу и библиотеку. Аполлон был божеством, которому более всех небожителей приписывали славу победы при Акции, и этот новый храм, возвышавшийся на Палатине, был виден с самых разных мест, в том числе с Форума. Он также находился рядом с домом Цезаря, который, кажется, объединял несколько уже существовавших аристократических резиденций. Примерно в это же время начались работы по прокладке дороги, которая вела к главному входу в его дом с дальней стороны холма – скорее от Бычьего рынка (Forum Boarium), нежели со стороны Форума, поскольку тогда она проходила бы рядом с домами других аристократов. Тем самым подчеркивалось, что Цезарь пользуется особым расположением богов и что он стоит выше соперничества с другими сенаторами. Принцепс приказал переплавить все золотые статуи и прочие памятники, изображавшие его, и посвятил сделанные из них ритуальные треножники в храм Аполлона. Такая умеренность имела целью снискать похвалу сограждан, но в первую очередь она была таким же проявлением власти, как и принятие подобных почестей.[379]
