В эти годы достроили и другой роскошный храм Аполлона, хотя в данном случае речь шла о реконструкции прежнего святилища. Финансирование строительных работ и контроль над ними осуществлял Гай Сосий, который в 34 г. до н. э. захватил Иерусалим и, будучи одним из консулов 32 г. до н. э. – сторонников Антония, играл первенствующую роль в нападках на Цезаря. Необычно, что святилище получило его имя и стало называться храмом Аполлона Сосиана. В оформлении его фризов использовалась классическая греческая скульптура, но там присутствовали и новые, выполненные по заказу изображения поверженных врагов, одетых в штаны и выглядевших скорее людьми с Запада, нежели иудеями, – возможно, ставилось целью показать иллирийских варваров, покоренных Цезарем на Балканах. Сосий сумел получить прощение после битвы при Акции, и ему позволили завершить начатые им строительные работы и благодаря этому укрепить свою репутацию. Восстановление старого храма и увековечивание победы легионов были похвальным делом. Сосий прилагал все усилия, чтобы оправдать оказанное ему доверие, и осуществлявшиеся им работы можно рассматривать как выражение лояльности новому режиму. В этом не следует усматривать проявление соперничества. С уходом Антония, равно как и других вождей времен гражданской войны, уже не было никого, кто мог бы соперничать с Цезарем.[380]
Именно с учетом этого мы должны рассматривать эпизод с Марком Лицинием Крассом, который после своего консульства отправился наместником в Македонию. При отражении набега враждебных племен в 29 г. до н. э. он решительно контратаковал и действовал весьма искусно. В первой же крупной битве он не только разгромил племя бастарнов, но и лично убил их предводителя, царька Дельдона. После такого успеха он повел более масштабное наступление и одержал несколько побед в этом и следующем году. Его операции в чем-то напоминают вмешательство Юлия Цезаря в галльские дела на раннем этапе, когда тот смело и подчас беззастенчиво использовал любую возможность для расширения конфликта и добивался быстрого уничтожения каждого нового врага. Дион Кассий приводит некоторые подробности, и представляется, что у Ливия картина была сходной. Тем не менее кампании Красса продолжались не более двух лет, и он, подобно Юлию Цезарю, не сделал ничего, чего нельзя было бы представить как совершенное ради общего блага римского народа.[381]
В Рим Красс возвратился не раньше конца 28 г. до н. э. или даже начала следующего года и получил триумф, которого заслуживал куда больше, чем многие из тех, кто праздновал его при триумвирах. Дион Кассий пишет, что священнодействия в честь победы совершались от имени и Красса, и Цезаря и что первый принял титул императора, а второй – нет. Налицо явная ошибка. То, что он получил этот титул, зафиксировано на двух надписях из Греции, и нет никаких оснований полагать, что они были вырезаны до того, как поступило сообщение, что Красс не удостоился сей почести. Ясно также, что Цезарь не принимал в данном случае императорского титула.[382]
Дион Кассий рассказывает также, что за убийство Дельдона Красс имел право получить еще одну почесть – кульминация триумфа, если бы он сражался под собственными ауспициями[383] – последний был скорее проконсулом, нежели все еще оставался консулом. Этим ритуалом являлось приношение spolia opima – право посвятить оружие и доспехи убитого вражеского вождя в храм Юпитера Феретрия. Только три полководца за всю историю Рима совершали этот ритуал. Первый – Ромул в VIII в. до н. э., второй – Авл Корнелий Косс в V в. до н. э. и последний – Марк Клавдий Марцелл в 222 г. до н. э. Ромул был царем, а Марцелл – консулом, когда снискал эту почесть. Статус Косса неясен, однако согласно версии, излагаемой Ливием, он в эти годы занимал скорее положение подчиненного, нежели главнокомандующего у римлян. Тем не менее Ливий утверждает (и в этом чувствуется позднейшее дополнение), будто «вопреки тому, что написали мои предшественники и я сам, Косс был консулом», когда сразил царя Вей. Его информатором был не кто иной, как сам Цезарь, который, «войдя в храм Юпитера Феретрия, который он восстановил, когда тот развалился от ветхости, и сам прочитал надпись на льняном нагруднике», с посвящением предположительно Коссу. Ливий «почел почти что за святотатство скрывать, что Цезарь, тот, кому обязаны мы самим храмом, освидетельствовал эти доспехи Косса». Несмотря на это дополнение, Ливий не внес изменений в основной текст, утверждая, что Косс был военным трибуном, служившим под началом диктатора.[384]
Современные ученые предполагают, что у Цезаря были особые мотивы для такого утверждения, и усмотрели в свидетельстве обычного интереса любителя древностей признак нервозности ведущего политика, опасающегося соперничества. Согласно этой версии, Красс, наследник состояния деда, человек, которому достались богатства и престиж древнего патрицианского рода,[385] действовал и вел себя подобно истинному римскому аристократу, решив добиться известности и бороться за славу со всеми своими современниками, включая Цезаря. Полководец, впервые почти за два столетия собственноручно убивший вражеского военачальника, вполне естественно претендовал на древнюю привилегию посвящения spolia opima, чтобы увеличить славу своего рода, равно как и собственную. Цезарь опасался соперника и, завидуя чужой известности, особенно если учесть, что речь шла о важных древних обрядах – таких, как этот или закрытие ворот храма Януса, – сделал так, что сенат отказал Крассу в дополнительной почести. Причины этого носили формальный характер и, возможно, были ложными, поскольку основывались на том, что Цезарь видел надпись на старинном нагруднике в развалившемся храме. Он отчаянно боялся, что многие сенаторы сплотятся вокруг главы столь знатной фамилии, и постарался сделать все от него зависящее, чтобы не дать возродиться столь древней почести, опасаясь, что это приведет к возобновлению соперничества. Крассу позволили отпраздновать триумф, но и только, и больше о нем сообщений нет, хотя его род продолжал существовать.[386]
Конспирологические теории всегда привлекательны, и одна из них создала привлекательный образ Цезаря, на которого оказывала жесткое давление сенатская оппозиция и который изо всех сил боролся за то, чтобы укрепить и защитить свои позиции. Сейчас на это обычно указывается как на бесспорный факт в большинстве рассказов о тех годах – я и сам делал это в других местах. К несчастью, при более детальном анализе вся эта конструкция быстро рушится. Дион Кассий не говорит, что Красс претендовал на право посвятить spolia opima и получил отказ – и никакой другой источник об этом эпизоде не сообщает. Он действительно отпраздновал триумф – не столь уж малая почесть, – и многие другие сенаторы тоже больше ни разу не упоминаются в наших источниках после занятия должности, управления провинцией и победы в войне. В связи с этим нет ничего подозрительного в том, что в дальнейшем он исчезает из источников. На восстановление храма Цезаря вдохновил Аттик, и датируется оно несколькими годами ранее. Невозможно сказать, когда принцепс публично объявил об осмотре им нагрудника, но, учитывая его глубокий интерес к древним римским обрядам, возможно, это не имело никакого отношения к Крассу. Ливий упоминает об этом как о почести, и то, что он не исправил остальной текст, является недостаточным основанием для предположения о критике им Цезаря и его режима.
