Книга Октавиан Август. Революционер, ставший императором, страница 89. Автор книги Адриан Голдсуорси

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Октавиан Август. Революционер, ставший императором»

Cтраница 89

Имя Августа прославлялось в названиях городов и в художественном оформлении некоторых новых построек. На ипподроме (если предположить, что он одновременно был и амфитеатром) были выставлены трофеи в память о его победах, каковые были перечислены по названиям. Трофеи были выполнены в традиционном римском стиле и представляли собой столбы с перекладинами, на которых висели щиты и шлемы, предположительно захваченные у врагов. Жители Иерусалима приняли их за человеческие фигуры и начали возмущаться. Через влиятельных лиц они передали Ироду, что их и без того оскорбляли зрелища гладиаторских боев, а уж изображения людей для них и вовсе неприемлемы. Повторное заявление Ирода, что это не люди, не возымело действия, и тогда трофеи пришлось снять, чтобы показать, что это просто деревянные палки. Инцидент закончился дружным смехом, и, похоже, что никто уже ничего больше не имел против прославления успехов Августа или против влияния римской культуры (кроме тех случаев, когда она вступала в противоречие с иудейским законом) (Ios. Fl. AI. XV. 272–279).

В последующие годы недовольство иудеев римским правлением нарастало и вылилось в крупные восстания при Нероне, Траяне и Адриане, но в данный момент негодование было направлено скорее против самого Ирода. Царь мог проявлять непомерную жестокость по отношению к тем, в ком видел угрозу, и близкие к нему люди знали о его непредсказуемом нраве и склонности к насилию. Однако при нем царство процветало и извлекало выгоду из торговли, а грандиозные строительные проекты приносили практическую пользу и обеспечивали занятость. Неоднократно он уменьшал налоговое бремя для своих подданных, но все равно неясно, оставалось ли оно таким же тягостным и насколько равномерно распределялось благосостояние. Вероятно, судьба многих сельских бедняков по-прежнему оставалась нелегкой.

Тем не менее в неурожайные годы, когда была нехватка продовольствия, т. е. в конце 20-х гг. до н. э., Ирод просил помощи у преемника Элия Галла – префекта из числа всадников, а в качестве оплаты предложил свои личные золотые и серебряные украшения, которые приказал переплавить в монеты. Иосиф Флавий упоминает, что префект Петроний, который был другом царя, позволил ему закупить значительное количество египетского зерна, и даже помог организовать его вывоз в Иудею. Невозможно представить, чтобы это произошло без ведома или, по крайней мере, без последующего одобрения Августа, а кроме того, данный эпизод показывает, насколько царства и собственно провинции были интегрированы в единую империю. Когда зерно доставили, последовали меры по распределению муки и хлеба среди наиболее нуждающихся. И как минимум на некоторое время щедрость Ирода, соответствовавшая иудейской традиции заботы о бедных, обеспечила ему большую популярность среди подданных (Ios. Fl. AI. XV. 305–316).

Как в провинциях, так и в клиентских государствах города и другие поселения в основном пользовались самоуправлением. Август и Рим представляли высшую власть, способную разрешать возникающие трудности, обеспечивать льготы или помогать в случае нужды, но при этом они также являлись носителями подавляющей военной мощи, которая могла быть направлена против любой из подчиненных общин. Раньше римские военачальники даровали права гражданства верным провинциалам, и это стало еще более распространено, когда к власти пришли такие люди, как Помпей и Цезарь. Август пошел в этом деле еще дальше, хотя из-за того, что любой вольноотпущенник, освобожденный им или диктатором, получал номен «Юлий», часто бывает трудно определить, когда именно человек был пожалован им. Все больше и больше солдат из вспомогательных частей обретали римское гражданство после окончания службы в армии, а при преемниках Августа это уже происходило автоматически; кроме того, это была весьма распространенная награда для местных сановников. В сочетании с притоком коренных римлян и италиков как части колонизационной программы это привело к появлению огромного количества граждан, постоянно проживавших на территории провинций. В восточных провинциях лишь несколько колоний – таких, как Берит (совр. Бейрут), – еще долго оставались римскими или продолжали использовать латинский язык для ведения официальной документации. В прочих областях укоренился греческий язык, которым повсеместно восхищались. Римляне не оказывали никакого давления, чтобы изменить подобные порядки, но многие честолюбцы, проживавшие в Восточном Средиземноморье, предпочитали изучать латынь.[481]

Многие жители провинциальных городов стали римским гражданами, и в этой связи Августу пришлось столкнуться с одним важным вопросом, а именно – следует ли отсюда, что они не должны теперь исполнять магистратуры там, откуда они были родом. Он постановил, что должны, если не получат от него персонального освобождения от этой обязанности. Таким образом получалось, что человек мог обладать правами римского гражданства и, если был еще и богат, то мог служить армейским командиром или государственным чиновником, но по возвращении домой должен был участвовать в политической жизни своего города. Римляне всегда старались поддерживать отношения с местными элитами, и при Августе и его преемниках эта практика еще больше поощрялась. Для всех провинциалов он в буквальном смысле персонифицировал римскую власть, и тон его ответов на их прошения, которые обычно устанавливались в виде надписей в общественных местах, был очень личным. Так, он мог написать эфесцам об их послах и сказать, что «приняв их, я нашел их добрыми людьми, любящими родину» и «я сделаю все возможное, чтобы быть полезным вам и сохранить привилегии города». Отрицательные ответы записывались редко – только если имело место сравнение с кем-нибудь другим. Так, например, жители Афродисия самодовольно выставили надпись с отказом Августа освободить Самос от подати, хотя для афродисийцев он это сделал. Впрочем, даже несмотря на отказ, послание составлено в самых мягких выражениях: «Я хорошо отношусь к вам и хотел бы оказать услугу своей жене, которая рьяно выступает в вашу поддержку, но не могу нарушить обычай. Ибо деньги, которые вы платите в качестве дани, меня не волнуют, но я не готов даровать столь ценные привилегии, не имея на то веской причины».[482]

В некоторых документах содержатся записи официального постановления сената о даровании привилегии или какого-либо иного благодеяния принцепса, так что, возможно, это делалось каждый раз, когда кому-либо предоставлялись особые привилегии для того, чтобы создать впечатление законности. Однако в подавляющем большинстве случаев правление Августа воспринималось как автократическое, даже несмотря на то что оно (по крайней мере внешне) осуществлялось на благо подданных. Посольства к принцепсу предоставляли возможность блеснуть красноречием и поднести дары. Многие речи произносились на греческом, что создавало впечатление благорасположения правителя и показывало его симпатию к культуре провинций. Прямое упоминание Ливии как защитницы самосцев было заметным изменением со времен республики, а открытое признание того, что кто-то способен влиять на Августа, стоило почаще доводить до сведения общества. Ничего необычного в этом не было. В отношении тех городов, которые приняли Ливию и ее тогдашнего мужа после их побега из Италии и оказали им помощь, принцепс проявлял большую щедрость (Dio Cass. LIV. 7. 2).

Вполне возможно, что жена Августа сопровождала его в некоторых или даже во всех его поездках. С Сицилии он в 21 г. до н. э. отправился в Грецию, перезимовал на острове Самос, а затем, в 20 г. до н. э., переправился в Азию, совершив поездку по этой провинции и по Вифинии, прежде чем отправиться в Сирию. Только тогда он, собственно, и достиг одной из провинций, находившихся под его контролем и управляемой его легатами. Впрочем, это не имело значения, и проконсулы в каждом регионе продолжали отправлять правосудие и рассматривать апелляции в то время как сам он находился там. Принцепсу же приходилось иметь дело с более серьезными и деликатными вопросами, и сохранившиеся записи прошений и ходатайств дают некоторое представление о нескончаемом потоке вопросов, ожидавших его рассмотрения и ответа. Некоторые послы, возможно, были удивлены, когда предстали перед Августом и увидели не безупречного юношу со скульптуры, а мужчину средних лет с такой чувствительной кожей, что он был вынужден носить широкополую шляпу, чтобы защитить себя от солнца.[483]

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация