Я знаю ответ.
Понимаю, едва зайдя в кухню.
Еще до того, как вижу на столе коробку. А в ней – кремовые перчатки в алых пятнах крови.
– Вы можете это объяснить?
Не могу объяснить, не могу. Папа щелкнул фотоаппаратом, когда я плюхнулась на мат у подножья спиральной горки. Щелкнули наручники у него на запястьях.
– Это мои перчатки, – медленно отвечаю я.
Отрицать бессмысленно.
Констебль Уиллис достает их из коробки.
Я невесома, парю под потолком.
Хантер буравит меня взглядом, а Уиллис кладет перчатки в прозрачный целлофановый пакет. Они их забирают.
Меня тоже?
Глава 35
– Почему ты мне не сказала?
Джулс стоит в пальто и обуви. Вернулась с работы, как раз когда Хантер и Уиллис уходили. Они обещали позвонить, что прозвучало скорее как угроза. Я их не виню. Мое вымученное объяснение, что окровавленные перчатки – для костюма на Хеллоуин, неуклюже повисло в воздухе. Я отчаянно пыталась убедить саму себя, что это правда. Может, кровь ненастоящая… Если настоящая, они скоро это выяснят и вернутся.
Джулс потопталась у себя на пороге под предлогом, что не найдет ключи. Когда полицейские исчезли из виду, спросила, как я. Я в ответ разрыдалась и даже сейчас, сидя у нее на диване тридцать минут спустя, не могу успокоиться и горестно икаю. Бренуэлл лежит у моих ног, прижав уши, и смотрит с такой чистой любовью, что я снова начинаю рыдать.
– Если меня посадят в тюрьму, что будет с Бренуэллом?
Несу полную ахинею. Воображение рисует сценарии один страшнее другого. «Она драматизирует», – заявила школьная психолог, когда мама сообщила ей об очередном инциденте: моя тетрадь с домашним заданием оказалась в унитазе, бутерброд с ветчиной вывалян в грязи, а на парте нацарапано «убийца». Как будто я все это выдумала, как будто школа не обязана обеспечить мою безопасность. После переезда я вздохнула с облегчением. Жизнь с чистого листа. Впрочем, как ни старайся, от себя не убежишь.
– Я возьму его к себе. – Джеймс протягивает мне кофе, однако, взглянув на мои трясущиеся руки, ставит чашку на стол. – Ты же знаешь, я его обожаю. И тебя тоже.
– Джеймс! – обрывает его Джулс. – Не будь идиотом! До этого не дойдет. Эли ничего плохого не сделала.
– Знаю, но…
Я перестаю их слушать, захожу в интернет, читаю… и в ушах начинает греметь. Раскачиваюсь взад-вперед, мечтая, чтобы все это прекратилось.
– Дыши.
Мне кладут руки на плечи, останавливают. Глядят в глаза.
– Вдох, выдох. Медленно.
Легкие снова дышат нормально, и я обнаруживаю, что негромко вою.
– Здесь сказано, что осудить за убийство могут и в отсутствие трупа! Достаточно косвенных улик!
Сердце болезненно колотится в груди.
– Где сказано?
– В «Википедии». – Проматываю страницу вниз.
Джулс мягко забирает телефон из моих холодных потных ладоней.
– «Википедия» пишет вздор. И вообще, при чем тут убийство? Никто тебя ни в чем не обвиняет. Хотя ясно, что кто-то мстит. Надо только понять кто.
– Тот, с кем я ходила на свидание, больше некому. Перчатки, кровь на машине, антидепрессанты, пост в «Фейсбуке». Меня подставляют! Наверно, он что-то сделал с Крисси, а теперь переводит стрелки.
Невооруженным взглядом видно: все, что случилось на прошлой неделе, – часть единого плана. Просто я раньше не замечала.
– Не факт. Какие доказательства? – возражает Джеймс.
– А не нужны доказательства! Людей осуждали и при меньших уликах. Ты меня совсем не слушаешь?! – истерично спрашиваю я. – О господи! Крисси! Что же с ней случилось?
– Насколько нам известно, ничего.
Джулс снимает пальто, садится рядом и гладит мою руку, точно я испуганное животное. В каком-то смысле так и есть.
– Она не пришла на работу?
Я знаю ответ.
– Да. Только полицию никто не вызывал. Для одного прогула это чересчур. Все мы иногда устраиваем себе выходной. Как думаешь, кто заявил в полицию?
Я открываю рот и снова его закрываю. Джулс продолжает:
– И, пожалуйста, не говори, что это тоже был тот чувак с твоего свидания.
– Надо все рассказать полиции. Пусть просмотрят записи с камер в «Призме» и составят фоторобот на Юэна.
– Не спеши, надо хорошенько подумать. Это может укрепить их подозрения. Они спросят, почему ты не рассказала раньше, а у тебя – ни записок от перчаток и цветов, ни туфель, потому что ты бросила их в парке. Получится неправдоподобно. Еще, чего доброго, решат, что ты врешь.
Вынуждена согласиться.
– Я не могу ждать до пятницы. – Разговариваю по телефону и расхаживаю по гостиной.
Лодыжка побаливает, но уже меньше.
Восемь шагов от дивана до телевизора.
– С первого сеанса прошло всего три дня, Эли, – отвечает мистер Хендерсон. – Думаете, вы уже готовы? В ту пятницу вы очень расстроились.
Шипение освежителя, ванильный аромат.
– Мне надо… – Ком в горле не позволяет закончить.
Двенадцать шагов от окна до дальней стены.
– Что случилось, Эли? Вы знаете, мне можно рассказать. Я всегда готов выслушать.
– Подруга, с которой мы вместе были в баре, пропала. Ее ищет полиция. Я хочу им помочь, вспомнить хоть что-нибудь. Я страшно за нее беспокоюсь.
И за себя тоже, хотя не говорю это вслух; стыдно, что я такая эгоистка.
Звонят в дверь, и я осторожно выхожу в коридор, прижав телефон к груди.
Шесть шагов до входной двери.
– Это я, – раздается сквозь щель для писем голос Мэтта.
– Мне пора, мистер Хендерсон. Пришел Мэтт. – Открываю дверь, придерживая трубку плечом.
– Вы помирились?
Безобидный вопрос, но в каждом слове звучит надежда.
– С тех пор как вы переехали, я как будто потерял друга.
– Он пришел погулять с Бренуэллом. – Глядя на Мэтта, я произношу одними губами «мистер Хендерсон». – До скорого.
Без предисловий протягиваю Мэтту поводок.
– Что-то случилось?
– Почему все меня сегодня это спрашивают?
– Эй, полегче! – Мэтт поднимает руки. – Ты бледная. Я беспокоюсь.
– Да ну? – Не дожидаясь ответа, желаю ему приятной прогулки и широким шагом возвращаюсь в гостиную.
