В тесте и презервативах обнаружили ДНК погибшего. На кисточках и стеках – ничего. Мастику укладывали лопатками и стеками, выглаживая неровности мокрыми кисточками. Марципан лепили руками в латексных перчатках. Похоже, преступник вообще их не снимал – только так можно было не оставить следов.
Оставались еще розочки из крема и кондитерские мешки с насадками к ним – вот они лежат на столе. Розочки не тают. Из какого же маргарина их сделали? Краситель – ядовито-розовый. Сумский поморщился: «Как такое есть можно? Фу, это никто и не съел!»
Фокус в том, что розочка из крема – это все равно что отпечаток пальца, вот к какому выводу пришел Сумский сегодня утром. Каждый человек давит розочку по-своему. Невозможно сделать это одинаково двоим разным людям. Эту гипотезу легко проверить. И еще легче опознать преступника. Даешь ему в руку кондитерский мешок с кремом – и пусть тужится. Потом изучаешь цветок под микроскопом или еще как-то – космические технологии сыска не стоят на месте. Кирилл прямо видел своего начальника во время доклада о своем открытии. Начальник в фантазиях Сумского рыдал от смеха до слез.
В любом случае на кухне ресторана «Доколе» в ночь преступления произошла какая-то оргия. А в оргии участвуют как минимум два человека. И второй персонаж сейчас где-то ходит и ржет от удовольствия по углам. Кирилл ненавидел преступников всей душой, а еще больше он ненавидел преступников на свободе.
* * *
На столе в розочках зазвонил телефон. Снизу сообщили, что к следователю рвется посетитель с паспортом, но без пропуска. Вернее, посетительница – с заметным синяком на коленке. Шутники с КПП всегда знали, что сказать, несмотря на строгий режим организации, в которой работали.
На пороге действительно появилась главная подозреваемая. Ну, раз она сама пришла, то, может, он ее сегодня и посадит? Совесть, наверное, замучила богемную извращенку. Неужели все-таки через пару часов он окончательно избавится от этих кондитерских мешков и займется настоящими делами? У Кирилла была новая подружка, от которой он хотел секса прямо сегодня, так что надо еще было придумать ресторан для прелюдийного ужина.
Подозреваемая с ходу выпалила:
– Вы мусор забрали?
– Какой мусор?
– Из «Доколе»?
– Да, а почему это вас так интересует, позвольте спросить?
– Знаете, я сегодня ночью никак не могла уснуть и поперлась в «Доколе» прямо с собакой. У меня французская овчарка, Матильдой зовут.
– А собака тут при чем?
– Абсолютно ни при чем. Но я не могла же ее одну оставить, я и так целыми днями на работе пропадаю, а она скучает.
– Понятно. И что же?
– Если в общих чертах, то никого, кроме Палыча с ружьем от пейнтбола и охранника, жрущего непроданные булки по ночам, я там не увидела. Но вот мусор после той ночи. Он у вас?
– У нас. Вы там что-то забыли? Выбросили, может, что-то компрометирующее? – Сумский не ожидал, что способен на иронию, глядя на эту девицу, – она снова в шортах в госучреждение явилась. И лиловый синяк на коленке сиял во всей красе. Ничего не стесняется!
– Понимаете, на кухне в «Доколе» всегда беспорядок. Я их убить за это готова, но…
– Вот, с этого места поподробнее, пожалуйста. Вам водички налить?
– Вы меня опять этой водой из аквариума поить будете? Нет, спасибо, я такое не пью, – она нахмурилась. – Может, это невежливо, но нет, точно не пью.
– Помилуйте, какой аквариум? – следователь искренне удивился: «Да она не в себе, похоже. Бредит средь бела дня».
– В вашем заветном графине вода протухла давно. Вы ее меняете самостоятельно? Если нет, то уборщицу давно пора взгреть.
– Подумать только, сколько агрессии. То убить готова, то надо взгреть – вы понимаете, что потенциально уже во всем признались?
Концепт-шеф закинула ногу на ногу и посмотрела на Кирилла, как медсестра на тяжелобольного.
– У меня ничего не сходится, – она явно пыталась начать думать вслух, но не понимала, можно ли говорить начистоту в его кабинете.
Кирилл все-таки надеялся, что чистосердечное признание облегчит его положение и вечером он будет абсолютно счастлив в постели с дурашливой подружкой. Может быть, он даже ей что-нибудь приготовит. Банановый смузи?
– Судя по выражению лица, вы куда-то улетели? Мечтаете? – Светлана Мкртычевна вернула его в реальность. – Так вот, я, с вашего разрешения, продолжу: на кухне «Доколе» теперь идеальный порядок только в одном месте – в кондитерском цехе. Видимо, наши Настя и Вера пережили сильное потрясение и теперь все время убираются. В шкафу с насадками я не обнаружила недостачи. Понимаете?
Сумский ничего не понимал. Но продолжал слушать. Ее теперь не остановишь.
– Все эти манипуляции с кремом и потерпевшим надо было делать при помощи кондитерского мешка и специальной насадки – для розочек – тут Светлана сморщилась, как печеное яблоко. – Розочки эти гадкие я всегда ненавидела, но ими украшали мильфей, который теперь я точно вычеркну из меню. Плюс Вера и Настя настаивали на своем творческом потенциале по части этих цветов. Понимаете?
Сумский по-прежнему не мог вычленить ничего полезного из этого потока сознания. Но ждал продолжения.
– Так вот, вчера я обнаружила, что все на месте! Все насадки!
Тут Кирилл наконец понял.
– Может быть, ваши сотрудники по-быстрому метнулись в магазин и купили новые? Потому что у меня все вещдоки из этой серии в наличии. Вот, смотрите, – и Сумский показал эти самые насадки для цветов и листьев.
Концепт-шеф близоруко щурилась и силилась рассмотреть детали не вставая с места. Даже вполне себе по-кошачьи выгнула спину. Ого, она что, с реальным пятым размером? Сумский явно отвлекся не на те детали, за что тут же сделал себе выговор, но списал все на ожидание прелюдийного ужина.
– Постойте-ка, эти явно юзаные. То есть наши старые. На них есть отпечатки? Следы какие-нибудь? – концепт-шеф по-дилетантски надеялась на чудо, но следователь вынужден был ее разочаровать.
– Никаких! Преступник работал в перчатках – латексных, тонких таких, медицинских. У вас на кухне что, в перчатках работают?
– Нет, я запрещаю. Мы руки часто моем. С мылом. И ногти коротко стрижем. Никакого маникюра, видите? – Света протянула Сумскому руки и растопырила пальцы.
Потрясающая все-таки у нее способность детализировать все на свете и уводить собеседника в сторону от предмета разговора.
Значит, перчатки у преступника были с собой. И больше чем одна пара – на всякий случай. Перчатки продаются большими упаковками, по 50 штук минимум.
– А в перчатках было бы гигиеничнее, – Сумский попытался съязвить, и посетительница тут же попалась на удочку.
– Это моя принципиальная позиция. Я сама работаю без перчаток и всем советую. Руки и продукты должны быть живыми. Только так можно приготовить настоящую еду. С плюсом, а не с минусом в смысле энергии. Руки часто мыть тоже приятно. Никогда не замечали? – и она взглядом учительницы критически посмотрела на лапы следователя. Кирилл тут же спрятал свои руки за спиной, лихорадочно соображая, когда он их сегодня в последний раз мыл.
