– Так что там в мусоре? Есть что-нибудь интересное?
– Да. Презервативы, например. Интересно, что у вас в ресторане по ночам происходит? Медицинские книжки у всех есть? Анализы сдаете регулярно?
Брови концепт-шефа весело взметнулись вверх.
– Ух ты! Так они не только булки жрут по ночам, они еще и трахаются? Вот класс! И предохраняются – какие же молодцы!
– Я не понимаю, что это вы так обрадовались, Светлана Мкртычевна?
– Я за контроль рождаемости в стране и против СПИДа. И как вы мое отчество научились выговаривать? Никто же, кроме вас, не умеет! – она буквально хохотала ему в лицо. – А вы знаете уже, кто с кем?
Сумский не знал. Никаких других следов, кроме ДНК потерпевшего, не обнаружено. Полная стерилизация! Два одинаковых презерватива, два одинаковых образца – и все. Ну и розы из маргарина в финале ночи любви.
– Значит, Ренат был не одинок – и то хорошо, – подозреваемая снова выглядела сосредоточенной. – И, значит, к нему кто-то приходил? А что свидетели говорят?
– Ваш охранник, который помоложе, спал! А тот буйный, на воротах, считает, что во всем виновата ведьма, но не может вспомнить фамилию и составить фоторобот.
– Саша после того, как булок наестся, действительно сладко спит. Ренат заступал на смену в 0:30, после закрытия ресторана, и загружал буханки в печку ближе к утру. Чтобы на завтрак уже был хлеб горячий, свежий. Горячники приходят в полдевятого. Продукты привозят к девяти. Ресторан открывается в 9:30, но посетителей по утрам в нашей подворотне мало – место не проходное. Зато овсянка с бурбоном крутая! Вы знаете? Пробовали, может быть?
«Она снова отвлеклась при первой же возможности. И снова на еду. Прогуглить ее надо, что ли, таких двинутых в городе должно быть немного». Сумский на секунду умилился чужой профессиональной преданности.
– Нет, не пробовал. Я по утрам не пью.
– Да нет, там всего 15 миллилитров бурбона, ваниль, корица, сливки – но крутая каша, честное слово! Я сама овсянку ненавижу за склизкость. Но рецепт английских колонизаторов меня с ней примирил! Знаете, как утром помогает! Согревает горло, и вообще настроение улучшается.
Глава 12
Мое выступление о прелестях каши следователь прервал резким вопросом:
– Где вы были с четырех до пяти утра в ночь преступления?
– Меня же уже спрашивали и все записали. Я была дома, спала. В четыре я обычно все-таки вырубаюсь.
– Кто это может подтвердить?
– Матильда. Но она разговаривать не умеет. У нас телепатическая связь.
– Советую вам не шутить и серьезно подумать над своим алиби. Повторяю свой вопрос: кто может подтвердить, что вас не было на кухне ресторана «Доколе» в ночь преступления?
– Никто, – я совсем растерялась.
Сумский не останавливался. Ему надоело слушать про кашу и захотелось выпить. А до вечера еще далеко.
– Тогда думайте, Светлана Мкртычевна! Все показания свидетелей против вас! Мотив был только у вас! Если это мотивом вообще можно назвать! Да и все остальное только вы и можете сделать! Я торт из марципана имею в виду!
Понимаете, хипстеры – это такой народ, они просто чокнулись на своих смузи и бургерах и выглядят все как из инкубатора…
– Ну уж нет! Я – самоучка! Лепить могу, но не до такой же степени! И у меня есть алиби! Я розочки на тортах ненавижу! – я орала на следователя во весь голос. А он на меня. Или он первый начал? Какая теперь разница? – Вы понимаете, что тот, кто это сделал, был просто помешан на розочках для торта?!
– А ну-ка успокоимся, Светлана! – Сумский впервые за весь разговор перестал звать меня по отчеству. – Хватит пучить на меня глаза, вы слишком агрессивно себя ведете. И больше не приходите ко мне в кабинет в шортах! Здесь все-таки госслужащие работают, они к такому не привыкли. У нас форма, дресс-код по-вашему.
Я опять попыталась спрятать коленки, синяк и прочее под стол. Лучше бы вообще сейчас испариться, и дело с концом. Ну как ему объяснить, что тут куча мелких деталей не сходится? Убийца, получается, скинул все в мусор и ушел. Но предварительно навел порядок в шкафах и принес с собой новые насадки, которые оставил. Идиотизм какой-то. Он что, все спланировал заранее? Кому так мешал жить несчастный Ренат?
– Предположим, вы правы и вы этого не делали. Но кто тогда? Давайте вместе думать! – Сумский неожиданно перешел к прямому сотрудничеству. Видимо, решил, что я умная и не истеричка совсем. Или он сам голову уже сломал.
– Понимаете, Ренат практически ни с кем не общался. Ему некуда было идти, наверное. Он работал по ночам, а днем отсыпался в ресторанной подсобке. Еще он уходил в запои раза два в год. Но мы как-то притерлись друг к другу, и он научился совмещать свой выход в астрал с новогодними праздниками и c сезоном отпусков. Нам в это время приходилось жить без хлеба. Отбивались от посетителей пирожками по рецепту моей мамы. С телятиной-карри, с индейкой и имбирем и яблоком с корицей и аперолем. Строго говоря, только тесто по маминому рецепту, я начинку свою готовлю. Может, пробовали?
Нет, маминых пирожков из «Доколе» Сумский не ел. Не слышал даже о таких.
– Начинку пришлось придумать с учетом хипстерских настроений, – не без удовольствия я продолжала распинаться о собственных талантах. Понимаете, хипстеры – это такой народ, они просто чокнулись на своих смузи и бургерах и выглядят все как из инкубатора… – тут мне пришлось сделать паузу: на Сумском я наконец-то разглядела бороду в стиле норвежского дровосека. Упс!
Мой следователь был хипстером?
– А где же ваши кеды? – не удержалась я от искрометного вопроса, чтобы как-то логично закруглить свое выступление.
Кирилл Сумский у меня на глазах надувался как шар. Лопнуть он должен был через секунд 10–15. Запасы воздуха – такая неустойчивая вещь. А когда он зашипел, я уже ничему не удивлялась.
– Моя личная жизнь вас не касается. Кеды – дома! Костюм – на мне. Кожанка в шкафу весит. Еще вопросы будут?
– Нет. Я, пожалуй, пойду, не буду вас задерживать. Подумаю над своим алиби. Пропуск подпишите, пожалуйста.
Выхватив из-под его ручки заветную бумажку, я поспешила скрыться. В следующий раз, если что, с пирожками к нему приду. А то он на бургерах озверел совсем.
И вот, кстати, пара рецептов – овсянки с бурбоном и маминых пирожков.
Овсянка с бурбоном
Говорить о точном количестве всех ингредиентов здесь не приходится по той простой причине, что действительно вкусная каша нуждается в сливочном масле, молоке и сливках, как человек в воздухе. Пропорции меняются от настроения, а оно зависит от времени года. Варить овсянку в ноябре и в июле – две абсолютно разные вещи. Тем не менее отталкиваться надо от базового точного количества, и оно вот такое:
