В «Пропилее» ночью был абсолютный дурдом: 400 человек единовременно пришли смотреть футбол. Чемпионат мира живьем комментировал Курочкин. Вентиляцию на кухне так и не починили, и как всех накормили и напоили – до сих пор никто не понимает. Управляющая ровно в полночь сообщила, что надо вводить в меню новые салаты и не забыть бы про стейки с картошкой: «Митя просит в день делать 500 тысяч, а у нас всего пять салатов и в меню сплошная курица. На этом физически невозможно заработать. Света, вы обязаны ввести новые блюда!» Я-то, может, и обязана, но, если кухня не в состоянии пять рецептов выучить (ресторан открылся две недели назад) и мясо никто не может у поставщиков заказать вот уже десять дней, новые позиции в меню – это галлюцинация. Как объяснить этой женщине, что организация производства – ее обязанность, а не концепт-шефа? Митя по-прежнему не берет трубу. Хотя на футболе он был, но просил с ним про работу не разговаривать: «Потому что я – в жопу, Свет!» Он ужасно милый и гениальный, но у меня что-то никакого комфорта – один бешеный адреналин. Хорошо еще, что барабульку в виноградных листьях удалось научить их запекать.
Вчера на футбол Митины подружки принесли с собой кастрюлю окрошки – сами приготовили, сами разливали и угощали. Потапов разрешил. Я, конечно, первые пять минут чувствовала себя обиженной, так как все засады с кухней автоматически беру на себя. А потом додумалась, что Митя все видит и понимает, но ему пока некогда увольнять управляющую, и если девчонки сварганили окрошку, то что ж время и настроение терять? Они ведь бесплатно готовили и бесплатно разливают. Чувствуют себя поварихами – круто! Так что я даже девчонкам сказала спасибо, а они меня даже спросили про проблемы на кухне. Я вкратце описала весь ад, удостоверилась, что им неинтересно, и мы продолжили смотреть футбол под крики комментатора Василия Курочкина и актера Михаила Едремова, который начал стихийно аккомпанировать спортивному спецу. Было весело. Кто выиграл – не помню.
В «Шанти», кстати, вполне возможно удастся тихо и молча съесть цыпленка по-гоански. Соус на кокосовом молоке с карри и кардамоном превращает этого цыпленка в настоящее пирожное, в лучшем смысле этого слова. Летом в «Шанти» мало народу, так как нет полноценной террасы на улице. Поэтому я села в троллейбус и через 15 минут неторопливой езды была на месте.
Кондиционер, когда на улице +30, – это неожиданный подарок судьбы. Холодный кофе по-вьетнамски – и я уже забыла все неприятности. Столов занято от силы пять штук. Нацепив очки от близорукости, я решила рассмотреть посетителей. И… в дальнем углу, во мраке, так сказать, самой дальней ниши, в чайной, увидела знакомую бороду. Физиономия следователя Сумского сосредоточенно хлебала том ям. С присвистом и хлюпаньем. Вот это новость! И что он тут забыл?!
Управляющая «Шанти» Люба давным-давно отучила меня набрасываться на посетителей с вопросами. Она была убеждена, что люди разные и не все готовы реагировать адекватно, особенно во время еды. Ну только если это не мои друзья. Так что я решила не рассекречиваться, спрятала очки в сумку и занялась цыпленком по-гоански. Алиби у меня по-прежнему никакого не было.
Сумский пришел сам. То есть не ко мне, конечно. А в бар. Я в «Шанти» в большинстве случаев ем в баре, там обзор лучше.
Так вот, следователь ничего другого не придумал, как попросить у бармена ром – семилетний матусалем. В чистом виде. И два кубика льда. На часах было всего 15:00. А в Петропавловске-Камчатском наверняка полночь.
Я с алкоголиками стараюсь дел не иметь. Это, конечно, сложно, так как творческая интеллигенция любит заложить за воротник и среди моих друзей непьющих людей нет. Но следователь же вообще мне не друг? Он того и гляди меня за решетку упечет. Умница Матильда ему, видите ли, не свидетель!
Я когда злюсь, то похожа на собаку Баскервилей: глаза в темноте начинают светиться зеленым пламенем. Так что Сумскому даже в сумерках бара деваться вообще было некуда. Не заметить меня в этом состоянии не представляется никакой возможности. Всех присутствующих накрывает одна волна. Бармен предусмотрительно спрятался под стойку – что-то он куда-то, мол, уронил и найти не может. Люба и официанты испарились. Так что мы с хипстером остались один на один. И он меня узнал. Сначала держался молодцом: сделал большой глоток уже выданного рома. Побренчал льдом в стакане, прежде чем вернуть его на стойку. Отважно кивнул и произнес:
– Ого! Здрасьте! Я тут решил ваши рестораны досконально исследовать – для понимания общей картины. Но не ожидал, что вы сюда прямо посреди дня зайдете. А другая работа как же?
– У меня сегодня выходной! – рявкнула я. – Где и как его проводить, я вам отчитываться не обязана! Вы вообще сейчас на моей территории, понятно?! И если опять со своими вопросами приставать начнете, то я охране скажу, и вас отсюда настоятельно попросят выйти. Ясно?
Сказать, что Сумский опешил, – это значит неверно оценить ситуацию. Следователь, если честно, вообще не понимал, как он в «Шанти» оказался. После ночи голова гудела, как царь-колокол. Катю пришлось выставить сразу после завтрака, потому что не было больше ни причин, ни сил терпеть ее трепетный словесный понос. Он долго болтался по улицам в надежде выгнать виски из организма хотя бы таким способом. Добрел до Чистых прудов, поглазел на уток, потом свернул на Мясницкую и буквально лбом уперся в дверь с нарисованным лотосом. А когда глянул в меню, понял, что спасение близко. Жахнуть том яма – и должно отпустить. А потом и спать можно домой вернуться. С дурами на ближайшие 48 часов покончено.
Подвел Сумского матусалем. От этого рома в три часа дня было никак не отказаться. Но вот чтобы сразу после первого глотка такой наезд?! Он действительно забыл, что «Шанти» и Светлана Мкртычевна неразрывно связаны. Хорошо, что от шока нашелся что сказать. Но пошутить явно не получилось. Концепт-шеф завелась с полоборота и, судя по участившемуся дыханию, останавливаться не собирается. Ну что ей, арестом, что ли, угрожать? У него же сегодня выходной вообще-то. И завтра, кстати, тоже.
– Вы в курсе, что, когда злитесь, смахиваете на атомный взрыв? – Сумский не мог сейчас строить сложных конструкций и решил двигаться короткими перебежками.
– Я – да. А вы в курсе, что видок у вас изрядно помятый? И какого это рожна наши правоохранительные органы употребляют, не дождавшись даже пяти вечера?
– Вот тут вы правы: вид у меня не очень, потому что перебрал я у вас вчера – вискаря. А кое-кто выпил все, что было фиолетовое. А сейчас я вам говорю, что у меня выходной – до понедельника. Могу делать что хочу и когда хочу. Может, выпьем? – Сумский сам не понял, как у него это вырвалось. Господи, пить с главной подозреваемой?! В субботу?! Одна надежда на ее принципиальность.
– Ага! Сейчас! Хотите мою бдительность усыпить? Разработали коварный план? Пытки и допросы?!
Бармен наконец вынырнул из-под стойки на поверхность. Бармена звали Петей, и он решил молниеносно отреагировать на потенциальный заказ. Тем более Света, как всем известно, матусалем любила и если и пила, то только его.
Концепт-шеф еще не закончила фразу, как перед ней уже стоял рокс с ромом и двумя кубиками льда. Про их количество Петя тоже все помнил: ни больше ни меньше – только два.
