В 1900 году мелкие провинциальные газеты существовали совершенно обособленно. Они заимствовали истории у крупных городских изданий и у соседей по региону, поскольку в те времена за соблюдением авторских прав следили не слишком строго или не следили вообще. Во многих случаях темы для публикаций просто придумывали или высасывали из пальца. Так или иначе, процесс распространения информации был сильно затруднен. Однако к 1912 году провинциальные издания уже в большей или меньшей степени были вовлечены в общенациональную сеть газет и журналов. Поэтому кажется вполне логичным, что история о жестоком убийце, расправившемся с несколькими жителями небольшого городка, была подхвачена репортерами и обсуждалась по всей стране, от побережья до побережья. Это облегчило понимание того, что по стране разъезжает маньяк, убивающий людей при помощи топора. Более того, это стало возможным только благодаря появлению целостной системы распространения новостей.
Сами газеты в то время развивались очень быстро. В 1912 году они стали больше даже просто в физическом смысле, поскольку выходили на большем количестве страниц. У них появилась возможность публиковать больше историй и более глубоко изучать разрабатываемые темы, а также публиковать комментарии читателей. Да и газетные репортеры стали работать куда более профессионально.
Грамотность населения тоже быстро росла. В 1900 году в школу ходила половина белых детей в возрасте от 5 до 19 лет и 29 процентов чернокожих. Это означало, что большинство детей указанных возрастов не было охвачено школьным образованием. В 1910 году аналогичные показатели были гораздо выше: 60 процентов белых детей и 43 процента чернокожих. К 1920 году эти цифры уже составляли 65 процентов для белых детей и, вероятно, более 50 для чернокожих.
Разумеется, уровень образования и развитие прессы идут рука об руку. Если вы не умеете читать, газета вам ни к чему. В 1900 году значительную часть населения составляли неграмотные. К 1912 году ситуация начала меняться. Неудивительно поэтому, что в рассказанных мною историях, которые происходили в период с 1909 по 1912 год, есть много деталей и подробностей. О них были написаны сотни репортажей и статей, в которых издания ссылались на множество документов и других источников. Однако в 1902 году в большинстве случаев информации было гораздо меньше (хотя по некоторым преступлениям в небольших городках было все же собрано достаточно много документов уже в начале XX века).
Примером такого контраста могут служить убийство Муров в Виллиске и убийство членов семьи Акерман в Милтоне, штат Флорида, в 1906 году. Убийство Муров вызвало широкий общественный резонанс. Ему были посвящены публикации в газетах и журналах, много позже о них даже сделали несколько телешоу, и этот случай часто упоминается как самое кровавое нераскрытое преступление в американской истории. Но в действительности преступление в Виллиске, когда погибли восемь человек, по количеству жертв отнюдь не было «рекордом» для «Человека с поезда». Во Флориде в 1906 году погибли девять человек – по всей видимости, от руки того же маньяка.
При этом, в отличие от убийства Муров, сведений об убийстве Акерманов так мало, что о нем можно составить лишь самое общее представление. Оно настолько малоизвестно, что даже в историческом обществе округа, в котором оно произошло, мне не удалось найти ни одного человека, который бы о нем слышал. Если бы не несколько номеров старых газет, о нем бы вообще навсегда забыли.
Частично это объясняется разницей в жизненном укладе 1906 и 1912 годов. Но еще больше сказалась разница между Средним Западом и аграрным Югом. Не желая сказать ничего плохого о Юге и его жителях, я, тем не менее, не могу не отметить, что по уровню грамотности населения в те времена эта часть страны сильно отставала от остальных. В 1912 году, согласно данным веб-сайта школы образования при Чесапикском университете, в южных штатах проживало 34 процента американцев, но только 3 процента доходов этих штатов направлялось на нужды образования.
В 1911 и 1912 годах «Человек с поезда» убивал людей на Среднем Западе. С 1900 по 1908 год он действовал в основном на юге, во Флориде, в Джорджии и Южной Каролине. Уровень грамотности населения там был низким, а, как мы уже отмечали, тому, кто не умеет читать, газеты не нужны. Во многих районах, где творил свои злодеяния маньяк, до 1908 года местные издания зачастую вообще не выходили.
Впрочем, дело не только в этом… Знаю, вам трудно будет поверить в то, что я сейчас скажу. Но многие из преступлений, о которых идет речь, по сути дела вообще не расследовались. То есть какие-то меры, конечно, предпринимались, но в большинстве случаев нет никаких свидетельств серьезных попыток найти убийцу.
Вы должны понимать, что система расследования преступлений в то время была очень примитивной. В большинстве случаев соответствующих структур на уровне штата просто не существовало. Расследованием убийств занимались местные власти небольших районов, где такие преступления не совершались вообще или случались очень редко, а на поиски убийц не выделялись никакие средства. Исследование, проведенное в округе Монтгомери, где были убиты Муры, показало, что в течение двадцати лет, предшествовавших трагедии в Виллиске, там совершалось в среднем одно убийство в год. Если убийца был очевиден, его арестовывали и судили. Если же очевидного решения не было, преступления оставались нераскрытыми. И так происходило в половине случаев. А надо сказать, что округ Монтгомери в этом отношении наверняка ничем не отличался от любого другого сельского округа.
Да-да, я ничего не придумываю: в округах, расположенных в сельской местности, на серьезные расследования просто не хватало денег – а они для этого были необходимы. Если у родственников жертв имелись какие-то средства или таковыми располагали небольшой городок, округ или губернатор штата, могла быть предложена награда за поимку преступника. Но если, как в случае с Акерманами, родственники убитых были бедны или приехали в эти места недавно, собрать нужную сумму было очень непросто. Представители местных властей, расследуя преступление, обычно опрашивали соседей жертвы или жертв, проверяли возможную причастность к нему местных уголовников, а если это ничего не давало, лишь разводили руками.
Теперь вы понимаете, почему было бы неправильным с моей стороны начинать эту книгу с рассказа о более ранних убийствах? Начав с событий 1909 года, мы получили возможность ознакомить читателя с преступлениями, о которых было собрано довольно много информации. Это позволило создать образ маньяка по прозвищу «Человек с поезда» и дать общее представление о его кровавом «почерке». А этого уже достаточно, чтобы умный читатель решил, имеют ли отношение к серии те или иные более ранние преступления. Мы в хронологическом порядке рассказали вам о более поздних злодеяниях, теперь же направимся в обратную сторону – к 1900 году. При этом в своем повествовании мы также будем придерживаться хронологии. Но начнем мы не с первых убийств, а с событий, произошедших за несколько лет до них.
Глава 20. Трентон-Корнерс
Шестого ноября 1900 года Боб Хенсен приехал в гости к семейству Ван Лью и привез им цыпленка. Уверен, хозяева не спрашивали гостя, где именно он раздобыл птицу. Ван Лью были порядочными, работящими людьми. Что же касается Хенсена, то он был бесчестным типом, пользовавшимся дурной славой. Какой эпитет хуже – «бесчестный» или «пользовавшийся дурной славой»? Каким бы ни был ответ на этот вопрос, в любом случае наихудшая из характеристик подходила Хенсену наилучшим образом. Газеты писали о его дурной репутации. Он имел дурную репутацию, так же как Майкл Джордан – потрясающую способность вгонять мяч в кольцо в прыжке. Будучи трезвым, Хенсен вел себя более или менее прилично. Впрочем, даже и тогда он нередко демонстрировал свой дурной нрав, но все же в основном держался в рамках. Он охотно нанимался на работу и работал много и усердно. Но все это, повторяю, только пока он был трезвым. Что же касается 6 ноября, то в тот день между Хенсеном и Мэри Элизабет Ван Лью произошла ссора. Хенсен оставил в доме Ван Лью кое-что из верхней одежды, поскольку часто останавливался у супругов – даже когда Джорджа Ван Лью не было дома. Мэри заявила Хенсену, что ей надоело держать дома его вещи, и потребовала их забрать. В последовавшем за этим споре Хенсен вполне мог пригрозить женщине убийством, хотя сегодня невозможно установить, в самом ли деле так было или это всего лишь слухи.
