Катаев появился в гостиной с самым решительным видом. Сашка был прав. На лице барона светилась полуулыбка, которая не могла предвещать ничего хорошего для Назарова, уже привыкшего к нокаутирующим ударам судьбы. На сердце заскребли кошки. Что на этот раз?
– Господин Назаров, добрый день! – Катаев бросил быстрый взгляд по сторонам, словно опасался присутствия посторонних лиц. – Приятно видеть вас в добром здравии!
– Как говорят истинные евреи: не дождетесь! – последний представитель рода грузно пошевелился в кресле. – Да не зыркай ты глазами! Один я. Говори, что надобно, и проваливай. Недосуг мне.
– Вижу по вашему оружию, спрятанному в левом кармане пиджака, что так оно и есть, – Катаев усмехнулся одними белесыми глазами. – Боюсь, что выслушать меня придется без всякой спешки. Господин Краусе хотел бы знать ответ по активам.
– Дурака легче научить азбуке, чем Краусе вдолбить в голову мой ответ: активы останутся при мне до самой смерти. И даже после нее у вас нет никакой возможности перевести их на себя, – Назаров демонстративно вытащил «Штайер» и положил его на колени. – Вы лишили меня всех источников дохода, кроме нескольких предприятий. Иногда кажется, что методы Краусе и Китсеров схожи с методами нуворишей, старающихся сразу захапать весь кусок. Давятся, но жрут!
– Грубость вам не к лицу, – Катаев выглядел невозмутимым. – Пять тонкосуконных предприятий по стране, десять процентов акций в банке «Держава» – разве это не стоит вашего спокойствия? И еще: доступ к носителям Силы всех стихий.
– Рожа не треснет? – грубо спросил старик.
– Не треснет. Это в ваших интересах, чтобы мы закончили вас беспокоить. Сдайте все и живите в свое удовольствие. Банковских вкладов вам хватит до конца жизни, а остальное – ни к чему.
– Каждый раз одно и то же, – скривился Назаров. – Придумайте что-нибудь другое.
– Хорошо, раз вы такой требовательный. Вы же знаете Валентину Назарову? Она, кажется, ваша последняя внучка? Самая младшая. Валентина Андреевна Назарова. Сейчас находится в Амурской губернии в одном из лесничеств. Что вы так смотрите? Не знали, что она уехала чуть ли ни на границу с Маньчжурией?
На старика было страшно смотреть. Он побагровел, губы кривились в беззвучном ругательстве, а рука с пистолетом сама поднялась и застыла на уровне живота Катаева. Воздух в зале заметно сгустился, посланник неверным движением оттянул ворот рубашки, словно стал задыхаться, но сразу пришел в себя.
– Не советую, – голос барона стал жестким, стальным. – Сами понимаете, что моя смерть не решит проблему безопасности девушки. Мы знаем, где она, постоянно следим. И да, она благополучно родила мальчика. Вес три восемьсот. Назвала Никитой. Теперь вы видите, что мы держим вас на коротком поводке, чтобы не вздумали наломать дров в таком состоянии. Вам плохо? Где у вас вода?
– Не трогайте… ее, – прохрипел задыхающимся от ненависти голосом старик. – Иначе… я сам пойду на вас войной. Откручу голову старому козлу Краусе и уничтожу весь корень! Клянусь, я сделаю это!
– Так что передать? – барон Катаев безразлично смотрел на корчащегося в кресле Назарова.
– Через неделю пусть оба приезжают сюда, – Назаров с трудом положил пистолет на колени. – С гарантией безопасности моей внучки.
– Три дня, господин Назаров! – Катаев поднял большой палец. – У нас нет времени на долгое ожидание. Три дня! Таковы условия. И все эти три дня жизнь наследницы в наших руках. Торопитесь, если хотите увидеть ее.
Больше не говоря ни слова, собеседник развернулся и направился к выходу. Столкнувшись в широком коридоре с мрачным Сашкой, вежливо сказал, чтобы тот шел к своему хозяину и помог ему. А сам прошествовал дальше, с силой толкнул тяжелые створки стеклянных дверей, ведущих на уличное крыльцо. Двое мордоворотов в одинаковых пиджаках, увидев мужчину, побросали недокуренные сигареты на землю и без слов двинулись за ним к машине. Серебряный «Руссо-Балт актив» заурчал мотором. Водитель поднял бликнувшее на солнце стекло, дождался, когда пассажиры рассядутся по своим местам, с пробуксовкой рванул в сторону решетчатого забора с открытыми воротами, оставляя на старом потрескавшемся асфальте черные следы от шин.
Катаев, сидя на заднем сиденье, поднял трубку телефона со станции, прикрепленной к спинке водительского кресла, нажал на нужную кнопку, дождался вызова. Ответил бесстрастно:
– Я сломал его. Он готов к переговорам через три дня… Нет. Я не говорил ему о гибели внучки и исчезновении младенца. Понимаю, да… Я посчитал, что его нужно додавить до того момента, пока старый хрыч не узнал о событиях в тайге. Потому что тогда Назаров начнет войну. У него достаточно влиятельных друзей вне клана. Оно нам совершенно не надо… Да, я скоро буду на месте, и там все расскажу.
Глава пятая
Албазин, июль 1993 года
День, с самого начала не задавшийся, совсем расстроил Георгия. Вернувшийся из командировки лейтенант Зинченко занялся базой данных по пропавшим. Вердикт был неутешительный: погибшая молодая женщина нигде не числилась. Ни в реестре разыскиваемых по уголовным делам, ни в списках пропавших без вести. Пустышка, которую Астапов ожидал, но с толикой надежды.
После обеда к нему заглянул барон Коломенцев и тоже «обрадовал». Высшие иерархи дали категорический отказ на проведение проверки слепка ауры, мотивируя его какими-то своими моральными категориями и инструкциями. Это не значит, что ауру вообще не проверяли. В среде аристократии нередки были самозванцы и проходимцы, играющие свою игру. Тогда в дело вступали другие правила. Разоблачить таких людей после процедуры «сличения» не составляло труда. Тем более странным был отказ иерархической коллегии.
– Когда я им объяснил суть дела, меня даже слушать больше не стали, – жаловался волхв, сидя на подоконнике в кабинете Астапова. – Попросили не беспокоить важных господ вещами, которыми должен заниматься Имперский сыск, в коем состою и я. Намек был понят, но я попытался им доказать, что не мог ошибиться и аура женщины категорически показывает на ее принадлежность к знатному роду. Знаешь, что мне сказали?
– Пожурили тебя за некомпетентность, – потер виски Георгий. – К сожалению, неприязнь любого коллектива, где сильны позиции старческой команды, к активной молодежи остается нашим проблемным местом. Времена меняются, а принципы затирания талантов никуда не ушли.
– Надо же, разложил все по полочкам, – не удивился барон. – А меня это задело, Жора, понимаешь? Если бы мы получили подтверждение знатности погибшей, то дело развернулось бы совсем в другую сторону. А что теперь? Женщину похоронили, когда ее аура истончилась, и хорошо, что я сумел ее снять. Только для чего такие знания?
– Пора заканчивать с этим делом, – махнул рукой Георгий. – Все следы оборваны. Бесперспективность полнейшая. После обеда меня вызывает директор отдела для отчета. Сдаю дело и получаю новое. Без работы не оставят.
Астапов вдруг тяжело вздохнул и откинулся на спинку кресла. На виски давила тупая боль, которая с каждым разом становилась все сильнее и сильнее. Надо бы принять таблетку, пока спазмы в голове не сделали жизнь невыносимой до конца дня.
