– А я один буду? – спокойно поинтересовался подросток. – Или еще есть кто-то?
– Из параллельных классов есть еще двое ребят, – подсказал Сережка. – Это я точно знаю. Ну, может, кто из старших классов есть. Говорят, в этом году много новичков поступило.
– И как все будет происходить? – не унимался Гришка. – Морду бить будут?
Они втроем сидели в самом глухом углу палисадника под тенистой кроной амурского бархата, выделявшегося своими красивыми перистыми листьями. Гимназисты редко заглядывали в сырое, мрачноватое место, предпочитая яркий, открытый солнцу стадион и прилегающую к нему лиственничную и пихтовую аллею.
– Морду никто не бьет, – возразил Илья. – Старшие отрабатывают свои наработки, плетения и магическое оружие. Новички служат манекенами. Нападать на старших запрещено. Нужно всего лишь выдержать несколько атак. Если дашь слабину и попросишь пощады – будешь изгоем в гимназии.
– Кто такую хрень придумал? – грубо выругался Гришка.
– Традиция, – шмыгнул носом Сережка. – Когда меня «прописывали» – отрабатывали боевую комбинацию огня и воздуха. Еле выдержал. Хорошо, что знал, как укрепить «шильд». Дед научил.
– Огонь и воздух? – поразился Гришка. – Это, случаем, не «адское пламя»?
– Оно самое, – снова шмыгнул товарищ. – Узконаправленный луч с равномерным нагнетанием тепловой энергии в поражаемой зоне. Как будто дырку в теле автогеном вырезают.
– Господи! – вырвалось у Гришки. – Ты как выжил-то?
– Так я же говорю, что мой «шильд» отбил атаку, – улыбнулся Сережка, растягивая рот, в котором не хватало пары зубов, в улыбке.
– А Старик об этом знает?
Стариком все учащиеся называли архимага Павла Ефимовича, с чем Гришка мог поспорить. Он еще с первой встречи с начальником гимназии знал, насколько крепок и силен Борисов, несмотря на возраст. По его ауре мальчик понял, что со здоровьем у Старика все в полном порядке. Он умудряется каким-то образом запускать процесс омолаживания организма. Есть у Борисова свои тайны, которыми он ни с кем не делится. Гришка не мог докопаться, какие артефакты или компоненты Силы использует начальник. Но подспудно догадывался: элементы земли и воздуха в микроскопических дозах присутствовали в ауре Старика. Или «завеса», способная держать организм в тонусе, или нечто производное от этого заклятия.
– Он бы да не знал, – фыркнул Илья, когда Гришка поделился своими сомнениями с друзьями. – Когда идет «прописка», за стадионом накапливается такая масса энергии, что архимагу даже со стула вставать не нужно, чтобы догадаться, в чем дело. Просто все поговаривают, что Павел Ефимович специально не вмешивается. Он составляет какие-то графики, таблицы перспективных магов, сортирует их как защитников, атакующих волхвов, созидателей и еще что-то там…
Илья махнул рукой, словно ему было все равно, какой интерес есть у высшего руководства до шалостей гимназистов.
– А куда стравливается энергия? – не отставал от друзей Григорий. – Невозможно ведь оставлять ее без присмотра. В земле есть какие-то отводы?
– Да ничего нет, – Сережка яростно почесал затылок. – Само рассасывается…
Угу, как же: рассасывается, как синяк на теле… Кажется, Гришка понял причину великолепного здоровья Борисова. И мысленно зааплодировал ему. После очередной «прописки» над площадкой, где происходит это действо, вечерком тайно приходит один человек и перерабатывает всю энергию, выплеснутую молодыми в процессе издевательства одних гимназистов над другими. Негативная, черная энергия уходит или в землю, или в небо, а настоящая, живая, насыщенная молодыми токами энергия поглощается Борисовым. И такой «зарядки» ему хватает на целый год. Так зачем Старику уничтожать такую полезную традицию?
– И кто у старших классов там самый прыткий? – Гришка задумался.
– Есть несколько парней, – словоохотливо пояснил Сережка. – Они идут на аттестацию волхвования под протекцией Старика. Это Ромка Марков, Пашковский Димка и Елисеев Колька. Колька – самый вредный. Именно он на мне «адское пламя» испытывал.
– Козел он, – не удержался Илья. – Самый настоящий козел. Ты берегись его, Гриха. От него можно чего угодно ожидать. А потом попробуй что-нибудь ему сделать. Его род в клане князя Жилина.
– А у тебя есть какая-нибудь защитная стратегия? – озаботился Сережка. – Ну, «шильд» ты, наверное, ставить умеешь. Только я подозреваю, что Елисеев на этот раз что-то другое придумает. Может, нашел взламывающий артефакт или руны какие-нибудь. Стремно как-то подставляться.
– Может, подговорить остальных и создать общую защиту? – предложил Илья. Он страдальчески морщился, глядя на спокойное лицо своего нового друга. Словно жалел его заранее.
– Не успеем, – Сережка замотал головой. – Их же всех нужно собрать, выработать единую стратегию… Не… Самое лучшее: индивидуальная плотная оборона. Ничего, пять минут страха – и ты свободен.
– Гы-гы! – вдруг хохотнул Илья. – Пять минут страха – и штаны, полные дерьма!
– Дурак! – Сережка хотел дать подзатыльник товарищу, но тот лихо отпрыгнул в сторону.
– Пошли! – решительно произнес Григорий и широко зашагал на выход из тенистого густого сада. Странной традиции он не боялся, зная, что сумеет защититься от любой пакости старших кадетов. Но вот в этом и состояла загвоздка: сделать так, чтобы никто не догадался об истинной силе новичка. Любая странность в происходящем может привлечь ненужных людей. Старик еще сможет его прикрыть, но кто-нибудь из отпрысков боярских родов обязательно донесет старшим об удивительно живучем младшем кадете. Слух пойдет дальше – и о спокойной жизни можно только мечтать. Значит, надо все сделать так, чтобы слухи не распространились. А как? Опозорить парней. Вот тогда будут молчать.
С такими думами подросток прошел по опустевшей аллее, а за ним вприпрыжку неслись Сережка и Илья. Они нагнали товарища и пошли плечом к плечу к стадиону. Сход намечался за восточными трибунами, где расположился пустырь. Он был удачно прикрыт высоким обветшалым кирпичным забором, за которым скрывались развалины старого хлебозавода, до которого просто не доходили руки у местных властей. Так что пустырь давно стал полигоном для обкатки новейших артефактов и заклинаний. Трава на нем росла только по краям, а земля в середине была выжжена настолько, что спеклась черной коркой. Гришка, как только впервые увидел «полигон», сразу определил основную направленность в волхвовании многих кадетов: стихия огня и земли преобладала. Никакой фантазии. С этими двумя стихиями работать несравненно легче. Если они выходят из-под контроля, их можно быстро «приручить». С воздухом тяжелее всего. Самый непредсказуемый элемент. И все кастования, связанные с ним, неизменно вызывают какие-нибудь осложнения.
Гришка вздохнул, когда увидел, что почти вся гимназия собралась на пустыре. Свободной оставалась только середина поляны, а близлежащий забор и тыловая часть трибунных построек облеплены кадетами. Несколько высоких парней стояли в сторонке и что-то горячо обсуждали. Подросток узнал среди них и Маркова, и Елисеева, и Пашковского. Эта троица и сегодня решила провести свои опыты на новичках, которые несмело топтались неподалеку от выжженного центра.
