Георгий хмыкнул от своих мыслей, не подтвержденных какими-либо фактами. Конспирологические версии можно выдвигать сколько угодно, но пока возле Никиты Назарова не штормит. Возня идет далеко за пределами его внимания. Мальчишка занят учебой, дружит с девочками (кстати, что будет, если Барышеву захочется использовать своих племянниц в целях получения заветной капли крови?). Сейчас противникам Назарова важно отсечь старика от финансов, склонить родственников к сотрудничеству, найти все банковские счета молодого наследника и заблокировать их. Лично Астапов так бы и поступил, будь он на месте великих князей и их приспешников. Оставшись практически голым, мальчишке ничего не останется, как принять их условия. Если только сам Никита не захочет уйти в Тайный двор. И тогда кому-то не поздоровится, что ввязался в такую авантюру.
* * *
– Григорий, у меня к тебе большая просьба, – Барышев, тяжело опираясь на трость, стоял в проеме двери, но почему-то не торопился переступать порог его комнаты. – Позволишь зайти?
– Дядя Кондратий! – возмущенно воскликнул Гришка, подлетая к хозяину дома. – О чем говоришь-то! Заходи и не спрашивай!
– Учишь тебя учтивости, учишь, – шутливо проворчал мужчина, постукивая тростью по полу, – а результатов никаких. Ладно, я тут присяду, на стуле. Дверь закрой, пожалуйста. Ага. Не хочу, чтобы девочки подслушали наш разговор. У меня есть письмо к одному человеку, но я не хочу доверять его почтовой службе или посыльному из частной компании. Согласен, может получиться быстрее, но мне важно, что оно не попадет в чужие руки. Сможешь доставить его?
– Куда? Адрес говорите, – деловито произнес Гришка.
– Этот человек живет на другом конце города, – Барышев повертел в руках трость, на лице его появилась задумчивость. – Знаешь, где старые военные склады? Там раньше еще рабочий поселок стоял, потом его снесли, построили жилой комплекс.
– А, понял. Таежный, да?
– Во-во, точно. Держи адрес и деньги. Доедешь на такси, и обратно на нем же и вернешься. Скажешь водителю, чтобы тебя дождался. Не вздумай шарахаться по району. Там еще тот контингент обитает. Древние, как кости мамонта, бараки стали прибежищем всякого отребья. Да и шпана местная шалит.
– Я же не буду там до ночи оставаться, – разумно ответил Гришка. – Передам письмо – и сразу назад.
– Вот и правильно, – кивнул Барышев. – Не ищи приключений на свою бедовую голову. За ней и так уже охоту ведут.
– Дядя Кондратий, может, я приношу вам беспокойство? – неожиданно для себя ляпнул Гришка. – Вокруг меня столько странностей, а вы, получается, стоите между мной и ими.
– Вот за такие слова я бы тебя выпорол, – чересчур спокойно ответил Барышев, но Григорий отметил, как ярко полыхнула желтым и ярко-алым аура хозяина особняка. И в глазах обида мелькнула. Пришлось закусить язык, чтобы еще не сказать что-то глупое. – А может, точно? Скажу Богдану, пусть поучит уму-разуму… Не беспокойся за меня и девочек. Я смогу защитить их, не прибегая к услугам твоих друзей.
Барышев при слове «друзья» слегка усмехнулся, что показывало степень его отношения к «потайникам». Или он вкладывал в него совершенно другой смысл? Не угадаешь.
– Давайте тогда я ногу полечу, – предложил Гришка.
– Отвези письмо, – мужчина встал. – Уже шесть часов вечера. Пока кабриолет прибудет, пока доедешь – уже темно будет. Я бы отложил до завтра свою просьбу, но письмо нужно доставить сегодня.
Гришка надел на себя теплый полушерстяной спортивный костюм, на ноги – легкие тенниски, и с письмом в руке вышел во двор, решив подождать такси на свежем воздухе. Конец сентября выдался прохладным, но ребята-стихийники из гимназии уверенно говорили, что октябрь будет теплым. Если это так – то здорово. Если честно – Гришка не хотел прихода зимы, вернее, ее предвестников с резкими ветрами, колючей и секущей лицо снежной крошкой и с утренней наледью. Вот когда снег ляжет – будет здорово. Кстати, не забыть бы просьбу Кольки Елисеева подумать насчет магических штучек во время гонки. Кое-какие идеи уже бродили в голове, но основательно засесть и смоделировать то, что задумано, не хватало времени. Неудобно как-то. Пообещался, а еще ничего не сделал.
Таксомотор домчал Гришку до нужной улицы за пятнадцать минут, но до нужного дома, как объяснил водитель, он не сможет доехать. Впереди угрюмой махиной торчал желтый асфальтоукладчик, перегородивший почти всю дорогу. Судя по всему, здесь какой день шли интенсивные дорожные работы. По обеим сторонам улицы возвышались кучи гравия и песка. Старый асфальт был разломал и собран в большой черный террикон. Редкие прохожие при свете зажегшихся фонарей ловко обходили препятствия, показывая возросшие навыки передвижения по пересеченной местности.
– Я буду ждать здесь, – сказал водитель и виновато пожал плечами. – Иначе не проехать. Тот дом, который вы ищете, находится в самом конце улицы, и к нему нет удобных подъездов.
Гришка особо не настаивал, вылез из машины и, выбрав наилучший путь, где было меньше куч щебня, направился к нужному дому. Пройдя несколько метров, он оказался на детской площадке, которую полукольцом окружала высотная десятиэтажка из крупного терракотового кирпича. Действительно, не подберешься с какой-либо другой стороны.
Оглядевшись, он заметил несколько темных фигур, столпившихся возле игрушечной деревянной избушки, построенной в манере русского народного зодчества. Судя по оживленным голосам, там были далеко не детки-дошкольники, а вполне созревшая молодежь и подростки. Стараясь не попасться на их глаза, Гришка проскочил по тротуару вглубь двора и по табличкам, прикрепленным к каждому подъезду, сориентировался, где живет адресат.
Наконец, нашел номер квартиры и нажал кнопку вызова. Красный огонек видеокамеры поморгал, а из динамика раздался сухой скрипучий голос:
– Кого по темноте носит?
– Я с письмом от Кондратия Ивановича, – вежливо ответил Гришка и обернулся. Толпа, оставшаяся за его спиной, куда-то пропала, но два человека остались торчать неподвижными столбиками. То и дело там вспыхивали красные огоньки сигарет.
– А сам чего не приехал? Мальчишку какого-то послал, – продолжал ворчать адресат.
– Не могу знать, – терпеливо произнес Григорий. – Я его племянник. Учусь здесь.
– А я только девочек его знаю, а про племянников не наслышан.
– Появился… С недавних пор.
Повисло молчание, после которого раздался мелодичный перезвон, и замок щелкнул, открывая дверь в подъезд. Консьержей здесь не было, так как дом строился для населения с небольшим достатком, могущих выплачивать кредит за купленную квартиру. Аристократы этот район обходили стороной, и все земли в северной части Албазина скупила купеческая гильдия, и она же искала строительных подрядчиков.
Дверь квартиры ему открыл щуплый старик, по годам гораздо старше Барышева. В длинных, аккуратно причесанных волосах блестели серебряные нити, хищный нос выделялся на сморщенном лице, а узкие губы сомкнулись в непроницаемую щелку. Какое-то время старик изучал Гришкину физиономию, словно выискивал черты сходства с Кондратием Ивановичем, но не нашел их, что неудивительно. О чем и заявил:
