— А если повар отдыхает, кто же сварит кофе?
— А старушка Хамбси на что? Признаюсь тебе, этот фу-ты ну-ты великий шеф Арман Кустозо горазд только щеки раздувать да пирожные взбивать. А вот если нужно приготовить хороший антрекот или, скажем, судака по-луарски, так это к нашей маленькой кухарке.
— Погодите, вы сказали — Хамбси? Она что, гоблин?
— Ну да… — Мадам Фрессанж остановилась, уперла руки в бока и сурово посмотрела на Валери. — А ты что, имеешь что-то против этой расы?
Та пожала плечами.
— Вовсе нет, просто всегда считала, что гоблины именно к готовке не слишком склонны. Вроде кто-то мне говорил, что они ароматы пряностей не различают.
— Ой, не знаю, что там все гоблины, но вот наша Хамбси…
Мадам Фрессанж продолжала болтать, пока они спускались с третьего этажа, преодолевали длинный коридор в служебной части дома мимо дверей холодных кладовых и черного хода к кухне. Оттуда пахло яблоками, свежим хлебом и жареным мясом.
Через сорок минут, уползая с кухни с набитым животом («Кушай, деточка, что же ты такая бледненькая! Вот кусочек телячьей котлетки для румянца!»), студентка пятого курса магакадемии Лютеции Валери Дюнуа чувствовала, что сейчас лопнет. Если не от пирожков тетушки Хамбси, то от обилия информации, которую надо немедленно рассортировать, записать и донести до госпожи профессора.
Анри постоял на вымощенном песчаником пятачке, покачался на каблуках, продумывая атаку на конюхов… В центре этой площадки журчал небольшой фонтан, а от него расходились четыре дорожки: к парадному входу, к воротам, конюшне и оранжерее. Возле оранжереи мелькнула белая рубашка госпожи Редфилд, молодой человек тряхнул головой и неторопливо пошел направо, разглядывая залитые заходящим солнцем клумбы.
Конюшня так только называлась: на самом деле здесь стояли два экипажа семьи Рикар, двухколесный гоночный экипаж старшего из сыновей, семнадцатилетнего Рауля, плюс четыре свободных места отводились для транспортных средств гостей. Вторая половина старинного каменного сооружения была отдана лошадям, и Анри предвкушал, как взглянет на выданный им экипаж, обсудит с местными конюхами тонкости содержания породистых скаковых, а потом уже тонко перейдет к интересующей госпожу Редфилд теме.
Но в конюшне явно происходило что-то не то: из дальнего стойла доносилось тоненькое жалобное ржание и выразительные словосочетания, используемые обычно в трудную минуту боцманами, извозчиками и рыбными торговками.
— Что случилось? — тихонько осведомился Анри у мальчишки, сидящего на чурбачке с травинкой в зубах.
— А! — Тот махнул рукой. — У Сиглави колики.
— Поподробнее, ну!
— Ох, Симаргл крылатый! — Юный любитель изящной словесности оторвался от изысканных пассажей главного конюха и повернулся к незваному гостю. — Ну парсийский жеребец хозяина, пятилетний, в самую силу вошел. Его господин наследник брал вчера и сады объезжал… — Мальчик мотнул головой куда-то, где, видимо, находились сады. — Конечно, спросить не у кого, только, я так думаю, он жеребца-то бродить оставил…
— И что?
Младший конюх помялся, потом с неохотой ответил:
— Наследник туда, в сады, на свидания ходит к Жанне из деревни. Коня бросил небось, а тот незрелой падалицы яблоневой наелся, вот и колики от газов. Жак, старший конюх, уже и прокол сделал, и водить пытался, только, похоже, дело совсем плохо. Вон, слышите, задыхается бедняга. Надо отсюда когти рвать, не запорют, конечно, не старые времена, но хорошо точно никому не будет.
— Ясно, — бросил Анри, уже не вслушиваясь в бормотание, содрал с плеч легкую куртку и отдал ее мальчишке. — Повесь куда-нибудь, а я попробую помочь. И не уходи пока, если что, сбегаешь… куда скажу.
Целительская магия не была основной для нашего героя, но, как всякий боевик, он владел ею в степени, достаточной для оказания первой помощи. Поскольку, как мы уже говорили, конюшни его семьи славились по всей Галлии и за ее пределами, в лечении лошадей Анри разбирался отлично.
Нетрудно догадаться, что очистка кишечника лошади что магически, что обычным ветеринарным путем — занятие дурно пахнущее. Так что через полчаса парсийский жеребец, счастливо избавленный от неправедно сожранных яблок и получивший возможность вдохнуть воздух полной грудью, дремал в своем деннике, мальчишка убирал грязную солому, а студент и старший конюх, раздевшись до пояса, отмывались под струей ледяной воды из крана. Анри не стал подогревать ее, чтобы не показаться неженкой и не потерять сияющий ореол героя и спасителя в глазах Жака.
— Это… господин маг… — сказал старший конюх с некоторой осторожностью. — Не побрезгуете, может быть, только надо это дело запить.
— Да что уж теперь брезговать? — Анри с сомнением осматривал свои джинсы. Похоже, магическая очистка не сильно повлияла на их плачевный вид. — Давайте только на Сиглави еще разок посмотрим, да и присядем где-нибудь на солнышке.
Жеребец по-прежнему дремал, дышал нормально, живот его больше не был раздут, словно воздушный шар. Анри вместе со старшим конюхом сел на плотный брикет сена возле западной стены конюшни, щурясь на закатное солнце, и Жак протянул ему фляжку. Тот глотнул, причмокнул и глотнул еще раз, после чего вернул сосуд хозяину с явным сожалением.
— Вот то-то и оно! — прочувственно прокомментировал конюх и надолго присосался к горлышку.
Они помолчали, после чего Анри сказал лениво:
— Как же это он так неосторожно в сад-то забрел? Взрослый ведь уже, должен знать что к чему.
— Кто?
— Ну кто Сиглави в сад завел? Наследник графа, разве нет?
— Да какой он наследник, пыль одна да воображение! — скривился Жак. Судя по всему, загадочный напиток из фляжки и в самом деле помог ему расслабиться. — Я здесь при этой конюшне уже четвертый десяток лет работаю, так что насмотрелся. Был граф Жюльен де Рикар…
— Это когда?
— Ну вот лет двадцать пять назад умер его отец Клемент-Лоран, так и принял он права на имущество, обязанности и прочее. Женился Жюльен, ох и свадьба была! Три ящика лучшего «Монтраше» на нас на всех выдали… — Он примолк, мечтательно жмурясь, глотнул из фляжки еще раз, уже умеренно, и протянул ее Анри. Тот только нетерпеливо мотнул головой, и конюх продолжил: — Жена его графиня Магдалена красавица, дочку родила, и все было замечательно. А потом приехал кузен хозяина откуда-то из Нового Света. Этьен…
Имя он произнес так, будто выплюнул какую-то несусветную гадость, приставшую к языку, и надолго замолчал.
«Магдалена. А хозяйка представилась как Кларисса», — подумал Анри, уже понимая, что же произошло в благородном семействе.
— Я что-то путаю или нынешнего графа Скавуа де Рикара зовут как раз Этьеном? — осторожно подтолкнул он к продолжению рассказа.
— Нет, парень. Ничего ты не путаешь. Господин граф Жюльен погиб на охоте, упал с лошади и сломал шею. И было это… — Он задумался. — Да вот восемнадцать лет уже прошло, дочке их только-только два года исполнилось тогда. Госпожа графиня уж так горевала, почернела вся, да… А через полгода вышла замуж за Этьена, и он принял ее фамилию.
