– И что, ваши дети тоже говорят по-русски? – поддержал разговор Юрий.
– И дети, и уже внуки – все знают русский язык. Особенно моим детям он очень помог, когда открыли границу и туристы стали ездить наши к вам, а ваши к нам. Наступило время, когда можно стало хорошо заработать, вот тут и пригодился моим детям язык, который они учили. Дочка турфирму организовала, смогла и договориться, и контакты наладить. Теперь у нее одна из самых больших туристических фирм в провинции Хэйлунцзян. Сын стал бизнесменом, раньше из России возил сою и рельсы, туда отправлял игрушки и фрукты. Теперь он живет в Харбине и у него большая транспортная компания. Оба мне спасибо сказали за то, что заставлял их язык учить, а я с них взял обещание, что и их дети тоже язык не забудут, так как кровь в них русская течет, об этом следует помнить.
– Если у вас богатые дети, вы-то зачем здесь трудитесь? – Юрию действительно стало интересно.
– Не привык ни от кого зависеть, наверно это русская кровь, – засмеялся старик.
– А это что такое? – Татьяна показывала на толстую замызганную книгу, на которой лежали три странных монеты.
– Это «Книга перемен», старинное китайское гадание. Эта старая книга вместе с монетами достались мне от отца. А ему от его отца. И даже неизвестно, с какого века тянется эта традиция в нашей семье. Но вместе с книгой передается легенда о том, что наш предок был учеником самого Конфуция и путешествовал с ним по Китаю в его великом походе, во время которого они пытались объяснить свои идеи правителям разных областей. Когда они пересекали реку, был сильный ветер, и лодка перевернулась, и мой предок спас Конфуция. После этого Конфуций и подарил ему книгу со словами: «Береги и передавай детям, пусть в трудную минуту это осветит им путь земной». Я думаю, это просто красивая легенда, но которая, несомненно, требует уважения.
– Как интересно! А погадайте мне, – попросила Татьяна.
– Ну давайте попробуем, давненько я ее не брал в руки. Бросайте монеты шесть раз, – сказал старик и взял в руки карандаш.
На клочке бумаги он каждый раз рисовал черточки. Монеты были брошены, и китаец очень аккуратно взял книгу, будто боясь, что она начнет рассыпаться в его руках.
– Вы сейчас идете по очень тонкому льду, и первый шаг вы сделали неправильно, – пытался на ходу переводить китаец, он спотыкался, и получалось немного коряво. – Но еще можно все изменить и выпросить прощение у мира. Сейчас вы стоите на перекрестке судьбы. Остановитесь, подумайте о боге. Только вы сейчас решаете: глубокая яма, решетка, финал – или солнце, малыш и полное любви сердце. Помочь вам может женщина, которую вы раньше считали врагом. Решайте сами, и быстрее – иначе мир решит за вас и, возможно, не в вашу пользу.
Татьяна слушала китайца и становилась все бледнее. Юрий, заметив это, взял ее под руку и сказал:
– Нам нужно спешить, Таня, уже шесть, мы опаздываем к ужину. Спасибо вам огромное, я возьму вот это, это и вот это, – не глядя, на ходу схватив несколько коробок, он пошел к кассе, только бы побыстрее увезти отсюда ее, защитить, чтоб она никогда не переживала. Татьяна послушно и как-то отстраненно шла за ним.
Когда за ними закрылась дверь, китаец подумал:
– Зачем этому русскому женские лечебные прокладки, мазь от трещин на подошве, и вообще жалко его: такой молодой, а столько мази от чесотки взял – сильно, видать, болеет.
* * *
Семен был растерян, события разворачивались быстро и неожиданно. На этом фоне как-то пропала ненависть к отцу. А ведь именно она грела и питала его все последние годы. Он учился в школе на «отлично», только чтоб им гордился отец, а возможно, даже любил. Позже, когда он понял, что, будь он хоть семь пядей во лбу, отцу он просто не нужен, Семен уехал учиться в Америку, чтоб стать крутым специалистом и доказать отцу, что в нем совсем не нуждается. Каждый раз засыпая, он строил планы, как еще он можно доказать, какой он великолепный и независимый. Это было жизненно важно, без этого не было смысла вставать утром, учиться и побеждать. Сейчас это все казалось детским лепетом.
Как будто он и не жил до этого, вот только сейчас у него начинается настоящая жизнь. Он наконец-то свободен, свободен от отца, от его нелюбви, свободен от человека, который, сам не ведая того, сделал его жизнь невыносимой. Ему хотелось смеяться, прыгать, танцевать и петь. Жизнь, оказывается, прекрасна, жить хорошо; жалко, очень жалко, что он потерял двадцать девять лет своей жизни.
* * *
За столом сидели Белла, Оленька, Ника и Валерий Леонидович. Все были немного грустные и уставшие, первый день в санатории оказался чересчур насыщенным – не отдых, а работа. Шишка у Беллы болела, врач сказал «ерунда, даже нет сотрясения», рекомендовал выпить обезболивающие, и стало немного легче. Оленька сидела и вздыхала, Ника злилась и ругалась матом, в трехсотый раз обсуждая ситуацию с разгромом в их номере. По-другому это назвать нельзя было, так как ничего не пропало: не считая испорченных кремов и духов, все было на месте. И хотя пострадали три номера из пяти принадлежащих BRELLO, Ника воспринимала все как личное нападение на нее любимую.
– Курчатова, Маша-растеряша, – в ресторан вошла как всегда шикарная Виолетта. – Держи свой баул. Выхожу я, значит, покурить перед ужином, возле входа присела на ограждение это их дурацкое, хоть бы лавки поставили – оно там совсем на ладан дышит, того и гляди развалится. Вижу, в кустах валяется что-то, наклоняюсь – смотрю: твой ридикюль, о коем ты ныла сегодня полдня.
Белла подскочила к Виолетте. Первым делом она проверила паспорт и деньги – все было на месте.
– Виточка, милая моя, спасибо, я тебе по гроб жизни обязана, что я делала бы без паспорта и денег, – Белла говорила все и это и одновременно пыталась расцеловать спасительницу, та же, с детства не перенося телячьи нежности, как могла отбивалась.
В ресторан зашли, неся покупки, Татьяна с Юрием и, увидев, как Белла целует Виолетту, восприняли все как общее веселье. Они, перебивая друг друга, стали рассказывать о старом китайце и его лавке. Во время разговора присоединились и Дмитрий Иванович с Капуней. Последняя выразила желание сходить в эту лавку и стала уточнять, где она находится.
– Пока вы там развлекаетесь с гаданиями и русскими китайцами, я пытаюсь решить нашу проблему, – проходя мимо Юрия, зло шепнула ему на ухо Виолетта.
– Ну и как ваши успехи? – так же тихо спросил Юрий.
– Вашими молитвами, но молитесь вы плохо, Юрий, очень плохо, – ответила она раздражительно.
Последним сел за стол Семен и тоже присоединился к бурному обсуждению дня. Александрова по традиции уже никто ждать не стал, как-то все уже привыкли, что он не с ними, да и лучше без него. Александра Александровича полностью перестали воспринимать как руководителя группы после того, как к нему пришли Виолетта с Татьяной пожаловаться на разгром в комнате. Бывший куратор, не вставая с кровати, послал их по-русски далеко и надолго, после этого на нем окончательно поставили жирный крест.
