– Ну здравствуйте, Иван Сергеевич Муха, для начала я поражу вас своими знаниями вашей биографии, а потом мы поговорим. Родились вы в прекрасном городе Тверь сорок восемь лет назад чудесным весенним утром.
* * *
«Я всегда знала, что уроды должны держаться вместе. Но никогда не предполагала, что попаду в их эпицентр», – думала Ника, поднимаясь в свой номер.
Ведь все без исключения в их группе – дебилы, включая покинувшего этот бренный мир Александрова. Нет, не так: в данном санатории все, абсолютно все – дебилы. Только отсталый в развитии человек может поехать в эту глушь оздоравливаться. Слово еще такое ужасное подобрали откуда-то из советских времен, сказали бы еще «повышать работоспособность» – говорю же, дебилы. Такой планомерный ход мыслей прервал звонок.
– Слушаю вас, Вадим Эдуардович, – голос Ники превратился в весенний ручеек, эдакий поток воды, что прозрачен и девственно чист. Посторонний человек при звуке этого голоса никогда бы не поверил, что обладателя такого голоса могут посещать ужасные и грязные мысли, как Нику пару секунд назад.
Из трубки несся противный мужской визг, слов было не разобрать. Ника выхватывала обрывки фраз и логически пыталась понять, что он хочет.
– Да, Вадим Эдуардович, Александров погиб вчера, все верно, не могла я позвонить – я тоже в шоке была. У нас тут вообще черт знает что происходит, вот вчера, например, в моем номере кто-то все перевернул. – Ника, как всегда, думала только о себе. – Дворников не берет трубку потому, что он обжег руки. Они у него теперь полностью перебинтованы, он не может взять трубку, хотя Юрий учил его это делать носом, но, видать, не получается. Сейчас за главного Сахаров, ну этот новенький, нет, не узнала, у него тут любовь с Курчатовой, ну тоже новенькой. Завтра в Благовещенск уезжаем, как в связи с чем? В связи со смертью Александрова. Алло, алло! Трубку бросил, вот еще один дебил, обострение у них, что ли.
* * *
Человек стоял у окна и вглядывался в ночь. Ночь на севере Китая темная, почти черная, зато небо все сплошь «звездулями утыкано», такому небу всемогущая Москва может только позавидовать. Такое небо бывает только здесь, между горами и бывшими вулканами, между озерами и красивейшей рекой Амур. Но человек стоял и не видел этого неба, человек видел только черноту, такую же пугающую, как его душа. Человек, весь чернея от злости, пообещал сам себе, что вернет заказчику деньги, но задание выполнит все равно, уже для себя. Так сказать, чтобы не портить репутацию.
* * *
Боже, что это, что так беспощадно бьет по голове? А, это будильник. Как же тяжело вставать, хотя Белла проспала всю ночь без задних ног. На самом деле она предполагала, что всю ночь будет мучиться угрызениями совести из-за того, что отправила Валеру прямиком в фондю. Обязательным условием было одновременно мучить Дмитрия Ивановича своим нытьем, но вышло очень прозаически: не дождавшись его, она уснула. Да, взяла и, как последняя дура, уснула. И никаких успокоений под луной, никаких «милая, не плачь», ничего, только крепкий, здоровый сон, как у передовика производства. Вот дура, такую ночь профукала, а ведь, возможно, эта последняя их совместная ночь. Ведь в Благовещенске их, скорее всего, поселят опять по отдельным номерам. «Совсем не понимаю, зачем такое барство, – подумала Белла, хотя еще три дня назад она думала иначе. – Хорошо хоть будильник поставила».
Когда Белла окончательно проснулась, поняла, что Дмитрий Иванович не ночевал в номере. Ревность острым ножом пронзила ее сердце.
* * *
Теплоход «Амур-2010» очень медленно и, как показалось Белле, нарочито печально отплывал от китайских берегов. Позади было тяжелое, утомительное путешествие на автобусе, какой-то грустный обед – и вот уже был виден берег российского города Благовещенск. Набережная строилась ударными темпами, где-то она красовалась законченными гранитными боками, где-то же были места стройки. Они смотрелись как гнилые зубы в красивом белозубом рту. Но даже с этими недостатками русский берег выглядел очень мило и по-родному, от ощущения возвращения домой сжимало сердце, и появлялась надежда на то, что все будет хорошо, что все обязательно наладится.
«Наверно, потому, что это Родина», – подумала Белла.
Именно в этот момент Белле очень захотелось домой, к маме и Сержу, к ним, к родным, на кухню, где они вместе дружно лепят пельмени, обсуждая прошедший день. Где Серж смешно комментирует новости, а мама над этим громко смеется. Туда, где нет места предательству, где живет любовь. Именно сейчас Белла поняла, что у каждого человека на земле должен быть такой дом, куда он может прийти и забыть все проблемы. Где тебя любят и ждут, несмотря ни на что, где вкусно пахнет пельменями.
* * *
Виолетта стояла на палубе парома, думая о том, что же будет с ними всеми после того, как они вернутся. Будут ли вместе донжуан Юрий и старая дева Таня или их роман останется «китайским приключением»? А эта, ходячее невезение Белла, решится ли она на отношения с Дмитрием? Сегодня она почему-то целый день на него дуется, или он ее избегает – Виолетта так и не поняла, но черная кошка меж них пробежала, это точно. Вытерпит ли Дмитрий закидоны этой ненормальной, но уже такой родной «победительницы конкурса стульев»? Виолетта почувствовала на себе пристальный взгляд и повернулась. На корме стоял Семен и украдкой смотрел на нее. Хороший, милый мальчик, а может, ну ее, эту работу; может, уволиться, отдаться чувствам и с милым мальчиком укатить в Тай? И он, и она оба очень неглупые люди, оба знают по три языка, устроятся переводчиками или на худой конец будут водить экскурсии в королевский дворец. По вечерам купаться в море, есть жареную рыбу на пляже, запивая все арбузным соком. Потом возвращаться в съемную, но такую уютную квартирку и засыпать в объятиях друг друга. Конечно, это не то, что она имеет сейчас, но, может, не в деньгах дело, не в шубах и бриллиантах. Может быть, счастье – это просыпаться под влюбленный взгляд мужчины и засыпать в его нежных объятьях. Ведь на еду Виолетта себе заработает в любой точке мира и на любом языке, она так много в себя вложила, что ни на грамм не сомневается в своих возможностях. Может, начать жить здесь и сейчас, не завтра, не тогда, когда все деньги мира заработаешь, а прямо здесь и сейчас.
Поддавшись немного сентиментальному настроению, которое обычно не свойственно ей, Виолетта подошла к Семену и очень нежно его поцеловала.
* * *
Когда Виолетта его целовала, Семен боялся только одного – он боялся возвращения, так боялся, что поджилки тряслись. Китай изменил его жизнь, изменил навсегда. Он больше не будет прежним. Ну, во-первых, потому что не хочет, а во-вторых, потому что уже не сможет. Сейчас он так боялся потерять эти изменения в себе, в окружающем его мире, что готов был ради этого на все. Абсолютно на ВСЕ!
* * *
У Дмитрия Ивановича на корабле были совсем другие мысли. Расследование подошло к концу, он теперь знал все. Перед ним стояла лишь одна дилемма: как отблагодарить Юрия, спасти его или его девушку. Но должок отдать надо, Дмитрий не любил ходить в кредиторах. Это необходимо было обдумать перед завершением следствия.
