Посидели вчера хорошо, жаль, повод был плохой. Гарик начал пить еще у себя в номере, но после не выдержал, потянуло к своим, как преступника тянет на место преступления. Захватив из бара полную бутылку рома, он направился к Заливным, но там ему никто не открыл. Постучавшись к Рониным, он уже из-за двери услышал голос Светланы, она пела. Это было ничуть не удивительно, ведь она всегда брала гитару, когда ей было плохо. Дверь открыл Алексей, приложив палец к губам, махнул головой: заходи. Заливные были тут, видно, не только Гарика потянуло к своим. Он молча налил себе и вместе со всеми стал слушать романс, Светлана пела восхитительно. Как будто открывая музыкальную шкатулку, проводила она по струнам своим тонким запястьем и исполняла:
Море мокрое, море дикое,
Пожалей меня многоликую,
Пожалей меня, море сильное,
Смой грехи мои все обильные.
Море тихое, море ждущее,
Пожалей меня завидущую,
Пожалей меня, дай надежду мне,
На ту жизнь в цветном, что храню во сне.
Море-морюшко, пошутила я,
Не нужна мне в долг благодать твоя,
Я сама себе счастье вымолю,
Сказку сделаю яркой былью.
Море мне в ответ ухмыльнулось,
Снисходительно потянулось:
Ну давай, рискни, попытайся,
Только сильно не зазнавайся.
Человек не может без помощи,
По нутру своему он беспомощен.
Обычно после того, как Светлана заканчивала исполнять романс, кстати, которые она сама и писала, все хлопали, не в силах сдержаться от восторга. Пение у нее проникновенное, душевное, в самое сердце входит и там что-то побольнее щиплет и переворачивает. Сейчас же в огромном люксе, что занимала семья Рониных, стояла звенящая тишина, даже слышно было, как в ванной комнате из душа капает вода. Кап, кап, кап.
Первой не выдержала Анна Заливная. Сегодня она превзошла сама себя, так нелепо она еще никогда не выглядела. Собранные на затылке белоснежные локоны, растекшаяся по лицу косметика и джинсовый комбинезон, он напоминал наряд Карлсона, не хватало только пропеллера, – все вместе создавало впечатление деревенской модницы, которая неожиданно свернула и пошла по кривой.
– Ребята, мы можем врать друг другу сколько угодно, но каждый из вас сейчас задает себе один и тот же вопрос, – Анна по очереди посмотрела всем в глаза и тихо сказала, – кто следующий?
Следователь Васечкин
Петр Дмитриевич спал сегодня от силы часа два, он систематизировал информацию. В основном она находилась в двух объемных папках, переданных ему бывшим следователем, плюс ко всему добавлял то, что вчера наработала его группа, для того, чтобы сегодня быть во всеоружии. Наши богатеи все-таки успели позвонить куда следует, но убийство есть убийство. Поэтому начальство провело с Васечкиным долгий разговор по телефону и попросило быть немного корректнее, чем обычно, и проводить следственные действия, не вызывая таких богатых пап в наши вонючие кабинеты. Для этого начальник санатория выделил им шикарные помещения и все условия. Васечкин немного обиделся за вонючие кабинеты, но перечить не стал, самое главное – не просят дело закрыть, а где этих селебрити опрашивать, не имеет никакого значения. Он был уверен, что раскроет два дела, а не одно. Ведь убийство супругов Облачных на бумаге так и сталось самоубийством. Кто же этот таинственный кукловод, и неужели он решил мстить? Но сначала планерка, в кабинете собрались наполовину сонные оперативники и бодренькая эксперт-криминалист Ольга Степановна, с нее и начнем – решил Васечкин.
– Ну, доброе утро, мои дорогие, – в кабинете недовольно забубнили ребята, которые тоже всю ночь не спали, а собирали информацию для следователя. – Ладно-ладно, не надо жаловаться, вот мы с вами сейчас раскроем преступление, даже два, и все получим премию, а может, даже отгулы, так что представьте себе, что утро все-таки доброе, и начинаем. Расскажите мне, Ольга Степановна, что интересного можете сказать мне про Марьяну Михайловну Мохову.
– А вы знаете, расскажу. Тридцать пять лет, много выпивала при жизни. Отравлена, как я и говорила, цианолом – это редкое удобрение для цветов, не имеет ни запаха, ни вкуса, в больших количествах для человека смертельно. Его используют для подкормки орхидей, более того, очень редких и дорогих орхидей. Смерть наступила практически мгновенно, доза была лошадиная.
– Облачных, судя по протоколу, три года назад убили этим же ядом, то есть это привет из прошлого. Да, ребята, придется попотеть.
Вася Свобода
Вася не спал всю ночь, сначала он плакал, потом звонил маме во Владивосток, благо там было уже утро, и прощался с ней, говоря, что его обязательно посадят. Мама хоть и любила своего младшенького, но очень хорошо его знала, понимая, что тонкая актерская натура сейчас сильно преувеличивает происходящее, и что все не так страшно.
– Васенька, скажи мне, это ты ее убил? – как можно ласковей спрашивала мама.
– Нет, ма, как ты могла такое подумать, но она сидела рядом со мной. Да еще мое непонятное поведение, я же не понял сразу, что она умирает, думал, она так играет хорошо. Я так расстроился, что даже плюнул на нее, убегая; мама, сделают анализ ДНК и выяснят, что это моя слюна, – заливался слезами Вася.
– Сына, какой анализ, ты что несешь? Там была куча камер, все засняли.
– Мама, ты меня успокаиваешь или пугаешь? Я готов уже бежать сдаваться и сейчас немного завидую мертвой Марьяне. А ведь она мне говорила… – продолжал ныть он.
– Что говорила? – перебила его мама. Вася замолчал, как будто что-то вспоминая, и произнес:
– Мам, мне срочно нужно к следователю, я должен ему рассказать, вдруг то, что я знаю, важно.
– Сына, посмотри на часы, сейчас ночь, ложись спать. Завтра пойдешь и все расскажешь следователю, а сейчас спать.
Но Вася так и не уснул, до самого утра он ходил по номеру и вспоминал досконально, что говорила ему пьяная Марьяна за три дня до убийства, и думал, стоит ли это говорить следователю или его тогда точно посадят.
Вера Руклан
Вера, как и все, была в шоке, но больше всего она боялась за деньги. Детство нашей Веры прошло в глубокой бедности и непонимании со стороны родителей. Они не видели ничего страшного, что девочка донашивает чужие старенькие вещи, переданные из города с барского плеча их тетки. А отец, когда она отказывалась от них, говорил:
– Зря ты, Верка, бедность не может быть гордой, носи и не выдумывай.
Но Вера отвечала очень настойчиво, что было странно для маленькой девочки:
– Я никогда не буду носить чужие вещи и не выйду замуж без любви, – и гордо уходила в комнату.
– Откуда, мать, у нас такая принцесса родилась? – вздыхал отец.
